на закате империи в Китай начали проникать впервые западные идеологические теории, а в начале XX века и началось формирование, в том числе, феминистской идеологии, наметились основные тенденции её развития. Во второй половине XX века по-разному протекал этот процесс по берегам Тайваньского пролива. В КНР – последние два десятилетия прошлого века в основном в университетской и научной среде активно заново шло знакомство и теоретическое освоение западного опыта и создание собственной школы феминистических исследований. Одновременно увеличение международных контактов на всевозможных уровнях, более широкое распространение телевидения и Интернета в определённой степени предопределяет ярко видимые внешние заимствования стилей и западных образцов в манере поведения, в одежде, особенно женщинами; возникают определённые социальные явления, ранее не имевшие места; начинает на новой основе формироваться законодательная база и общественное мнение по защите разнообразных прав женщин. Что касается Тайваня – то там, представляется, наличествовала в некотором смысле определённая преемственность с предыдущим периодом в теоретических разработках и более зримо присутствовала определённая практическая реализация идей феминизмав общественной жизни, в том числе и в политической сфере, особенно в канун и после снятия режима военного положения. Дальнейшие шаги этой идеологии по китайскому материку и острову, пока ещё имеющие каждый собственную траекторию развития, скорее будут говорить о политике практикующих там правительств и партий. Успех или провал в среднесрочной или долгосрочной перспективе предопределяются укоренением формирования определённых общественных ценностей, а сами моральные ценности в значительной степени формируются и определяются элитой общества, элитой интеллектуальной и политической (но при этом нельзя не учитывать, что активность первой в немалой степени зависит от направленности второй)[1045]. Это, бесспорно, будет оказывать влияние на исследуемую мною идеологию, но не на само её существование в данном регионе, скорее на сроки развития, а главное, на сроки и формы её реализации в жизни общества, в становлении данной идеологии стилем жизни, то есть в формировании так называемых ныне гендерных отношений в обществе. Главное – «процесс пошёл»! Естественная видимая узость социальной базы этого процесса не должна внушать столь уж пессимистические прогнозы. Здесь, представляется, вполне допустима параллель с развитием ренессансной идеологии – гуманизма. «Гуманизм, – писали советские культурологи, – как целостная система представлений был доступен узкому кругу лиц. Гуманистов было немного, но гуманистическое, освобождающее от средневекового догматизма мироощущение оказывалось достоянием целой эпохи»[1046].
Что касается Китайской Народной Республики, есть лишь преимущественно один наиболее негативно влияющий фактор: размеры континентального Китая и, в сущности, в значительной мере с этим же связанное – величайшее наследие традиционализма, выражающееся, в том числе, и в таких отрицательных явлениях как принудительные браки, двоебрачие, многожёнство, насилие в семье и так далее, о чём говорилось в 1993 году на VII Всекитайском съезде женщин[1047]. Небезынтересно отметить, что, несмотря на давность начала борьбы с этими «недостатками», они продолжают по-прежнему бытовать в КНР. Можно называть это наследием патриархальности, феодализма; можно говорить о неблаготворном влиянии на формирование общества марксизма (скорее ленинизма-сталинизма), маоизма – суть не в самом любом другом – изме, суть – в тоталитарности этих идеологий, особенно в их китайском преломлении.
Традиционализм, что бы под этим ни подразумевалось, прежде всего вступает в противоречие со стремлением личности к самоопределению (я не говорю о тех людях, которые в любом обществе и при любых идеологиях и режимах входят в историю и обычно называются Великими личностями, а иногда – героями). Что же касается обыденных людей, то да, отдельные личности, рождённые по непонятным причинам с ярко выраженным чувством собственного достоинства (как, например, героиня фильма КНР «Синхуа») или по роду своей профессиональной деятельности или иным причинам имеющие доступ к литературе по западной идеологии (да и просто к западной литературе или другой информации о жизни людей в других частях мира), могут исповедовать принципы, подобные тем, что вошли в западную жизнь и определяемы как элементы так называемой западной культуры, но общество не готово дать им возможность свободно развиваться в этом направлении, давя своим влиянием.
Авторы первых феминистских воззваний, например, Олимпия де Гуж или Мэри Уоллстоункрафт, вероятно, были бы сегодня довольны, глядя на ситуацию в мире. Многое из того, о чём они мечтали когда-то, сбылось[1048]. Можно сколько угодно высказывать претензии к феминисткам за порой чрезмерные усилия по расширению гражданских и политических прав женщин, но факт остаётся фактом. Сменилось всего несколько поколений, и уже можно пользоваться завоеваниями, приобретёнными в нелёгкой борьбе: доступностью образования, самостоятельностью, возможностью реализовать себя профессионально, занимать руководящие посты, летать в космос и управлять не только трактором, но и государством. Женщины опровергли немецкий лозунг «трёх К», определяющий в не таком уж далёком прошлом их место в жизни (Kuchen 一 кухня, Kinder – дети, Kirche – церковь)[1049]. В некоторых европейских странах (а в той или иной мере и в ряде стран других континентов) «женщины действительно получили в своё распоряжение политические и гражданские свободы, а также стиральные машины, пылесосы, контрацептивы и университетские кафедры (но при всех этих замечательных достижениях оказалось, что суть (или тайна?) пола по-прежнему неясна)»[1050].
Но нельзя не отметить довольно интересное явление (вовсе не являющееся китайским эксклюзивом, повторяю я почти маниакально). Подавляющее большинство женщин (что уж говорить о мужчинах![1051]), пользующихся всеми предоставленными им нынче правами, воспринимают таковую реальность как само собой разумеющуюся. Они вовсе не задумываются об идеологической и исторической их основе, отвергая феминизм как идеологию (да и считают ли идеологией?), не признавая роли тех первых феминисток и феминистов в создании современной ситуации, являющейся результатом длительной и непростой борьбы. Немалое число людей готовы бросить камень в сторону представительниц этого движения, этой идеологии, с некоторым если не презрением, то скепсисом относясь к ним. Эти женщины будут искренне не согласны, если сказать им, что они являются последовательными феминистами в действии. Они считают, что сами ровным счётом не имеют ко всему этому никакого отношения. Но если они к тому же отстаивают какое-либо право, записанное в Конституции и касающееся прав человека (считая, что это право распространяется и на них – женщин), то такие представительницы прекрасного пола, что бы они о себе ни думали, вступают на путь феминистской борьбы. К сожалению, феминизм, женское движение и «положение женщин» в сознании многих абсолютно не связаны. И многие женщины просто «не знают, что говорят стихами»!
За последние десятилетия немало представительниц прекрасной половины человечества Востока заняли руководящие посты в политике и бизнесе. Это констатируется рейтингами самых влиятельных дам планеты. Конечно, год на год не приходится… Но в рейтинге,