Я было открыла рот и собиралась заговорить, но Джейми резко повернулся и зашагал к гостинице.
— Идем скорей, Саксоночка, — проговорил он сердито. — Я голоден.
Ужинать придется в большом обществе — это нам стало ясно, едва мы переступили порог главного зала в гостинице. Нас приветствовали хриплыми выкриками, чуть ли не силой усадили на места за столом; ужин был в разгаре.
На этот раз я была более или менее подготовлена к такой встрече и поэтому не обращала особого внимания на разухабистые шуточки и развязные жесты. Первым долгом забилась подальше в уголок и предоставила Джейми самому справляться с грубым поддразниванием и непристойными предположениями насчет того, чем мы с ним занимались целый день.
— Спали, — ответил Джейми на заданный ему об этом вопрос. — Ночью-то мы глаз не сомкнули.
Взрыв хохота, сопровождавший эти слова, сменился еще более оглушительным взрывом, когда Джейми добавил:
— Она, знаете ли, храпит.
Я шлепнула его по уху, а он притянул меня к себе и звонко расцеловал под общие аплодисменты.
После ужина состоялись танцы под аккомпанемент скрипки. Я никогда не отличалась особым умением танцевать, а если волновалась, то и вообще начинала спотыкаться. А тут, в длинном платье и нелепых туфлях… Вряд ли у меня вышло бы что-нибудь приличное. Однако, сбросив башмаки на деревянной подошве, я, к своему удивлению, обнаружила, что танцую легко, и это меня радовало.
Число женщин ограничивалось мною и хозяйкой гостиницы, и мы с ней, подобрав юбки, плясали без отдыха джиги, рилы и стратспей[28], пока я не свалилась на скамью, не в силах перевести дух.
Но мужчины были неутомимы, кружились и кружились в своих тартанах парами и поодиночке. Наконец они выстроились в ряд у стены и смотрели, хлопая в ладоши и выкрикивая одобрения, как Джейми, держа за обе руки, неистово вертит меня в безумной пляске под странным названием «Северный петушок».
Наконец Джейми, обхватив меня за талию, покружил и остановился у перил лестницы. Стоя здесь, он произнес короткую речь, мешая гэльский с английским; речь вызвала новые аплодисменты, усилившиеся после того, как Джейми вытащил из споррана замшевый мешочек и протянул его хозяину, наказав подавать всем виски до тех пор, пока не кончатся деньги. Я узнала мешочек — это была доля Джейми от пари за сражение в таверне Туннайга. Похоже, то были единственные его деньги, но, на мой взгляд, он нашел им наилучшее употребление.
Мы уже поднимались к себе на галерею, сопровождаемые нескромными добрыми пожеланиями, когда чей-то голос, перекрывший все остальные, выкрикнул имя Джейми.
Обернувшись, я увидела широкое лицо Руперта, скалившегося, глядя снизу вверх на нас; толстые щеки над зарослями черной бороды так и пылали.
— Нехорошо, Руперт, — отозвался Джейми. — Она моя.
— Досталась тебе, парень. — Руперт вытер лицо рукавом. — Слабаки они, эти молодые парни, — обратился он ко мне. — Вам, барышня, нужен мужик, , который не станет тратить время на сон, уж я-то знаю. Ну да ладно, держите… — Он подбросил что-то вверх.
Туго набитый маленький мешочек звякнул о пол у моих ног.
— Свадебный подарок, — объявил Руперт. — С поклоном от мужчин из Стражи Шими Богил.
— Что это? — Джейми нагнулся поднять кошелек.
— Кое-кто из нас не валялся на солнышке целый день, не терял время, лежа на бережку на зеленой травке. — Руперт похотливо выкатил на меня глазищи, делая этот выговор. — Денежки заработаны тяжелым трудом!
— Ах вот оно что! — рассмеялся Джейми. — Кости или карты?
— И то и другое. — Нахальная ухмылка раздвинула черные заросли. — Обчистил их до костей, парень! До костей!
Джейми открыл было рот, но Руперт вытянул вперед широкую мозолистую ладонь.
— Нет, парень, не благодари. Просто сделай ей подарок от меня, ладно?
Я прижала пальцы к губам и послала ему воздушный поцелуй. Он хлопнул себя по щеке, словно бы потрясенный, откинулся назад с громким возгласом и ринулся в распивочную, раскачиваясь на ходу, хоть и не был настолько уж пьян.
После шумного веселья внизу комната казалась воистину прибежищем мира и тишины. Джейми, все еще посмеиваясь негромко про себя, растянулся на кровати перевести дух.
Я расслабила чудовищно тугой корсаж и присела расчесать растрепавшиеся во время танцев волосы.
— У тебя чудесные волосы, — сказал Джейми, глядя на меня.
— Что? — удивилась я. — Вот эти? — Я дернула себя за гриву, о которой обычно только из вежливости можно было сказать, что она «в некотором беспорядке».
Он засмеялся.
— Ну, другие мне нравятся тоже, — заявил он с обезоруживающей прямотой, — но я имею в виду именно эти.
— Но они… — я слегка покраснела, — такие кудрявые.
— Да, конечно. — Джейми, казалось, удивился. — Я слышал, как одна из дочерей Дугала говорила своей подружке в замке, что ей приходится целых три часа возиться с нагретыми щипцами, чтобы добиться этого. И добавила, что готова выцарапать тебе глаза за то, что тебе для этого и рукой шевельнуть не надо.
Он сел и потянул меня за одну кудряшку; выпрямил ее, и она дотянулась почти до моей груди.
— У моей сестры Дженни волосы кудрявые, но не настолько, как твои.
— У твоей сестры волосы такие же рыжие, как у тебя? — спросила я, пытаясь представить себе, как выглядит эта загадочная Дженни. Джейми, как мне казалось, часто вспоминал о ней.
Он покачал головой, все еще перебирая мои кудряшки между пальцами.
— Нет, у Дженни волосы черные. Как ночь. Я рыжий в мать, а Дженни у нас в отца. Его называли Брайан Дью, то есть Черный Брайан, за черные волосы и бороду.
— Я слышала, что капитана Рэндолла называют Черным Джеком, — рискнула заметить я.
Джейми невесело рассмеялся.
— Да, это правда. Но это относится к цвету его души, а не волос. — Джейми обратил ко мне посерьезневший взгляд. — Ты ведь не боишься его, милая? Не бойся. — Он оставил в покое мои волосы и властным жестом обнял меня за плечи. — Я имел это в виду, — сказал он негромко. — Я защищу тебя. От него и от кого угодно. Буду защищать до последней капли крови, mo duinne.
— Mo duinne? — спросила я, немного обеспокоенная страстностью его слов, — я вовсе не хотела быть ответственной ни за одну каплю крови Джейми, будь то последняя или первая.
— Это значит «моя темно-русая». — Он поднес мой локон к губам и улыбнулся с таким выражением в глазах, от которого все капельки моей собственной крови быстрее побежали по жилам. — Mo duinne, — повторил он тихонько. — Мне так хотелось назвать тебя этими словами.
— Мне всегда казалось, что это какой-то нелепый цвет волос, — заметила нарочито трезвым голосом я — с намерением задержать развитие событий. Мне казалось, что они закручиваются быстрей, чем мне бы этого хотелось.