Читать интересную книгу История Беларуси - Митрофан Довнар-Запольский

Все эти перипетии мы приводим для доказательства того положения, что в условиях классовых противоречий возникала мысль о необходимости разорвать цепь, связывающую мужика с помещиком. Основа этой мысли лежит в тяжелом экономическом положении крестьянства, которое толкает его силой разрубить создавшееся противоречие, а отзвуком нажима крестьянской массы — нажима глухого, бесформенного, но грозного, являются боязливые и сентиментальные рассуждения в помещичьей и правительственной среде. Для помещика становится ясным невозможность и даже невыгодность удержания крестьянства в состоянии прикрепления. Дворянская среда боится крестьянской массы, но, с другой стороны, ищет для себя наиболее выгодного выхода. Этот выход — безземельное освобождение. До нас дошли лишь отрывки дворянской идеологии этого периода, потому что сильно крепостнически настроенное, полонизованное дворянство Белоруссии не имело поводов к изложению своих мыслей и настроений. Но, может быть, очень верным отзвуком идеологии, по крайней мере более размышляющей части дворянства, является дошедший до нас мемуар графа Иринея Хребтовича, владельца Щорс и Вишнева, потомка последнего канцлера. Это — относительно очень либеральный помещик, имевший возможность в течение полустолетия наблюдать за крестьянином, освобожденным предком землевладельца от барщины и поставленным в положение арендатора и наемного батрака. Хребтович в своем мемуаре, относящемся к 1846 г., решительно утверждает, что поставленный в положение арендатора, крестьянин являет собою соотношение, свойственное образованной Европе, а с другой стороны такое положение крестьянина очень выгодно для помещика. Крестьянин по выгодной для помещика цене принужден брать землю в аренду, но доходов от земли крестьянину не хватает и он, тоже по выгодной для помещика цене, продает свой труд, в крестьянине появляется стремление поисков заработка, растут потребности. У помещика забот меньше, а доход больше, что граф доказывает с цифрами в руках на примере собственного имения.

Это — только логически обоснованная мысль, которая проскальзывает и у других дворян, раз они начинают сознавать безнадежность дальнейшего удержания крепостного права.

Но вообще надо помнить, что дворянская среда крепко держалась за крепостное право, а если впоследствии она и пошла на уступки, то, как увидим, настаивала на сохранении всей земли за помещиками, т. е. отстаивала такой принцип, который даже либеральные великороссы считали более гибельным, нежели крепостная зависимость. Однако, белорусы могут быть удовлетворены тем сознанием, что в интеллигентной среде, близкой к народу, в среде мелкой застенковой шляхты или безземельной, крепостное право вызывает определенно отрицательное отношение, и из среды этой белорусской по духу интеллигенции раздались первые призывы к смягчению крепостной зависимости, первые указания на то, что крестьянин является таким же человеком, как и его пан, и первые мечты о будущем равенстве мужика и пана. Об этих писателях-белорусах речь будет идти в следующей главе, посвященной зачаткам национального возрождения.

§ 9. ХАРАКТЕРИСТИКА ИНВЕНТАРНОГО ПОЛОЖЕНИЯ

Мы уже говорили о том, что в конечном итоге правительство должно было, под влиянием донесений с мест о волнениях в крестьянской среде, среди паллиативных мер, более серьезно приступить к крестьянскому вопросу в Белоруссии. Это была первая серьезная мера для всей России, примененная там, где положение вещей было особенно безнадежным.

Формальным поводом для приступа к делу был доклад витебского губернатора Львова об ужасном положении крестьянства. Он указывал и на причину его, заключающуюся в отягощении помещичьих крестьян несоразмерными повинностями в пользу владельцев, и давал совет хотя бы в слабой мере обеспечить крестьянскую собственность и свести повинности крестьян до размера, определенного законом, т. е. к трехдневной барщине. Ответ Львова был передан на заключение министру государственных имуществ гр[афу] П. Д. Киселеву. В своей записке, поданной государю, гр[аф] советовал приступить к составлению «положенных инвентарей всем повинностям», которые крестьяне обязаны отдавать своим помещикам. Но так как сразу нельзя было ввести инвентари повсеместно, Киселев советовал на основании закона брать в опеку имения помещиков, разоряющих своих крестьян и вводить здесь немедленно инвентари. Записка гр[афа] Киселева была передана в так называемый комитет западных губерний (это был, собственно говоря, комитет вообще об улучшении участи русских крестьян). Комитет одобрил мысль Киселева и государь 27 марта 1840 г. положил резолюцию на журнале комитета: «Полагаю, что можно решительно велеть ввести в помещичьих владениях те инвентари, которыми само правительство довольствуется в арендных имениях. Ежели до сего будет некоторое стеснение прав помещиков, то оно касается прямо и крепостных людей и не должно отнюдь останавливать благой цели правительства».

Вообще сама мысль об инвентарях очень понравилась Николаю I, и он весьма торопил с ее выполнением: «делом сим не медлите», положил он свою резолюцию на докладе 21 февраля 1841 г.: «я считаю его особенно важным, ожидая от сей меры большой пользы».

Однако дело двигалось довольно медленно. Только 15 апреля 1844 г. последовал, наконец, указ об учреждении в западнорусских губерниях особых инвентарных комитетов под председательством губернаторов, при участии нескольких местных чиновников и трех депутатов, выбранных дворянством. На обязанности комитетов возлагалось собрание и рассмотрение инвентарей, доставленных помещиками; только в крайнем случае, если представленный инвентарь не соответствовал бы видам правительства, предоставлялось комитетам право исправить и дополнить инвентарь. Главная цель инвентарей — определить отношение крестьян к владельцу, почему инвентари должны были содержать: 1) разделение семейств на тяглых, полутяглых и огородников, с обозначением имущества их вообще и хозяйственных повинностей; 2) расписание уроков на хозяйственные работы, с исчислением количества работ на известную меру земли, с определением дневных уроков для тяглых работ; 3) подробные правила о хозяйственных повинностях крестьян. Составленные при таких условиях инвентари предполагалось ввести в действие с утверждения генерал-губернатора, но на первый раз сроком не более шести лет.

В белорусских и литовских губерниях было тогда два генерал- губернаторства — Виленское (для губерний — Виленской, Ковенской, Гродненской) и Белорусское (для Могилевской и Витебской), поэтому работы инвентарных комитетов получили не совсем одинаковое направление, так как главными руководителями их были генерал-губернаторы. Так, в белорусских губерниях было принято правило для определения крестьянских повинностей считать за основание одну треть дохода с выделенных крестьянам земель. Но со стороны дворянства высказано было явное нерасположение к такому порядку и выражено желание, чтобы повинность крестьян оставлена была по три дня в неделю с рабочей души. Вообще здесь дело составления инвентарей шло туго, и в большей части имений администрации пришлось самой составить инвентари за счет владельцев. Мало того, когда приступлено было к введению инвентарей в действие, то оказалось, что в составленных инвентарях наделы крестьян землею показаны без соответствия с действительностью, и притом для всех семейств показана равная доходность без соотношения с количеством рабочих в них рук; выведенная треть крестьянских доходов оказалась, в переложении на повинности, слишком высокой и не соответствующей действительной доходности крестьянского хозяйства. Так это дело тянулось до 1852 г., когда по всеподданейшему докладу министра внутренних дел ген[ерала] Бибикова (быв[шего] киевского генерал-губернатора), в этих губерниях повелено было ввести инвентари на тех же основаниях, которые были утверждены для Киевского генерал-губернаторства в 1848 г., т. е. на основании правил о повинностях, составленных под руководством самого Бибикова. Впрочем, правила 1848 г. были вновь пересмотрены в 1852 г. в Государственном Совете и 14 мая этого года окончательно был утвержден для обеих губерний закон о введении инвентарей. Этот закон, однако, не имел большого значения, в виду скорой отмены крепостного права.

Что касается Минской губ., то работа инвентарных комитетов Виленского генерал-губернаторства пошла более плавным ходом. Заметно было только одно, что вместо того, чтобы исходить из уже существующих норм повинностей, губернские комитеты занялись очень сложной работой для выяснения доходов с крестьянских участков, качеств земли и пр. По мере проверки инвентарей в губерниях Виленского генерал-губернаторства, они вводились в действие, начиная с 1845 г. За истечением в 1852 г. первого шестилетия срока к Виленскому генерал-губернаторству, согласно вышеупомянутому докладу министра Бибикова, было применено положение, выработанное для Юго-Западного края, а в 1855 г. общий закон был распространен и на весь Северо-Западный край.