Во время прогулки я подошел к жилищу здешнего начальника Лебеулиета, где застал многолюдное собрание мужчин и женщин, составивших около Каду круг; я был чрезвычайно удивлен, увидев его произносящим речь, при которой его слушатели заливались слезами. Тигедиен плакал, а он сам употреблял все усилия, чтобы скрыть свои чувства. Он часто повторял слова «Аур», «Улле» и «Тотабу»; я недостаточно сведущ в их языке, чтобы вполне понять его речь; мне казалось, что он прощался с народом и с начальниками. Я понял только, что он сперва говорил о своих страданиях во время плавания от Улле к Ауру, потом изобразил великодушный прием Тигедиена и заключил надеждой опять увидеть свое отечество. Когда начал говорить Тигедиен, то Каду проливал горькие слезы; народ был тронут, и сердечное взаимное лобызание Тигедиена и Каду заключило эту поистине трогательную сцену. Каду отправился с нами на корабль и был помещен в кают-компанию, что ему сильно польстило, ибо он очень хорошо замечал различие между нами и матросами и думал, что теперь сам принадлежит к «тамонам» корабля. Он ел за нашим столом, очень быстро приучился употреблять нож и вилку и вообще держался так вежливо и скромно, как будто давно уже находился в обществе образованных людей. Мои товарищи обходились с ним ласково, он вскоре очень полюбил их, да и им понравился за свои хорошие качества. Я надеялся, что, когда мы научимся более понимать друг друга, то от него получу разные сведения о Каролинских островах и о вновь открытых группах.
26 февраля весь день «Рюрик» был окружен дикарями, которые перед нашим отъездом променяли множество кокосовых орехов на железо. После полудня «тамоны» привезли нам значительные подарки, состоящие из «могана» и кокосовых орехов. Они весьма сожалели о нашем отбытии и спрашивали, куда я отправлюсь; я отвечал, что хочу посетить их великого «тамона» на островах Айлу и Удирик. Когда я находился в каюте наедине с моими гостями, то они сперва огляделись, не подслушивают ли нас, и потом с видом великой тайны стали настоятельно просить меня, чтобы я оставался здесь, пока соберется их войско, с его помощью убил бы всех жителей группы Медиуро и потом, нагрузившись кокосовыми орехами и хлебным плодом, возвратился бы на Аур; за это они хотели ежедневно давать мне «эп». Эта просьба изумила меня; но, как ни желал бы я защитить этих бедных островитян и предохранить их одним моим появлением от будущих нападений, приближавшаяся весна не оставляла на то времени. Мой отказ крайне опечалил их; чтобы помочь им по мере моих сил, я подарил им несколько копий и абордажное оружие. Все эти подарки были в то же мгновение показаны находящемуся на лодках народу, который громко и единодушно вскричал; «0…о!» Тиураур плясал и пел воинскую песню, показывая, как он теперь станет повергать неприятелей; народ ревел от радости, и если бы неприятель появился в это мгновение, то, конечно, был бы побежден.
Восхищенные «тамоны» отправились на берег; Эдок, друг и товарищ Каду по несчастью, оставался еще на корабле, чтобы в последний раз попытаться уговорить его, но все старания были тщетны; Каду подарил своему другу все, что получил от нас, и горько плакал, когда после продолжительной беседы при прощании вырвался из его объятий. Решимость Каду стала для нас еще более непонятной, когда мы увидели его скорбь при разлуке с другом. Эдоку, знавшему лучше друга географию Каролинских островов, которые он посещал, обязаны достопримечательною картой этих островов, составленной мною по его показаниям и приведенной в нашем сочинении. Сколь бы она не была неверна, при всем том она может принести некоторую пользу мореплавателю, который когда-либо захочет исследовать Каролинские острова; доказательством этому может служить то, что я по рассказам Лагедиака открыл три группы островов. Расстояния между группами островов, которые, по уверению Эдока, одинаковы, я означил цифрами, показывающими число дней плавания от одной группы островов к другой; острова, лежащие отдельно, обозначены кружками; Сетиу [Сатива], Феис [Феас], Пелли [Палау] и Иап [Яп], по показаниям Эдока, высоки; остальные острова состоят из низменности. Иап и Пелли, которые, вероятно, являются Пелевскими островами Вильсона, обозначены на всех картах. Я не скажу более потому, что Шамиссо из любви к наукам принял на себя труд расспрашивать Каду как о географическом положении Каролинских островов, так и об обычаях, господствующих там и на открытых нами группах островов.
Когда я спросил Эдока, в какой стороне находится Улле, то он указал на О; эта ошибка доказывает, что восточный ветер удалил этих несчастных от их острова, и они были занесены далее к О господствующим там SW муссоном; так как они считали, что находятся к западу от Улле, то по достижении пассата лавировали к О. По уверению Эдока, еще одна лодка с пятью человеками приплыла к группе островов Арно, лежащей отсюда на один день плавания на SW. Упомянутые люди являются уроженцами группы Ламурек [Ламотрек], находящейся недалеко от Улле.
Карта островов, открытых во время плавания «Рюрика» между широтами 8 и 12 N, долготами 189 и 191W от Гринвича. 1817 г.
Когда жители группы Арно предприняли нападение на Аур, то Каду и Эдок узнали ламурекских островитян, с которыми они прежде были в дружественных связях; их радость при неожиданном свидании была так велика, что они, как рассказывал Каду, не думали более о сражении, а искали только уединенного местечка, где могли бы сообщить друг другу о своих страданиях. Эти пять ламуреканцев назывались: Квидал, Пегеду, Удерик, Катулги и Удебек.
После полудня я еще раз отправился на берег, чтобы проститься с жителями, которые приняли меня на этот раз дружелюбнее, чем когда-либо; получением от меня оружия полностью убедились в моей к ним дружбе. Смутила их некоторым образом только собака, взятая мною во время пребывания в Беринговом проливе: животное не смогло перенести здешнего климата и сегодня издохло от судорог. Перед жилищем Лебеулиета жители снаряжали небольшую флотилию, вероятно, для нападения на жителей Медиуро; две лодки, самые большие, которые я здесь видел, имели по 38 футов в длину. Шамиссо, надеясь, что его, по обещанию «тамона», татуируют, провел у него ночь, но этого не последовало, и мы утвердились в мнении, что этот обряд каким-то образом связан с их религией. Несмотря на жестокий ветер, сюда прибыли две большие лодки с принадлежащего к группе Кавен острова Айрика; обе лодки принадлежали уже знакомому нам начальнику Лабелеоа, который крайне обрадовался новому свиданию с нами. После заката островитяне проводили меня до шлюпки, которую они наполнили кокосовыми орехами так, что мы едва могли уместиться в ней. Я отдарил дикарей железом, ножами, ножницами, а женщин — бисером, и мы расстались лучшими друзьями.