Сказал Мъяонель:
— Неужели он — единственный, в ком соединилась кровь всех кланов? И какой магией обладают его собственные дети?
Ответила Рола:
— Были и другие, в ком соединялась кровь всех кланов, после Армрега. Но никто из них не обладает никакими особенными талантами. Так же и его дети — а у него много детей. Он — единственный, в ком магия каджей обрела целостность, он — Принц Каджей.
Сказал Мъяонель:
— Любопытно было бы с ним познакомиться. Но почему ты думаешь, что он захочет выступить на моей стороне?
— По сравнению с другими Лордами Хеллаэна он еще весьма молод, — ответила Рола, — и, полагаю, его может заинтересовать мир, волшебство которого еще не остыло. Однако мне потребуется некоторое время, чтобы договориться с ним о встрече. Ибо невежливо приходить в гости, не получив приглашения.
— Очень хорошо, — сказал Мъяонель, — я как раз успею провести кое-какие исследования в Царстве Бреда, ибо отдых в твоей Башне даровал моему духу успокоение и подготовил меня к новому путешествию в области, где открывается истина.
С тем он покинул Ролу и ушел в пустоши Хеллаэна. Там Мъяонель открыл Книгу и стал читать ее. И прочитал он историю о древней войне и о заточении в одной из областей Бреда некоего Лорда, носящего титул Повелителя Порчи. Ничто упорядоченное не могло удержать Повелителя Порчи, и где бы в сущем не убивали его, он воскресал снова. Даже и для того, чтобы изгнать его, и заточить внутри его собственной Силы, которая проистекала из Бреда — даже и для этого потребовалось уничтожить весь мир, где обитал он прежде.
Мъяонель открыл волшебную дорогу и отправился в Царство Безумия. И вот, вступил он в область, где небо было как кисель и стекало вниз разноцветными красками, а земля была как отвердевший туман. И вот, вступил он в область, где небо было ослепительным, хотя в нем не было света, а земля была — как теплая розовая плоть. И вот, вступил он в область, где не было неба, но земля восставала до неба и становилась им, стоило лишь взглянуть вверх. И камни в этой земле ничем не отличались от камней в мире сущем, а пыль и песок — от пыли и песка мира Сущего. Самой обычной, обыкновенной, ничем не примечательной была земля в этом месте.
Вскоре увидел Мъяонель большую яму и подошел к ее краю. В яме находился человек с коричневой кожей с желтоватыми оспинами, бородавками и болячками. В лохмотья был одет этот человек. Черными были его волосы, а в глазницах вместо глаз клубился бурый туман.
Сказал Мъяонель сидящему в яме:
— Добрый день.
Ничего не ответил ему сидящий в яме, но с сильной алчностью посмотрел на пришельца. И Мъяонель услышал, как заклокотало что-то в горле человека, и увидел, как сидящий облизывает губы.
Сказал Мъяонель:
— Вы способны разговаривать как разумное существо?
— Абдарандыбыршмырг, — ответил ему сидящий в яме.
Сказал Мъяонель, отступая от края ямы:
— Вижу, что я зря пришел в это место. А ведь я собирался освободить тебя, Лорд Мирэн, Повелитель Порчи. Но теперь я вижу, что ты не желаешь свободы. Счастливо оставаться.
И тогда сидящий в яме поднялся и судорожно изогнулся, будто бы хотел размять затекшие мышцы. Когда же он снова посмотрел на Мъяонеля, взгляд его стал осмысленным. Ибо безумие способно приобретать форму разума, если испытывает в этом необходимость — равно как и разум способен временно приобретать форму безумия, ради игры или ради защиты.
Сказал Мирэн, Повелитель Порчи:
— Кто ты и что хочешь получить от меня за мое освобождение?
Мъяонель назвал себя и сказал:
— Не хочу я никакого особенного дара за твое освобождение. Однако я знаю, что мир, в котором ты обитал прежде, уничтожен. Я хочу предложить тебе другое место для поселения, в другом мире.
Сказал Мирэн:
— Что это за мир?
— Он лишь недавно был рожден из Хаоса, — ответил Мъяонель, — и стихии его замутнены еще не очень сильно. Там же собираюсь поселиться и я. Однако есть те, кто не желает этого и противится мне, и среди них много искусных волшебников.
Сказал Мирэн:
— Ты желаешь, чтобы я помог тебе в этой войне?
Сказал Мъяонель:
— Да. Ты согласен?
Ответил Мирэн:
— Я согласен. Помоги мне выбраться отсюда — и я выполню все, что ты не попросишь.
Сказал Мъяонель:
— Сильное недоверие вызывает во мне легкость, с которой ты бросаешься подобными обещаниями. Поклянись лучше, что признаешь мое превосходство на время войны, и только. Большего я не стану от тебя требовать.
Повелитель Порчи, услышав условие, тот час же поклялся.
— Когда я освобожу тебя, — сказал ему Мъяонель, — не отказывайся от разума и от клятвы, ибо тебе не одолеть меня. Моя Сила, как и твоя, проистекает из Бреда, но я сильнее тебя. Мне многое известно о тебе, тебе же обо мне неизвестно ничего. Однако если мне придется усмирять тебя силой, я снова брошу тебя в эту яму и не пощажу, даже если ты станешь умолять о пощаде. Помни об этом и не совершай опрометчивых поступков.
И протянул руку Повелителю Порчи. Но когда Мирэн подошел ближе и протянул свою руку, Мъяонель, избегая соприкосновения рук, схватил Повелителя Порчи за горло и таким образом вытащил его из ямы. Ибо Мъяонель не хотел, чтобы Порча сама касалась его. Оказавшись на свободе, Мирэн оскалился (а длинны были его зубы!), и в глазах его горели злоба, зависть и страх. Потому что почувствовал Мирэн, что, совершив его освобождение таким образом, Мъяонель ограничил его и стал защищен от его Силы. Ведь действие, совершенное Мъяонелем, было не просто действием, но Ритуалом Силы. Ибо для искушенного в Силе исчезает все механическое и обыденное, но все становится преисполненным магии. Тогда даже и шаг, и вздох, и взгляд могут стать ритуалом, частью творимого волшебства.
Зарычал Мирэн:
— Где те, кого следует уничтожить? Как можно скорее желал бы я вступить с ними в битву и как можно скорее развязаться с твоими условиями!
Сказал Мъяонель:
— Не стоит спешить. Я буду решать, когда мы начнем эту войну, и я буду решать, когда мы ее закончим.
Сказал Мирэн:
— Не окончится ли она тогда, когда все наши враги будут умерщвлены?
Сказал Мъяонель:
— Отнюдь. Ибо вопрос о том, что такое смерть — вопрос не только практический, но и философский. И решать, как правильно рассматривать этот вопрос, тоже буду я.
И Повелитель Порчи понял, что пойман и что освободитель не оставил ему никакого способа избавиться от наложенных уз, минуя свою собственную волю. Осознав это, Мирэн вынужден был смириться, а, смирившись, покамест перестал размышлять о том, как бы ему напасть на своего освободителя и половчее убить его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});