Читать интересную книгу Беседы - Александр Агеев

— Виталий Лазаревич, каковы, на Ваш взгляд, перспективы развития физики?

— Современной физике всего 400 лет, я считаю, она начинается с Галилея. 400 лет — пустяк на фоне развития цивилизации, а как много сделано за это время! В одном только XX в. физика добилась потрясающих успехов. Сейчас строится Международный экспериментальный термоядерный реактор (ITER), он заработает лет через десять и будет стоить 10 млрд евро. Огромные деньги, поэтому разные страны объединили усилия для его создания. Ведь физика интернациональна, результаты общие. Тут национальность и этническая принадлежность значения не имеют. Долго спорили и наконец решили, что он будет находиться во Франции, а возглавит его японец. Россия тоже участвует в проекте, и это правильно. Международное сотрудничество — замечательная вещь. Яркий пример такого сотрудничества — ЦЕРН. Наши ученые там успешно работают.

— Как бы Вы оценили положение российской фундаментальной науки?

— Ситуация непростая, но у нас есть традиции, много талантливых людей. Многое удается сделать в рамках международного сотрудничества. Например, член-корреспондент Владимир Борисович Брагинский вместе с американскими учеными занимается поиском космических гравитационных волн. Американцы уже истратили на проект 500 млн долл., а сейчас выделили еще 300 млн. Самостоятельно мы бы это никогда не осилили.

— Виталий Лазаревич, Вас сейчас часто цитируют в злободневных дебатах….

— Жорес Алферов и я вошли в моду, и, знаете, мне это неприятно.

Я сейчас главным образом защищаю атеизм. Свобода вероисповедания не означает, что в школах нужно преподавать Закон Божий. Именно против этого было направлено известное «письмо десяти». После его публикации появилась статья под названием «Господину Гинзбургу и его единомышленникам». Видимо, меня избрали объектом критики, поскольку у меня еврейская фамилия, хотя среди подписавших письмо есть и другие евреи. Меня упрекают: нобелевский лауреат, зазнался! Что значит — зазнался? Я не считаю, что нобелевский лауреат — это что-то особенное. В данном случае это никакого значения не имеет.

— Виталий Лазаревич, какое мнение сложилось у Вас о реформе в системе высшего образования?

— В СССР высшее образование было очень хорошим, сейчас идет переход на Болонскую систему. Но, мне кажется, нам надо заботиться не о том, чтобы наши выпускники на равных конкурировали с выпускниками зарубежных вузов на рынке труда, а о том, чтобы как можно лучше устраивать их здесь, в России.

— Выступления Виталия Гинзбурга на общих собраниях Академии наук всегда были самыми острыми, Вы не боялись говорить о вещах, неприятных для руководства. Какие три основные проблемы РАН Вы сегодня могли бы выделить?

— Я действительно очень активный человек, все время выступал, стремился что-то улучшить. Но говорить о проблемах РАН я начну с не самого главного, но принципиально важного вопроса. Я всегда был сторонником того, чтобы Академия обсуждала проблему соотношения религии и науки.

И тем не менее до сих пор никто ничего не делает. Более того, сейчас появилась статья пяти членов РАН, которые сокрушаются, что Гинзбург и его единомышленники стараются втянуть Академию в ненужную дискуссию. Но Академия наук должна заниматься социально значимыми вопросами. Где же их обсуждать, как не в Академии наук? РАН не может изолироваться от общества.

В свое время были попытки ликвидировать Академию, и я выступил против — это никуда не годится. Сейчас выработан новый устав РАН, по-моему, хороший, но многое нужно улучшать. Академия очень забюрократизирована, что мешает ей заниматься ее главным делом — развивать фундаментальную науку. Надо привлекать молодежь, а это очень сложно, потому что зарплата у ученых очень маленькая. Вот мы и пытаемся, используя разные ухищрения, ее повысить.

Хочу подчеркнуть, что РАН играет огромную положительную роль. Если оптимизировать систему управления Академией, то многое можно сделать.

— Вы своим авторитетом большого ученого постоянно пытаетесь защитить российских ученых, в том числе и тех из них, кто, по Вашему мнению, совсем необоснованно попал в жернова спецслужб как шпионы от науки. Это проблема только нашей страны, какого-то особого российского менталитета?

— Вы имеете в виду Данилова? Это возмутительное дело. Мы вместе с Людмилой Алексеевой и академиком Рыжовым старались ему помочь. Один суд его оправдал, но это кому-то не понравилось, поэтому состоялся второй суд. Провели какую-то анонимную экспертизу. В общем, типичная липа. Я подписал обращение в Европейский суд в защиту Данилова. По-моему, подобные инциденты позорят нашу страну — дали 16 лет человеку, который совершенно невиновен.

— Виталий Лазаревич, с каждым годом у нас в стране все рельефнее проступает проблема непрофессионализма. В чем причина?

— Это действительно очень серьезный вопрос, но в чем причина я затрудняюсь ответить. А Вы как думаете?

— Сейчас происходит стремительное усложнение компетенций, а мы стараемся решить все проблемы как можно проще и дешевле.

— Может быть, Вы правы.

— Какие меры необходимо принять, чтобы защитить общество, особенно молодежь от таких средневековых явлений, как астрологи, знахари, гадалки?

— Я всегда ратовал за борьбу с этими явлениями. Не раз выступал по этому поводу на сайте нашего фонда www.ufn.ru, написал послесловие «Астрология и лженаука» к книжке Сурдина «Астрономия и астрология». Астрология — это позор. Представьте себе: Вы открываете газету «Известия» — и видите астрологический прогноз! Отмена цензуры — величайшее благо, но это привело к тому, что в СМИ публикуют всякий бред. Такая пропаганда невежества просто возмутительна. Я считаю, что все научные работники обязаны бороться с этой мерзостью. Кстати, в Академии в 1998 г. по моей инициативе была создана комиссия по борьбе с лженаукой. И, хотя руководство Академии не помогает этой комиссии, у нее есть определенные достижения. Возглавляет ее академик Кругляков, живущий в Новосибирске. Он написал две книжки, одна из них называется «Ученые с большой дороги», издает бюллетень.

— Возможно ли примирение, а может быть, и партнерство между Россией и Западом? Какие силы заинтересованы в замедлении процесса сближения?

— Хорошие отношения, конечно, возможны. А заинтересованы в замедлении процесса сближения, скорее всего, милитаристские круги.

— Как Вы считаете, стоит ли России и дальше в таких объемах продавать нефть? Правильно ли менять природные ресурсы на долларовые фантики? Можно ли заставить работать другие отрасли?

— На данном этапе у нас делается ставка на развитие нанотехнологий, но экономике нужны деньги, а за счет нанотехнологий мы сейчас заработать не можем. Поэтому приходится продавать нефть, а что делать?

— Скажите, пожалуйста, каким Вам видится будущее человечества?

— Я оптимист и верю в жизнестойкость человечества. Мне вспоминается 1942 г.: немцы заняли почти всю Европу, кроме Великобритании и СССР, в стране свирепствовал сталинский режим. В общем, внутри плохо и снаружи плохо, жуткое положение. И все-таки мы выстояли и победили. Сегодня цивилизованному миру приходится отвечать на новые вызовы. Один из наиболее опасных — терроризм. Знаете, я за демократию, но с террористами был бы совершенно беспощаден. Те, кто убивает других ни за что, вычеркнули себя из списка людей. Так что с ними церемониться не нужно. Думаю, что у них ничего не получится, сила все-таки на стороне цивилизованных стран.

— Есть ли у Вас любимая притча или поговорка, которая точнее всего отражает Ваше отношение к жизни, к России?

Притчи нет, может быть, знаменитые стихи Тютчева:

Умом Россию не понять,Аршином общим не измерить:У ней особенная стать —В Россию можно только верить.

В.В. Федоров — Популярный вариант идентичности

«Экономические стратегии», № 03-2008, стр. 60–67

Предлагаемое Вашему внимание интервью генерального директора Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Валерия Валерьевича Федорова главному редактору «ЭС» Александру Агееву представляет собой опыт многоаспектного прогноза на основе анализа данных большого числа опросов общественного мнения.

— Давайте поговорим о будущем. Каким Вы себе представляете 2020 г., который стал сегодня неким стратегическим ориентиром? Какой будет Москва и какой будет страна в 2020 г.?

— Вообще, у нас о будущем говорят мало, его скорее боятся, чем страстно желают. Во второй половине 1980-х гг. люди думали, что хуже быть уже не может, и надеялись на лучшее будущее. Но потом выяснилось, что хуже вполне даже может быть! В результате мы научились ценить то, чем располагаем сейчас, а от будущего ожидать не рая на земле, а скорее подвоха, проблем и неприятностей. Конечно, это в первую очередь касается переживших этот перелом среднего и старшего поколений, у молодежи иной подход к жизни — ее социализация происходит уже в постсоветскую эпоху, и ей просто пока не с чем сравнивать, социальный опыт у нее недостаточен для сравнения. Те же, кому пришлось менять, ломать свой уклад жизни, получили крайне болезненную травму. Многие не преодолели, не изжили ее последствия до сих пор. И поэтому они, зачастую неосознанно, стремятся воссоздать себе привычные условия существования, воспроизвести дореформенный опыт хотя бы в отдельных его элементах.