Читать интересную книгу Твердые реки, мраморный ветер - Бодхи

– Майя.

Снова прямой взгляд глаза в глаза, и этот ее взгляд и успокаивал и ободрял, помогая ему собраться, мобилизоваться против липкой сентиментальной гнили. И снова ничего не хотелось говорить, а просто смотреть в ее глаза.

Внизу послышался нарастающий шум, и спустя минуту в комнату ввалилась всё та же свора щенков, втаскивая за собой, как маленькие муравьи тащат большого, мужчину среднего роста лет сорока. Судя по тому, как он обменялся взглядами с Йолкой и Майей, Андрей понял, что они были знакомы. Удивило то, что на Андрея он вовсе и не взглянул, словно его и не существовало!

– Кто он? – Шепотом спросил он у Майи, и по ее взгляду понял, что ответа не будет.

Пришедший мужчина сел в углу, прислонившись к стенке, и так и не произнес ни слова, теребя волосы на головах двух или трех пупсов, завалившихся на него. Его повадки были… незрелищные, что-ли, лишенные той обычной поверхностной каши из микрожестов и мимики, что присутствует почти у каждого. Он был наполнен глубокой уверенностью в себе, и движения его были скупые, простые и в то же время не простецкие. Глядя на то, как он гладит пацана по голове, Андрей почувствовал, словно эта уверенность и спокойствие переливается в него самого. Повадки сильного зверя, в котором собранность и расслабленность сочетается с взрывной готовностью к броску.

– А скажи, – обратился к Андрею мальчик, чью голову теребил мужчина, лет девяти, с такими удивительно эротичными ляжками, коленками и лапками, что взгляд Андрея невольно ухватился за них и никак не хотел отрываться. – Как бы ты отнесся к человеку, который не имея медицинского образования использовал для лечения доверившихся ему больных людей некий материал, токсичность которого ему самому неизвестна. После этого он опубликовал имена этих пациентов безо всякого их согласия и подробности их болезни. В процессе лечения людям были сделаны инъекции смертельно опасных микробов без какого-либо предварительного испытания на животных. Ну и некоторые из его пациентов умерли. Что бы ты сказал о таком человеке?

– Псих! – Вырвалось у Андрея прежде, чем он успел подумать.

– То есть ты бы такого человека предал суду и рекомендовал бы приговорить его к пожизненному заключению? – Утвердительной интонацией продолжил свой вопрос мальчик.

Андрей снова испытал странно-тянущее чувство – мелкий девятилетний пупс с девственно-нежными ножками и таким же взглядом задает ему вопрос, которого ну никак нельзя было от него ожидать. Это похоже на викторину, где взрослые заставляют детей вызубривать сложные фразы, и затем смеются над ними и умиляются, как полные идиоты. Но тут викториной и не пахло. Необычно было смотреть в эти совершенно детские глаза и понимать, что мальчик не просто оттарабанивает заученную фразу, а вполне понимает ее смысл, и хуже того – понимает ее, чего доброго, и получше самого Андрея, иначе зачем бы вообще был этот вопрос?

– Да, я бы предложил поступить именно так, – после минутной паузы все же согласился Андрей, так и не найдя подвоха.

– Клёво! – Засмеялся пацан. – Только что ты засадил пожизненно Луи Пастера, который, проведя такую безумную акцию, подтвердил то, что нашел спасение от бешенства.

– А…:).

Андрей улыбнулся. Да, поймали его на простую наживку.

– Я не учел, что это событие могло происходить в прошлом, и что подвергнутые такой операции люди были обречены на смерть.

– И ты всегда, читая историю и оценивая людей, отдаешь себе отчет в том, что в каждом времени и в каждом обществе в этом времени – своя мораль, причем далеко не единая во всех слоях общества, и что глупо судить людей прошлого по теперешним меркам? Ты отдаешь себе отчет в том, что в одном социальном окружении превозносится то, что в соседнем порицается как гнусный порок? И то, что, не встав на место того человека в том окружении, в котором он вырос, с теми представлениями о чести, долге и справедливости, которые он механически – как и все остальные люди во всех обществах и временах – перенял от других людей, мы даже приблизительно не может оценить – насколько тот человек был хорош или плох для своей эпохи и своего общества?

– Нет.

– Не всегда?

– Не… – Андрей запнулся. – Нет, не "не всегда", а наверное даже никогда…

– Наверное? – Не отставал пацан.

Андрей непроизвольно сжал зубы. Он по-прежнему так и не смог начать относиться всерьез к этим детям, и давал такие ответы, к которым легко было предъявить претензию в недостаточной искренности, а недостаточная искренность – по сути это просто неискренность.

– Нет, я точно никогда не делаю этого.

– Значит твои представления о тех, кто жил раньше, неверны?

– Ну…

Сначала Андрей хотел сказать, что его представления лишь отчасти неверны, то до него тут же дошло, что между гением и героем и спасителем человечества от смертельного вируса и невежественным киллером – разница слишком велика, чтобы говорить о какой-то "неполноте" представлений, но чтобы вот так с ходу признать все свои представления о людях прошлого неверными… для этого требовалось некое существенное усилие в искренности.

– Да, они целиком неверны, – согласился он.

– А как ты думаешь, – теперь на Андрея накинулась девочка с двумя торчащими косичками, от чего ее вид был ну совершенно детский, – у ежей транспозоны более активны или нет?

– Транспозоны… у ежей?? – Удивился Андрей.

Майя что-то сказала девочке с косичками, она мотнула головой и поправилась.

– У детей – вот у таких детей, как мы,…

Майя снова что-то ей сказала и девочка задумалась.

– Что такое транспозоны, я помню. – Стал отвечать Андрей. – Это длинные цепочки азотистых оснований, которые могут перемещаться по ДНК. Если под "такими детьми" ты имеешь в виду детей, которые развивают свой интеллект, порождают ОзВ…, – Андрей сделал паузу, и затем уверенно продолжил, – да, порождают ОзВ, то в таком случае если какие-то мутации и будут происходить, то они явно должны носить конструктивный характер, так что мутаций сдвига рамки у вас должно быть меньше, а мутаций за счет активности транспозонов – больше.

– Это понятно, но я хотела спросить о другом… отменяю свой вопрос – я не могу тебе его задать, потому что ты ничего еще не знаешь.

– О чем это? – Поинтересовался Андрей.

– Это несущественно, – девочка подвела окончательный итог твердым голосом и махнула рукой.

– Что тебя сейчас больше всего интересует?

Пацан, задавший этот вопрос, смотрел на Андрея несколько скептически несмотря на то, что казался младше других.

– Тебе сколько лет? – Не выдержал и решил полюбопытствовать Андрей.

– Семь.

– Ты кажется младше других, но выглядишь более… более взрослым…, нет, это не то слово, наверное более серьезным.

Краем глаза Андрей заметил, что Йолка и мужчина переглянулись при этих его словах.

– Да, я более серьезный, – подтвердил пацан, – но я не зануда:)

– Отлично! А то, глядя на вас всех, у меня какой-то ступор возникает. Я чувствую себя слишком легковесным великовозрастным детиной – даже по сравнению с Йолкой или даже по сравнению с…

Андрей перевел взгляд на мужчину, но тот так и не посмотрел на него в ответ.

– Сейчас меня интересует…, – Андрей замялся, – сейчас, вообще-то, у меня интересов почти нет – в последние два дня они резко снизились в степени охвата и в интенсивности, и это меня беспокоит.

– О чем тебе особенно неприятно вспоминать? – Продолжал расспрашивать пацан, переложив ножки с одной на другую. – Тут так же, как и при отравлении едой – если какая-то еда была испорчена, то именно о ней потом противно вспоминать.

– Нет, видимо в моем случае эта закономерность не сработает… противнее всего вспоминать о том, что мне как раз интереснее всего.

– То, что ты говоришь, это бред.

Андрея снова передернуло от таких резких слов, исходящих от малолетки, но слишком явным было отсутствие надменности или агрессии в его интонации и выражении лица, так что произнеся про себя эту фразу пару раз, Андрей наконец-то смог произнести ее не как выражение презрения, а как констатацию факта.

– Не может быть отравление от того, что прямо сейчас тебе интереснее всего.

– Нет, я имел в виду…

– Не надо ничего иметь в виду, – с совершенно спокойным и даже почти улыбающимся лицом добивал его пацан. – Да ты не переживай, просто нас самих еще с годовалого возраста обучают ясно выражать свои мысли, а ты наверное вырос где-то в глуши, среди невежественных людей. Если в математике ты вместо "проинтегрировать" произнесешь "продифференцировать", то разве ты потом скажешь что "я просто имел в виду"? Почему к разговору о восприятиях ты относишься так свысока, что можешь выражаться так неточно? На что ты рассчитываешь? Какой ясности хочешь добиться?

– Не могу избавиться от ощущения, что когда ты говоришь эти слова, ты попросту повторяешь их за кем-то, – не выдержал Андрей.