Сначала над их головами пронеслась стая ворон – десяток или больше здоровых черных птиц. Они летели быстро, не отклоняясь от взятого курса. Мэт проводил их взглядом, пока они не превратились в точки и не растворились вдали. Ну кому это может испортить день? Ну, уж точно не ему. Разве что тем, кто живет посевернее.
– Ты знаешь, что это за предзнаменование, Игрушка? – поинтересовалась Туон. Она грациозно сидела в седле. Впрочем, она все делала грациозно. Мэт не мог вспомнить, что видел ее когда-нибудь неуклюжей. – Большинство примет, из тех, что я знаю, касаются ворон на крыше или карканья в сумерках и на рассвете.
– Это могут быть шпионы Темного, – заметил Мэт. – Иногда так бывает. Как раз вороны. И еще крысы. Но они не стали присматриваться к нам, так что не стоит беспокоиться.
Поправив волосы рукой в зеленой перчатке, Туон вздохнула.
– Игрушка, Игрушка, – пробормотала она, снова водворяя капюшон на место. – Ты веришь в эти детские сказки? Что если заснуть на Холме Старого Хоба в полнолуние, то змеи правдиво ответят тебе на три вопроса? Или что лисы крадут кожу людей и забирают из пищи всю суть, так что можно умереть с голоду, даже наевшись до отвала?
Приклеить улыбку удалось не сразу:
– Не припомню что-то таких.
Легкомысленный тон тоже оказался непростой задачей. Почему это она упомянула змей, дающих правдивые ответы, чем, собственно, Элфин и занимались? И лис, крадущих кожу? Наверняка, Илфин так и делают, а потом пускают трофеи на сувениры. Но вот от упоминания о Старом Хобе у него по спине побежали мурашки. Все остальное вполне может быть проделками та’верена. Туон явно не знала ничего ни о нем, ни о змеях, ни о лисах. В Шандалле, на родине Артура Ястребиное Крыло, Старым – Кайзеном – называли Темного. Илфин и Элфин тоже стоило бы приписать к Темному, но Мэт едва ли хотел думать об этом, потому как сам имел некоторое отношение к проклятым лисам. И к змеям тоже? От этой мысли в животе делалось нехорошо.
И все же поездка выдалась приятной, солнце, поднимаясь все выше, начинало пригревать, но жары не было. Мэт устроил шоу, принявшись жонглировать шестью деревянными шариками, а Туон, как он и надеялся, радостно смеялась и хлопала в ладоши. Этот трюк очень впечатлил жонглера, у которого Мэт купил шарики, тем более что, сидя верхом, управляться с ними было куда сложнее. Пара шуток Мэта насмешили девушку, а одна произвела обратный эффект – Туон закатила глаза и обменялась жестами с Селусией. Наверное, она не в восторге от анекдотов про служанок в общественных заведениях. Хотя шутка была вполне пристойной. Он же не законченный идиот. У Туон был удивительный смех – глубокий, теплый и свободный. Они разговаривали о лошадях и спорили о методах укрощения строптивых животных. В этой хорошенькой головке обнаружились весьма любопытные познания, например о том, что норовистого коня можно утихомирить, укусив его за ухо! От этого бедняга скорее рванет вверх, как огонь по стогу сена. И она никогда не слышала, что, чтобы успокоить лошадь, можно напевать себе под нос, и отказывалась верить, что этому приему – Мэт застеснялся и не стал демонстрировать его на практике – его научил отец.
– Ну, не могу же я это делать просто так, когда рядом нет коня, которого нужно успокоить, верно? – оправдывался он. Туон снова закатила глаза. Селусия последовала примеру госпожи.
И все же в этих спорах не было злобы, но чувствовалось, что противник силен духом. В Туон было столько этой силы, что порой делалось непонятным, как такое количество умещается в столь миниатюрной девушке. И именно ее молчание немного омрачило день, а не какие-то там лисы и змеи. Вся эта живность теперь далеко и ничего не может сделать. А Туон – вот тут, рядом, и у Мэта на нее большие планы. Она больше не вспоминала о случае с тремя Айз Седай, или, точнее, о том приключении, что сестры сами себе устроили. Она не упоминала и его тер’ангриал, и то, как все ее попытки заставить Теслин или Джолин направлять против него провалились. Прошлая ночь словно превратилась в сон.
Сетталь сказала, что Туон – все равно что генерал в преддверии битвы. По словам Эгинин, шончанка впитала умение плести интриги и лицемерие с молоком матери. И все это нацелено на него, Мэта. Но зачем? Вряд ли это можно назвать особым способом выражения привязанности, характерным для шончанских Высокородных. Эгинин, конечно, мало что знает, но такая версия точно не проходит. Он едва ли знаком с Туон пару недель, но уже успел похитить ее, а она называет его Игрушкой и однажды даже попыталась купить его – только круглый дурак может решить, что это признаки влюбленности. А может быть, она придумала изощренный способ отомстить за… только Свету известно, за что. Пару раз Туон заявляла, что сделает из него виночерпия. Эгинин пояснила, что это то же самое, что да’ковале, но не сумела дать более точного определения. Виночерпиев выбирали за красоту, и, по мнению Эгинин, Мэт не особо соответствовал. Ну, по правде говоря, он и сам не считал себя писаным красавцем, однако не собирался никому в этом сознаваться. Некоторые дамы весьма лестно отзывались о его лице. И вполне очевидно, что Туон не станет завершать церемонию бракосочетания только для того, чтобы Мэт почувствовал себя вольготно, а у нее появилась возможность неожиданно обрушить на его голову очередную порцию мучений. С женщинами всегда сложно, но по сравнению с Туон все кажется детскими игрушками.
Долгое время им попадались только фермы, но когда солнце миновало зенит, впереди показалась вполне приличная деревня. Вдалеке слышался стук кузнечных молотов о наковальни. Белые оштукатуренные дома, порой даже трехэтажные, с массивными деревянными оконными рамами, венчали остроконечные соломенные крыши, из которых торчали каминные трубы. В голове Мэта зашевелились какие-то воспоминания, но ничего конкретного он сказать не мог. Вокруг стоял девственный лес, ферм заметно не было. Фермы всегда связаны с деревнями, они обеспечивают их продовольствием и существуют за их счет. Должно быть, они все находятся по другую сторону деревни и их не сразу заметишь за деревьями.
Странно, но все, кто встречался им по дороге, не обращали никакого внимания на приближающуюся вереницу фургонов. Парень в нарукавниках, расположившийся прямо на обочине, оторвал взгляд от топора, который натачивал на точильном камне, вращавшемся за счет педали, но тут же снова склонился над работой, словно бы ничего не увидел. Группка детишек с шумом появилась из-за угла и устремилась дальше по улице, едва посмотрев в сторону передвижного цирка. Очень странно. Деревенская ребятня обычно замирает при виде проходящего мимо торгового каравана, придумывая, в каких удивительных местах побывал его владелец, а тут куда больше фургонов, чем у обычных купцов. С севера, с противоположной стороны дороги появилась шестерка лошадей, а за ней показался фургон коробейника, завешенный гроздьями кастрюлек, сковородок и чайников. Это тоже должно было вызвать интерес местных жителей. Коробейники пользуются популярностью даже в больших деревнях, расположенных на главных дорогах, именно у них покупают больше всего товаров. Но никто не стал показывать на фургон и кричать, что приехал коробейник. Все спешили по своим делам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});