слабые отблески света. Легкое зарево, похожее на то, каким защищалась от тьмы Дочь Ночи, но не постоянное, как там, а разово вспыхивающее и гаснущее снова. Сомнений не оставалось — кто-то там сражался с помощью светового оружия.
Я повертел головой по сторонам, пытаясь разглядеть какие-нибудь пометки на стенах, но ничего не нашел. Посмотрел еще несколько раз, внимательнее, и только потом догадался, что ищу не там — ведь я еще не дошел до улицы, по которой должны были двигаться светлячки, чтобы добраться туда, где они сейчас находились.
Еще несколько прыжков по крышам — и я снова принялся озираться в поисках ярких цветовых пятен, выделяющихся на черноте зданий, как рыжая плесень на лесном валуне. И я их увидел — снова хитро запрятанные, так, что, не знаю, что ищешь, и не найдешь вовсе. На сей раз ярко-розовые и неоново-голубая линии были запрятаны на один из скосов окна на уровне второго этажа, да так ловко запрятаны, что под иным углом и вовсе не разглядишь, что там что-то есть, и уж тем более не поймешь, что именно.
В общем-то, можно было и отправляться обратно на этом — я узнал, что хотел. Зная, где находится первая метка и зная, как выглядят остальные, я мог бы легко отследить дальнейший маршрут светлячков, особенно отсюда, с крыш, откуда весь ноктус передо мной расстилается, как на ладони. Это, конечно, заняло бы какое-то время, но довольно непродолжительное.
Но меня все еще мучил вопрос, как светлячки наносят краску на поверхность ноктуса, и почему она держится и не стирается?
Да, этот вопрос не был таким уж важным и не требовал сиюминутного прояснения... Но с другой стороны — если я не проясню его сейчас, то когда вообще? Я сейчас выйду из ноктуса, а завтра, скорее всего, все метки уже будут нанесены — ведь светлячкам незачем растягивать это дело на несколько ночей. Проложили за один раз маршрут, отметили его хорошо известными знаками, чтобы потом не искать нужные повороты в совершенно одинаковых перекрестках, и все. Незачем тянуть.
Так что нет — если я хочу узнать, как это происходит, выяснять это надо сейчас. Я, конечно, проживу и без этой информации, но это не значит, что я буду жить с удовольствием. Не привык я оставлять вещи недоделанными.
Поэтому, поглядывая на море лоа подо мной, я аккуратными выверенными прыжками по крышам стал приближаться к вспышкам света. По моим прикидкам, одного дома между нами должно хватить, чтобы преследующие меня лоа не перекинули свое внимание на светляков, так что на таком расстоянии и остановлюсь и буду надеяться, что смогу рассмотреть, что именно ребята делают для того, чтобы запечатлеть на стенах ноктуса свои знаки.
И я действительно смог рассмотреть. Когда я остановился чрез дом от светлячков и присел на углу крыши, изо всех напрягая зрение, оказалось, что все просто и прозаично. И что вспышки света, которые я принял за махи оружием, на самом деле принадлежали оружию от силы наполовину. Весь остальной свет исходил от баллонов.
Светлячки наполняли Светом баллоны с краской, и тех коротких мгновений, что частицы аэрозоля были напитаны ею, оказывалось достаточно для того, чтобы они успели въесться в стены ноктуса и остаться на них. Яркий конус распыленного света от баллона — вот что сверкало на самом деле, а оружие лишь было небольшим дополнением. Ведь на самом деле на ребят почти никто и не нападал — пока один из светлячков красил стену возле самого тротуара, чуть ли не распластавшись по нему, остальные охраняли его, встав кругом, и лишь изредка взмахивали оружием, ликвидируя чересчур близко подошедшего лоа.
Что, ларчик открывался весьма просто. Мог бы и сам догадаться, что без Света тут не обошлось. Во всем, что касается ноктусов, вообще без Света не обходится. Пора бы уже к этому привыкнуть.
В любом случае, я выяснил, что хотел, так что можно и обратно выдвигаться. Пусть до рассвета еще много времени, но здесь мне делать больше нечего.
Тогда почему я медлю? Почему никак не развернусь и не прыгну обратно, с крыши на крышу, возвращаясь к световому барьеру?
Потому что что-то не так, вот почему. Что-то меня беспокоит. Что-то такое, чего не было раньше. Какой-то звук... Откуда здесь звуки? В ноктусах всегда тихо было, как в могиле. А этот звук еще такой тихий, далекий, еле уловимый... И при этом — смутно знакомый. Где же я его видел?
Твою мать!.
Я похолодел. Я вспомнил, где слышал этот звук. Я вспомнил, что это за звук.
Это жужжание моторов квадрокоптера.
Глава 13
Жужжание доносилось откуда-то спереди — со стороны центра ноктуса, со стороны, противоположной той, в которой располагался световой барьер и обжитая часть Города. Это уже был плохой знак — ведь светлячки стараются не заходить так далеко без критической необходимости, а, значит, это вряд ли кто-то из них.
Второй плохой знак — светлячки в ноктусе стараются не шуметь и не привлекать к себе внимание, и, если бы и стали использовать дрон, то только уже возле СБ, то есть, подготавливая себе выход. Очень сомнительно, что нелегалы стали бы использовать такую шумную штуку, как дрон, без крайней необходимости, рискуя тем, что их заметят. А если бы и использовали — то держали бы квадрик низко, между домов, чтобы жужжание моторов отражалось от зданий и оставалось в этом рукотворном каньоне, не выходя наверх. Так делала Валери, и вряд ли технари других Спектров придерживаются иных стратегий.
Третий плохой знак - светлячкам незачем поднимать дроны так высоко, все, что их интересует в ноктусах, находится на улицах.
И последний неутешительный факт — судя по дробности звука, дрон к нам приближался явно не один.
И все это в сумме значило, что никакого отношения к светлячкам они не имеют.
Сколько я ни вертел головой, сколько я ни пытался определить, откуда идет звук — у меня ни хрена не вышло, я смог только примерно определить направление. Самих дронов видно еще не было, но это ничего не значило — я прекрасно знаю, с какой скоростью они умеют летать! Если я их уже слышу, то они могут оказаться у меня над головой уже секунд через тридцать!
А ребята внизу еще пока даже не слышат их! До них, запертых в узком ущелье стен ноктуса, звуки дойдут лишь тогда, когда дроны пронесутся у них над головами и безальтернативно срисуют!
Эх, была не была!
Я защитил всю переднюю часть тела Светом, лег животом на парапет крыши, перегнулся вниз, и заорал, что есть мочи:
— Эй, вы! Внизу!
До них было несколько десятков метров