Таким образом, Ф. Дзержинский выделил два аспекта в вопросе о ВП:
1. Критическое состояние производственной базы.
2. Действия конкретных лиц, направленные в ущерб быстрому и качественному оснащению войск всем необходимым для поддержания высокой боеготовности.
Можно утверждать, что председатель ОГПУ и ВСНХ исходил в своем докладе не из умозрительных заключений, а из реалий 1925 г. и конкретных исторических примеров, таких как дело группы высокопоставленных генералов и офицеров во главе с царским военным министром В. Сухомлиновым.
Как известно, в июне 1915 г., после поражений нашей армии, В. Сухомлинов был снят с должности военного министра, а в апреле 1916 г. отдан под суд по обвинению в злоупотреблениях и измене, за что через несколько месяцев приговорен к бессрочной каторге[1034].
Вместе с В. Сухомлиновым к следствию привлекались бывший, а также и действующий в то время начальники Главного артиллерийского управления (Д. Кузьмин-Караваев и А. Маниковский). Как совершенно справедливо отмечал автор предисловия к сборнику документов «Военная промышленность России в начале XX века» В. Поликарпов, «…в соответствии с той логикой изобличений, какую задало следствие еще в 1915 г., позднейшая литература, опираясь на материалы обвинения, склонна объяснять кризис вооружений неисполнительностью и косностью военно-снабженческих чинов»[1035].
Свои объяснения дал генерал А. Маниковский. Он утверждал, что оправдание срыва поставок вооружений нерадивостью генералов из Артуправления являлось способом обеления царя и великих князей[1036].
На суде В. Сухомлинов, Д. Кузьмин-Караваев, А. Маниковский и другие обвиняемые, защищаясь от приписываемых им изменнических действий, ссылались на недостаточное финансирование, непомерное, по их мнению, отвлечение средств на вооружение флота и иные объективные причины. Бывший военный министр в своих мемуарах писал: «Условия русской индустрии, финансов и культуры в общем таковы, что нам очень трудно быть независимыми и не отставать от Запада»[1037].
Своему начальнику вторил и бывший начальник Главного артиллерийского управления А. Маниковский. Процитируем и его, поскольку разъяснения генерала весьма важны для понимания событий конца 1920-х годов. «Все, кто… старался доказать, — писал А. Маниковский, — что и главные управления тоже кое-что делают, а главное, могут сделать значительно больше, если только им не будут мешать, не будут травить и ставить их в тиски бесчисленных комиссий… и из-за всякой мелочи устраивать им публичные инквизиции…»[1038] Те, кто тогда именно в таком ключе ставил вопрос, безжалостно изгонялись, «как „вредные“ люди старого бюрократического режима, неспособные проникнуться новыми веяниями и виновные во всех наших бедах»[1039]. Был, к примеру, уволен ближайший сотрудник начальника ГАУ генерал Е. Смысловский. Для этого не нужно было даже формального обвинения — достаточно было «обоснованных подозрений»[1040].
Судебное преследование генералов и офицеров, имевших в период Первой мировой войны отношение к снабжению армии вооружением, во многом напоминает ситуацию с руководящими работниками военной промышленности и высокопоставленными командирами из Главного артиллерийского управления в конце 1920-х годов. По большому счету, отличие можно свести к следующему.
1. Российский император, а затем и Временное правительство решились на организацию расследования, а затем и на открытые судебные заседания с доведением до обвинительного приговора в условиях войны.
2. К делу Сухомлинова органы безопасности и контрразведки привлекались лишь по отдельным эпизодам, а в целом расследование вела прокуратура.
3. Существенно иными были все юридические процедуры, включая порядок проведения допросов обвиняемых и свидетелей.
4. Вместо царских властей и деятелей Временного правительства «заказчиком» следствия и суда являлось Политбюро ЦКВКП(б).
5. Ни один из обвиняемых в 1917 г. не был приговорен к высшей мере наказания.
А главное сходство двух уголовных дел состояло в поиске «козлов отпущения» за срыв поставок в войска новых и серийных видов оружия и боевой техники.
В 1920-е годы деятельность чекистов, их подход к оценке причин провалов в работе военной промышленности во многом определялся тем обстоятельством, что глава ОГПУ Ф. Дзержинский одновременно являлся и председателем ВСНХ, в состав которого входило и Главное управление ВП. Он не удовлетворялся докладами руководителей ВП, а требовал детальную информацию от Особого отдела, занимавшегося всеми вопросами обороны по линии ОГПУ. Для нашего исследования интересно рассмотреть и сопоставить то, как объясняли сложившееся положение в ВП чекисты и промышленники.
Зимой 1924 г. по личному указанию Ф. Дзержинского Особый отдел предоставил ему справку о работе ВП. Указанный документ начинался со следующего утверждения: «Аппарат ГУВП вследствие его громоздкости, параллелизма в работе отделов, царившего бюрократизма, незначительной прослойки коммунистов представлял из себя организацию, которая не в состоянии без коренных изменений обеспечить выпуск вполне годного снаряжения как для текущей потребности армии, так и изготовления мобилизационных запасов»[1041].
Чекисты подчеркнули, что в ГУВП не составлен план развертывания производства на случай военных действий, по многим позициям идет некондиционный выпуск оружия, создается «угрожающее для обороноспособности СССР положение». Что же предлагал Особый отдел для исправления ситуации? Во-первых, сконцентрировать военное производство на немногих хорошо оборудованных заводах и обеспечить их максимальную загрузку. Во-вторых, предоставить военному ведомству право технического контроля за работой заводов. В-третьих, сократить аппарат ГУВП, устранить параллелизм путем структурной реорганизации. В-четвертых, организовать всестороннюю проверку личного состава. В-пятых, осуществить коммунизацию аппарата ГУВП.
К мнению чекистов прислушались, и к концу 1924 года произошло сокращение ГУВП на 197 человек, на должности начальников практически всех отделов вместо «спецов» назначили коммунистов. В состав правления ГУВП ввели представителя военведа[1042].
По конкретным фактам срыва выпуска продукции либо производства недоброкачественных изделий по инициативе Особого отдела ОГПУ работали комиссии народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции и ЦКК ВКП(б). Непосредственно органами госбезопасности велась агентурная разработка или проводилось расследование в рамках уголовных дел на сотрудников 16 военных заводов из 28, входивших в систему ГУВП[1043].
В основном эти дела заводились по фактам выпуска нестандартной продукции, срыва производственных планов, передачи заказов частным подрядчикам, преступно-халатного отношения к работе отдельных должностных лиц, взяточничества, подлогов и, конечно же, по случаям группирования «спецов», особенно бывших генералов и офицеров, подозреваемых в антибольшевистской деятельности.
Начальник Главка П. Богданов объяснял срывы и серьезные недостатки в деятельности ГУВП и подчиненных ему заводов во многом иными факторами. В середине 1925 г. он писал Ф. Дзержинскому: «…военные заводы проработали три с лишним года европейской войны в условиях крайнего напряжения и через год вновь возобновили такую же форсированную работу, которую продолжали вплоть до прекращения гражданской войны в 1921 г. …Напряженная до крайности семилетняя работа в столь нездоровых условиях не могла не отразиться пагубно на состоянии заводов. В заводском организме возникли разрушительные процессы… военная промышленность пришла в состояние глубокого расстройства…»[1044]
Не забыл П. Богданов и о «человеческом факторе», однако трактовал его как снижение квалификации работников (и управленцев, и инженеров) ввиду ухода в другие отрасли опытных специалистов и замены их молодыми выпускниками вузов и техникумов. Заводы, по мнению начальника ГУВП, в значительной мере растеряли за время мировой и гражданской войн хорошо подготовленных рабочих, а дисциплина рядового и руководящего персонала «находилась в степени глубокого распада»[1045].
Через месяц после направления указанного письма П. Богданов написал заявление с просьбой освободить его от занимаемой должности, т. к не ощущал реальной поддержки ни со стороны ЦК ВКП(б), ни от СНК, а тем более военного ведомства и чекистов[1046]. Он, член партии с начала 1900-х годов, окончивший Высшее техническое училище, работавший до 1923 г. председателем ВСНХ РСФСР, отчетливо понимал, что невозможно оздоровить военную промышленность только путем коммунизации руководящего состава и чистки аппарата, но противостоять взглядам, утвердившимся в высших партийных инстанциях, не пожелал. Он лишь попросил Ф.Дзержинского «сохранения в интересах дела руководящей головки ГУВП, во всяком случае, основных работников, а именно: т. Жарко, Косякова и Михайлова»[1047].