Читать интересную книгу Черная Луна - Олег Маркеев

— Я что-то тебя не понял, — растягивая слова, произнес он.

Максимов уже точно знал, ничего серьезного не будет, не с кем. И решил добить окончательно.

Короткая фраза на арабском прозвучала, как странная мелодия, дикая и непонятная для изнывающей под солнцем Москвы.

— Чти Аллаха, но уважай чужую веру, — перевел Максимов в ответ на недоуменный взгляд.

— Не понял. — Предводитель машинально поскреб заросшую щетиной щеку.

Раздался резкий, приглушенный окрик, словно вскрикнула большая птица.

Максимов посмотрел на звук. За дальним столиком в темном углу площадки старик в сером пиджаке и папахе сверкнул на него острыми орлиными глазами. Сухие корявые пальцы нервно теребили четки. Из-за стола уже встал и шел к Максимову прилично одетый подтянутый парень. Еще двое таких же, похожих, как братья, остались рядом со стариком.

«Хорош боец», — Максимов с уважением окинул взглядом подошедшего парня.

Под белой рубашкой отчетливо бугрились мышцы. Остроносое лицо, не в пример хамившим сородичам, оказалось тщательно выбритым.

— Прошу прощения, уважаемый. — Он приложил руку к левой половине груди. На пальце блеснул перстень с арабской вязью на печатке. — Это наше дело. Оставьте этих людей нам.

«Эти люди», почувствовав неладное, смотрели снизу вверх, но желания встать не выказывали.

«Грядут большие разборы», — спрятав улыбку, подумал Максимов.

— Рахмат, — поблагодарил Максимов, нашел взглядом старика и вежливо поклонился.

Вернулся к своему столику. Оказалось, только Вика с интересом следила за короткой сценкой, разыгравшейся под навесом кафе, остальные пили и жевали с отрешенным видом случайных свидетелей.

Максимов сделал глоток, кофе уже успел остыть, и неудобная пластиковая чашка теперь не обжигала пальцы. Внутри все клокотало от неповторимого чувства победы. В последние дни и ночи ему не хватало именно этого чувства полной и безоговорочной победы. Надоело ощущать себя зверем, нарвавшимся на кордон охотников, только успевай пригибаться и шарахаться и — никакого удовольствия от жизни.

— Кого только не встретишь, — покачал он головой. Все еще ощущал на себе пронизывающий взгляд старика.

— А что ты им такое сказал? Я же слышала. — Вика придвинула ближе креслице, коснулась бедром колена Максимова. — Они, по-моему, так и не въехали.

— Сейчас им объяснят. Если сочтут нужным, — усмехнулся Максимов.

Парень в белой рубашке в особые объяснения вдаваться не стал, что-то сказал, наклонившись над старшим в стае, кивнул в сторону старика. Этого оказалось достаточно, чтобы все пятеро дружно встали и понуро потрусили вон.

— Может, пояснишь круглой дуре? — Вика толкнула локтем Максимова.

— Это основная заповедь исмаилитов, — понизив голос, ответил Максимов. — Уже несколько веков они наводят шорох в арабском мире. Да и не только в нем.

— А какое ты имеешь к ним отношение? — удивилась Вика.

— Одни и те же понятия существуют в разных языках. На определенном этапе начинаешь понимать, что скрывается за шелухой слов. Это называется «дар языков». Хадж, джихад, газзават, Дикая Охота, — какая разница, как это называть, если мы говорим об одном и том же. А теперь молчи и не встревай, — предупредил он, заметив, что парень в белой рубашке направляется к их столику.

Тот вежливо наклонил голову, чуть задержав взгляд на острых ключицах Вики.

— Еще раз прошу прощения. — Голос у него был низкий и грудной. Акцент почти не слышался.

— Вам не за что извиняться, — ответил Максимов. Последовал еще один учтивый поклон.

— Могу я узнать, кто вы?

Максимов ответил короткой фразой на арабском, потом, помедлив, добавил другую, длиннее, прозвучавшую как молитвенный напев.

— И передайте мой поклон вашему отцу, — закончил он по-русски.

Иссиня-черные глаза парня на секунду потеплели, он кивнул и, плавно скользя между столиками, удалился в свой угол.

— Все живое в природе наделено только ему присущей грацией, лишь человек суетлив и нескладен, — произнес Максимов, внимательно следя за движением его тела. — Обрати внимание, как ходит! Боец опаснейший, можешь мне верить.

— Ты ему это и сказал?

— Нет, естественно.

— Макс, ну не томи! — Вика поскребла ноготками руку Максимова.

— Его интересовало, по какому праву я использовал заповедь исмаилита, если сижу рядом с полуголой женщиной, пью коньяк и курю сигарету. — Он покосился на надувшуюся Вику и улыбнулся. — Пришлось назвать себя.

— И что ты ему такое красивое напел?

— Сказал, что я всего лишь одинокий странник, ищущий дорогу в сады Аллаха. Ну, еще сверкнул эрудицией и добавил фразу. Звучит, ты права, красиво. «Есть реки в пустыне, и есть пути в одиночестве, но нет ни рек, ни Пути в том, кто растворился в других».

— Здорово! — вздохнула Вика. — А где ты арабский выучил?

— Да я его толком и не знаю. Сам учил, пока было время.

«Почти год без дела сидел, свихнуться можно. Чтоб не спиться, пришлось арабский учить», — добавил он про себя.

— А меня научишь?

— И не только этому. — Максимов не покривил душой, дал себе слово научить всему, чему только успеет. Подумав об отпущенном сроке, суеверно сжал кулак. — Пойдем отсюда.

Он подал ей руку, помогая выйти из-за столика.

— Куда? — спросила она, пристроившись рядом.

— Туда, где нет пластмассовых ножей и вилок.

— Знаю такое место!

— Веди.

Он обнял ее за плечи, незаметно осмотрел толпу. Двое явно не относились к арбатским, да и двигались, выпадая из общего ритма прогуливающихся граждан. Сильвестра он заметил потому, что тот особо не скрывался. Засунув руки глубоко в карманы, следил за кукловодом, выгуливающим лупоглазого карлика, подвешенного на тонких нитях.

Максимов сбавил ход, подвел Вику к небольшой группке, окружившей кукловода. Подтолкнул вперед.

Сильвестр уже встал за спиной.

— Что за люди были в кафе? — беззвучно прошептал он.

— Шейх какого-то исламского ордена. Печатку на перстне не разглядел. Не Танцующих дервишей, это точно, — отвернувшись в сторону, ответил Максимов.

— Что им от тебя было нужно?

— Просто обнюхались.

— Совпадение?

Максимов понял, что Сильвестр имел в виду встречу с Навигатором.

— Скорее всего, — ответил он. Кивнул оглянувшейся Вике.

Марионетка, послушная искусным рукам, дергающим за нити, стала рисовать фломастером в блокноте ее портрет. Этим трюком кукловод кормился не один год, но всякий раз рисующая кукла вызывала неподдельный восторг зрителей.

— Двое ребят потопают за тобой. — Сильвестр указал взглядом на тех, кого вычислил Максимов. — Не напрягайся, приказ Навигатора. Они в твоем распоряжении круглые сутки.

— Мне нужна другая машина, — глядя под ноги, произнес Максимов.

— Будет.

Сильвестр отошел в сторону, достал мобильный телефон, стал тыкать в клавиши. Бизнесмен вдруг вспомнил, что есть неотложные дела.

Максимов проводил взглядом его коренастую фигуру. Через минуту она исчезла в толпе.

Он не стал говорить Сильвестру, что в странной встрече в кафе почувствовал больше чем совпадение. Это был знак. Достаточно явный, чтобы не оставить его без внимания.

Ранг Олафа в Ордене позволял ему руководствоваться в поиске тем, что он считает для себя важным, не давая на этом этапе отчета другим. В Ордене он был Странником, воином, действующим в одиночку, идущим к цели своим путем, принимающим на себя ответственность за выбранные средства. Эта встреча для него стала знаком, что Лилит искали все.

«То, что она творит, — грех. Незамеченным такое пройти не может. Хотела она или нет, но круги пошли по воде. И тревожные волны дошли до тех, кто всеми силами поддерживает баланс Добра и Зла. Знающие и умеющие слышать уже потянулись сюда, откуда исходят волны. Ее обложат и затравят. Непременно. Не мы, так другие. Для меня это Дикая Охота. Они назовут — джихад. Какая разница, если один смысл и одна цель? Не важно, кто остановит эту бестию, лишь бы это удалось».

Вокруг толпился радостно возбужденный народ. В середине лета, на самой бесшабашной улице Москвы никому даже в голову не могло прийти, что Дикая Охота уже началась.

Глава двадцать седьмая. Охотники за привидениями

Телохранители

Подседерцев машинально прочитал первый лист аналитической записки, приоткрыл второй, пробежал глазами, поморщился и захлопнул папку. Его сосед по этажу, партнер по шахматам, такой же начальник управления СБП, как и Подседерцев, похоже, окончательно тронулся умом.

«Вернее, стал шибко умным, — поправил себя Подседерцев. — Пора Ролдугина из контрразведки переводить в „чистую“ науку, завлабом в Институт космических исследований. Совсем уже от земли оторвался».