Я подозревала, что сейчас проявляю недостойную огненной тёмной слабость и совершаю ошибку, ведь всем известно, что плесень нужно уничтожать полностью, иначе она выживет и станет ещё сильнее и опаснее. Но вправе ли я решать судьбу целого народа, когда испытываю к нему не самые добрые чувства? Предубеждение — не лучший советник. Но и справедливость в данном вопросе — понятие относительное.
Повинуясь команде, океан взорвался брызгами и отступил так далеко, что белая полоса пены скрылась из виду, вызвав удивлённое переглядывание среди сайрен. Они не понимали, что происходит, а я не посчитала нужным объяснить — пусть нервничают, им полезно.
Уж не знаю, почувствовали, догадались или разглядели вдали тонкий женский силуэт мои старшие родственники, но посмотрели на меня такими злыми глазами, будто я не дочь их освободила из заточения, а предала всё самое святое, что есть в мире, в том числе их доверие.
Ощущения были настолько абсурдными, что я тихонько засмеялась, про себя ужаснувшись, насколько жестоко звучит мой голос. А ведь я совсем не такая! Я не злорадствую, когда другим плохо. Это не моё, навязанное. Только кто здесь умудряется влиять на меня? Папа с дядей не стали бы, им куда интереснее наблюдать за моими метаниями, да и, сильно подозреваю, их воздействие я бы не почувствовала, мы в разных весовых категориях. Этот кто–то не настолько опытен, но определённо силён.
«Отец, я чувствую внешнее воздействие, но не могу понять, кто его оказывает», — обратилась за помощью прежде, чем подумала.
«И кто же это? Хм. Быть может, кто–то из присутствующих?» — ехидно ответил повелитель огненных тёмных, и не думая мне помогать. Хотела самостоятельности — наслаждайся, да–да, я поняла.
Отчего–то казалось, что невидимый для окружающих отец сидит себе расслабленно на намагиченном троне, ест попкорн и наслаждается «импровизированным спектаклем». Может, даже делает ставки, как я себя поведу, где промахнусь, а где поступлю верно. И знакомится со мной таким образом, ведь в стрессовой ситуации человек проявляет себя во всей неприглядной «наготе». А я в стрессе, да таком, что сама удивляюсь, как держусь.
А ведь и остальные тёмные, и Рагнар — все наблюдают за нами из дворца. Даже Маэстро оторвался от драгоценных артефактов и вышел на один из балкончиков с бокалом… не вина… Не понимаю, как это работает, но я точно знаю, что у него там кровь, и в кувшине на маленьком каменном столике рядом — тоже.
Так, не отвлекаться! У меня здесь гос экзамен под присмотром многочисленных камер и строгой комиссии. Нужно собраться и понять, что я упустила, иначе меня будут троллить до конца жизни, то есть очень долго и с наслаждением.
Неспешно вернулась на прежнее место, остановилась у озера так, чтобы не пропустить появление матери, которая ощущалась всё сильнее, но даже мой освобождённый от магических оков взгляд пока не мог её рассмотреть в тёмной дали.
Взгляд упёрся в принесённую богам жертву. Мужчина воспользовался моей магией и залечил раны, но по какой–то причине не стал подниматься. Лежит, подслушивает и воздействует на меня? Или из–за присутствия в нём моей магии я настроена на мужчину и сама считываю его эмоции, заряжаюсь ими и выдаю несвойственные себе реакции?
«В точку!» — неожиданно подсказал отец, и эта его коротенькая фраза–похвала придала сил и уверенности в себе, помогла немного расслабиться.
— Поднимись и представься, — велела окровавленной, но вполне живой и уже относительно здоровой жертве, переключая всеобщее внимание на зашевелившегося мужчину.
Приготовилась к любой его реакции, даже самой агрессивной, однако блондин неспешно и с явным усилием изменил положение тела, сел, обхватил руками окровавленную голову, долечивая. Очищать себя магией он не стал, потому, когда поднялся, с пропитанных алым волос заструились кровавые ручейки, разукрашивая поджарое тренированное тело.
Я не позволила себе ни смущения ни жалости, поблагодарив про себя Рагнара за науку, а оборотней Эрмида — за опыт. Пусть с обнажёнными людьми общаться было всё равно некомфортно, но я не дёргалась, не теряла дар речи и больше не руководствовалась привитыми на Земле правилами приличия. Я в другом мире, среди других рас, вполне естественно сменить и некоторые убеждения.
Однако, когда мужчина обернулся, я не смогла сдержать удивления, но постаралась отреагировать максимально сдержанно.
— Привет, Ликс.
— Рад приветствовать тебя, дочь воды и огня, — проговорил блондин с поклоном. Лицо его на мгновение дрогнуло — раны доставляли неудобство.
Действовал он, в отличие от предыдущих наших встреч, уважительно и, кажется, искренне. И вовсе не казался няшкой — то ли не хватало сил на поддержание ауры обаятельного красавчика, то ли не желал лукавить и предстал в истинном виде.
— У тебя есть немного времени до прихода моей матери. Рассказывай, — велела, ничего конкретно не спрашивая, поскольку далеко не всё сама понимала, больше действовала по наитию.
«Неплохо», — вновь похвалил отец, а мне вдруг стало настолько тепло и приятно, что я едва не расплылась в счастливой улыбке. Пришлось кивнуть Ликсу, делая вид, что подбадриваю его своим заведомо хорошим расположением.
«Нужно было улыбнуться. Они бы от ужаса обомлели», — впервые подал голос Огонёк. Ему было страшно неуютно в водном мире и он прятался за рёбрами, почти не проявляя себя.
— Меня казнили за предательство, когда узнали, что я работаю на храм огня. Члены ордена выслеживают и уничтожают сайрен во всех мирах, это их цель, их путь, и только сюда ордену путь закрыт. Был закрыт до моего появление в Эрмиде, — тихо, но вполне отчётливо поделился Ликс. — Ты верно поняла песнь океана, для сайрен этот мир не родной, он называется Као–сар–Ди, что переводится, как «Дыхание океана». Все разумные расы тысячелетиями мирно сосуществовали на земле, в воде и в воздухе, но пришли каскхи, — выплюнул с ненавистью последнее слово парень, кивнув в сторону супружеской четы. — Каскхи — это враги океана, как ты, должно быть, поняла. Здесь их ненавидят все: морские змеи, разумные моллюски, птицы, насекомые, дети леса. Все. И все мы рады приветствовать тебя в Као–сар–Ди, — торжественно проговорил молодой мужчина и склонился в очередном поклоне.
— Не так давно ты хотел меня похитить и передать в храм огня.
Зелёные глаза Ликса удивлённо округлились, но он быстро взял себя в руки.
— Верно. Тогда я не почувствовал в тебе крови каскхи, но ты общалась с одной из них и могла владеть нужной нам информацией. У меня было слишком мало времени до реализации плана сайрен, я поторопился и сделал неверные выводы, за что приношу свои извинения. Готов понести наказание, — мужчина склонил голову, хотя плечи его были развёрнуты. Гордый. И смелый.
В очередной раз убеждаюсь, что люди и нелюди всегда многогранны, и мне ещё учиться и учиться в них разбираться.
— Что за план? — уточнила, кинув взгляд за пределы храма, где показалась женская фигура. Высокая, тоненькая и очень энергичная. Вон, как размахивает руками. Матушка злится на родителей, сильно злится. Кажется, сейчас будет интересно.
Ликс проследил за моим взглядом и попросил разрешение покинуть ритуальный колодец, притом говорил так быстро и нервно, словно боялся в нём находиться. Кивнула и, не успела даже глазом моргнуть, как мужчина оказался рядом, притом стал подальше от океана, словно пытаясь скрыться за моим худосочным телом.
— Не хочу мешать её высочеству, — пробормотал он доверительно, а затем добавил: — Не уверен, что она будет рада меня видеть. Одно время я её охранял — втирался в доверие, чтобы получить назначение за пределы родного мира.
— Что за план сайрен, Ликс? — напомнила я, не отрывая взгляда от фигуры матери, стремительно приближающейся к храму уже по суше.
— Прости. План следующий: ты выходишь замуж за повелителя Эрмида и по традиции проходишь церемонию знакомства с королевскими артефактами. В отличие от остальных жён Орина, ты их действительно достойна, потому они тебя примут, после чего по традиции следует провести ещё одну церемонию, где в пару к тебе встанет повелитель. В идеале мужские и женские артефакты должны активироваться, подтверждая скрепление союза, дети которого станут наследниками первой очереди.