– «Конечно нет. В это время года темнеет очень быстро, и уже к вечеру, практически весь дворец обычно ярко освещен множеством светильников. Правда, эта часть была довольно долго заброшена… Младшая принцесса не слишком жалует дворец сестры, ограничиваясь своими немногочисленными покоями, поэтому господин Реджинальд, наш дворецкий, решил перевести меня из королевских покоев сюда, чтобы я могла чаще находиться рядом с тобой».
– «Благодарю» – ответил я, несколько настороженный манерой речи этой пони, говорившей со мной так, словно мы были давно знакомы – «Мне бы не хотелось доставлять никому хлопот, но мое пребывание здесь менее всего зависит от моих желаний».
– «Никаких хлопот» – растянула губы в улыбке зеленая, проходя по комнате и включая висящие на стенах светильники, просто мягко потянув за свисающий возле каждого из них шнурок – «В конце концов, кому же еще, как не мне, заботиться о своей новообретенной родственнице?».
– «Родст…» – поперхнулся я, непроизвольно прижимая уши и по самые глаза ныряя под одеяло – «Т-то есть ты…».
– «Ага. Это я» – шутливо помахала мне она, аккуратно расставляя на подносе накрытые крышками тарелки и ставя его на одеяло, прямо передо мной – «На всякий случай, напомню – меня зовут Грасс, Грасс Беррислоп, и теперь, как я понимаю, ты – моя новая сестра. Конечно, я не самая лучшая дочь, но думаю, что мать рассказывала тебе о нас с Кег – хотя бы немного?».
– «Н-немного» – пискнул я, все еще немного испуганно таращась на кобылку из-за края одеяла, полностью выбитый из колеи ее заявлением о родстве – «Эта тема почему-то считается не слишком веселой, и они редко что рассказывают о своих детях».
– «Понимаю» – нахмурилась Грасс, снимая с крышки с тарелок. Покончив с приготовлениями, она отвернула одеяло и, не особо напрягаясь, вытащила меня из-под него, вертикально усаживая перед импровизированным столиком и быстрым движением накидывая на мою шею полотняную салфетку.
– «Ну вот. Теперь, пожалуйста, поешь. Думаю, за две недели тебе уже до смерти надоели эти разноцветные вливания, а я, когда услышала, что ты пришла в себя, специально стащила у нашего шеф-повара, Мейн Корса, все самое вкусное, что он успел приготовить на сегодняшний вечер».
Поколебавшись, я решил последовать ее совету, тем более что желудок, за две недели основательно истосковавшийся по работе, уже вовсю требовал кинуть в него что-нибудь посущественнее, чем водичка или парентеральная[69] бурда. Хотя и с трудом, но я подавил естественное желание наброситься на еду, аки дикий зверь, и осторожно выбирал небольшие и наиболее жиденькие блюда из всего многообразия поварского гения.
«Забавно. Если верить принцессе, прошло уже много тысяч лет – а щавелевый суп так и остался щавелевым супом».
– «А ты осторожная» – оценила мои усилия Грасс, когда я, наконец, оторвался от подноса, оставив после себя нетронутыми почти половину блюд – «Доктор просил меня последить, чтобы ты кушала только самую легкую пищу, но я не удержалась и все-таки притащила тебе эти вафли».
– «Не издевайся, мучительница» – простонал я, изо всех сил стараясь не глядеть на большие, истекающие кленовым сиропом[70] поджаристые куски теста, дразнящие мои обонятельные рецепторы своими ароматами – «я спрячу их под подушку, и схомячу ночью, до полного одурения измазавшись сиропом».
– «Ну уж нет. Сегодня ты будешь послушной кобылкой, а завтра, с разрешения врача, я принесу тебе что-нибудь повкуснее. Поверь, когда Корс узнает, что в этом крыле появился новый постоялец, тебе придется быть очень осторожной, чтобы не заработать несварение желудка, стремясь попробовать все новые и новые блюда «от шефа». Этот единорог – просто гений по части кухни».
Вечер, а затем и ночь длились долго. Провалявшись две недели, я выспался на месяц вперед, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как поддаться на уговоры своей новой сестры и постепенно, втянулся в разговор. Сначала я держался настороженно и закрыто, но непринужденная речь и легкий нрав Грасс подействовали на меня успокаивающе, и вскоре, мы уже свободно болтали с ней, довольно легко и непринужденно обсуждая наше неожиданное родство. Несмотря на ее уверения, в разговоре, я изо всех сил старался не поднимать тему ее, а вернее, уже НАШИХ общих родителей, что явно не прошло мимо внимания зеленой земнопони, тем не менее, увлеченно выслушивающей мою версию своей истории в этом мире.
– «Наверное, ты гадаешь, почему отец с матерью предпочитают не касаться темы семейных отношений» – задумчиво проговорила она, уютно расположившись в огромном кресле, не без труда пододвинутому к изголовью моей кровати – «Все довольно просто – мы поссорились».
– «И только?» – не поверил я, пытаясь представить, как можно поссориться, чтобы полностью развалить семью. Хотя, где-то в глубине души, я чувствовал, что лукавлю, и если бы дал себе труд задуматься над этим, то, вероятнее всего, смог бы представить себе такую ситуацию. И не одну.
– «О нет, не только. Обычно, ссоры отца и Кег были обычным делом. В то время, он еще состоял на действительной службе и его поведение… В общем, он был гвардейцем до кончиков копыт. А Кег, со своим взрывным нравом, казалось, ни дня не проводила без того, чтобы не вляпаться в какую-нибудь историю. Ну, ты же знаешь, каково это – смешанные семейства…».
– «Эммммм… Нет, не знаю. А что, это что-то особенное – разные виды пони, живущие под одной крышей?»
– «Да, это не слишком распространенное явление, и ты поймешь, почему. Иногда судьба, или воля Богини, приводят к тому, что у пегасов или единорогов рождается земнопони, а иногда – наоборот, семейство земнопони осчастливливается отпрыском, вовсю размахивающим своими маленькими синими крылышками» – Грасс усмехнулась какому-то воспоминанию, задумчиво глядя на меня своими желтыми глазами – «И вот тогда-то и начинается самое интересное. Мы же все такие разные, а когда эта разность усиливается физиологическими потребностями… Вечно непоседливая, заводная Кег, повзрослев, стала крайне несносной, проводя целые дни в компании с другими пегасами и часто, с каким-то непонятным удовольствием, цапаясь с отцом. Мне даже начало казаться, что она специально добивалась того, чтобы однажды, он указал ей на дверь, предложив пожить с ее «разлюбимыми пегасами». Вот тогда-то и начала разваливаться наша семейка разнопони».
– «Так вот значит, что произошло…» – я задумчиво глядел в окно, за которым, видимые в свете ламп, взблескивали падающие снежинки – «Мне кажется, они сожалеют о произошедшем, причем настолько, что подобрав меня на том склоне холма, они решили, что это их последний шанс попытаться исправить что-то в своей жизни. Хотя я до сих пор очень боюсь, что оказалась навязчивым приобретением в их жизни…».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});