они мне надоели. Подпишу! Сейчас же подпишу! Ведь у меня родители погибли в лагерях.
И она тотчас подписала петицию протеста против ареста двух писателей».
В 1966 году Эрнст Генри отправил члену Политбюро и секретарю ЦК Михаилу Андреевичу Суслову двухсотстраничный труд о провалах внешней политики Сталина. Вот о чем он считал необходимым говорить:
«Запретив в 1945 г. Французской компартии брать власть в свои руки и отказавшись от предложенной американцами демилитаризации Германии, после спровоцированного им Берлинского кризиса 1948 года, он добивается разделения Германии на Восточную и Западную, рвет добрососедские отношения с демократическими странами, в пику Англии поддерживает создание Израиля, предает анафеме непокорного коммуниста Тито, наконец, старательно вскармливает Мао, осуществляя не наступательную, а изоляционистскую политику…
Миф о государственном величии Сталина надо развеять. Сколько раз слышишь разговоры о том, что он превратил СССР в величайшую мировую державу. Это одно из самых ложных утверждений, самых грубых фальсификаций в истории.
Не Сталин сделал это, а Октябрьская революция, и только благодаря ей, несмотря на Сталина, советский народ стал тем, чем он стал. Рассуждения о „блестящей“ мировой политике Сталина либо сотканы из лжи, либо объясняются неосведомленностью рассуждающих. Некоторые все ему спускали и спускают из-за подобных рассуждений. Самые страшные его преступления внутри страны оправдываются тем, что они якобы искупаются его великими победами на международной арене, что одно было нужно ради другого, что приходится примириться с „издержками“ и лучше забыть о них.
Неправда! Порочная политика велась и внутри и за рубежом, одно было связано с другим, корни те же. Гигантские жертвы внутри страны не оправданы ничем. Люди этого не забудут.
Советское общество уже достаточно выросло для того, чтобы не нуждаться в мифах и знать правду. Народ умнее карманных мифологов. И даже Сталин не может очернить простую и великую идею коммунизма, идею справедливого общества».
Мыслящая часть общества пыталась повлиять на высшее руководство страны. Но в идеологических делах Брежнев часто чувствовал себя неуверенно, в сложных случаях избегал принимать решения.
Леонид Ильич высказывался достаточно осторожно, выбирая срединную линию между точками зрения, которые он считал крайними. Когда выступал без бумажки, было ясно, что он человек необразованный. Но говорил достаточно живо.
Писать Брежневу доклад на ХХIII съезде на бывшей сталинской даче Волынское-1 собрали больше двадцати человек из разных отделов ЦК. В этой бригаде собрались люди разных взглядов. Заведующий Отделом науки и учебных заведений ЦК Сергей Павлович Трапезников и еще один брежневский помощник Виктор Андреевич Голиков требовали проводить жесткую линию, нажимали на «классовую борьбу». Во внешнеполитическом разделе они считали необходимым акцентировать «революционную борьбу с империализмом». Сотрудники Международного отдела ЦК в основном сопротивлялись. И слышали в ответ пугающие обвинения в «отходе от ленинской линии» и «оппортунизме». Трапезников и особенно Голиков были очень близки к Брежневу; если с ними не соглашались, жаловались Леониду Ильичу. Да и у них в разных отделах аппарата ЦК были союзники. Один из сотрудников Международного отдела, не скрывавший своей симпатии к сталинизму, сказал Юрию Александровичу Жилину, который в отделе руководил группой консультантов:
— Тебя придется расстрелять.
К другому сотруднику он был милосерднее:
— А тебя — посадим.
Он был навеселе, плохо себя контролировал. Но, как известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
«В какой-то момент я вдруг подумал, — вспоминал Карен Нерсесович Брутенц из Международного отдела ЦК, — а не стоим ли мы на пороге чего-то похожего на новый 37-й год? И не отправится ли часть „дискуссантов“ в места, не столь отдаленные?»
Но главный редактор «Правды» Михаил Васильевич Зимянин, 1-й заместитель заведующего Международным отделом ЦК Виталий Германович Корионов и Лев Николаевич Толкунов, 1-й заместитель заведующего Отделом соцстран ЦК, понимали, что доклад руководителя партии должен быть взвешенным и спокойным. И не ошиблись.
Секретарь ЦК Суслов собрал рабочую группу и стал обсуждать введение к докладу, написанное Голиковым и его компаньонами. Во введении говорилось, что после Октябрьского пленума ЦК (смещения Хрущева) у партии «другая» генеральная линия. Суслов стал выговаривать Зимянину:
— Что это вы тут пишете? С каких пор генеральная линия партии делится пополам?
Михаил Васильевич сначала не понял и стал объяснять:
— Это не мы готовили. Мы же работаем над международным разделом.
Но Суслов продолжал свое:
— Вы успокойтесь. Дайте мне договорить. С каких пор генеральная линия партии делится пополам?
Постепенно до присутствующих дошло, что таким образом Суслов обращался к Голикову и его единомышленникам. Делать публичный выговор помощнику Брежнева Михаил Андреевич не хотел, но свою руководящую мысль довел до всех. После чего общими усилиями был сооружен бесцветный доклад.
ХХIII съезд КПСС открылся 29 марта 1966 года. На нем не только не стали пересматривать антисталинские решения ХХ и ХХII съездов, но и вообще имя Сталина не упоминалось. Выходит, письмо, написанное Эрнстом Генри, не пропало втуне.
Один лишь 1-й секретарь Московского горкома партии Николай Егорычев не удержался и сказал со съездовской трибуны:
— В последнее время стало модным… выискивать в политической жизни страны какие-то элементы так называемого «сталинизма», как жупелом пугать им общественность, особенно интеллигенцию. Мы говорим им: «Не выйдет, господа!»
Но в целом идеологическая атмосфера быстро менялась. На ХХIII съезде партии Брежнев произнес пугающую фразу:
— Ремесленники от искусства избирают своей специальностью очернение нашего строя, клевету на наш советский народ.
После съезда секретарь ЦК по идеологии Петр Нилович Демичев на совещании в узком кругу объяснил:
— Вместе с критикой культа личности мы очернили огромный период в жизни и истории советского общества. Надо восстановить истину, очистить историю от очернительства. Реабилитировать советский пример строительства социализма. В идеологической работе перейти от обороны к нападению.
Вместе со Сталиным, говорил Демичев, выбросили из истории всех и вся, словно не было героической борьбы народа за социализм, породили тем самым нигилизм и неверие. У Сталина много заслуг, его нельзя отделять от партии и социализма…
Доктор исторических наук Александр Владимирович Островский уверенно писал:
«Накануне XXIII съезда КПСС на свет появилось адресованное съезду и ушедшее в самиздат письмо протеста, под которым поставили свои подписи 25 видных деятелей науки, литературы и искусства. Организатором