Читать интересную книгу Убитый манекен : сборник - Станислас-Андре Стееман

— Дела, подобные этому, нам неподвластны, господин Эрали! — оборвал его Себ. — Я вам как-нибудь скажу, почему, когда убийца остановится…

— И когда же, по-вашему, он остановится?

— Когда устанет, — ответил Себ, — или умрет. А это что такое?

Он взял со стола листок бумаги.

— Ах, да! — спохватился Анон. — Письмо! Анонимное письмо. Мы обнаружили его в ящике.

— Действительно?

Себ прочел:

«Госпадин Следователь,

позвольте другу пасоветовать вам допросить нескольких слишком спакойных особ: г-на Пеллериана, нашего учителя и служанку кюре, она злобная старуха. Вы многое узнаете. Мое пачтение.

(П.) Друг».

— Как видите, до предела банально! — проворчал судебный следователь.

— Мы даже забыли показать вам его… Однако, так как нельзя пренебрегать никакой возможностью, следует допросить упомянутых особ, хотя это обвинение…

— Да! — заметил Себ. — Оно их в некотором роде обеляет.

Эрали поднял брови:

— О! Обеляет, возможно, сильно сказано! Допустим…

Но, видно, было суждено, что инспектор не даст ему закончить ни одной фразы. Он задумчиво прошептал:

— Это замечательное письмо…

— Замечательное! — вскричали хором судебный следователь и заместитель королевского прокурора. Последний продолжил:

— Слушайте, Себ, это самое заурядное письмо! Классическое разоблачение ради удовлетворения старой вражды со служанкой кюре. Вы, конечно, заметили, что ее особо выделили?

— Да, да, — ответил инспектор. — Это-то все действительно заурядно, я согласен, но остальное — отнюдь…

— Остальное?

— Да, например, почерк.

— Почерк… Себ, я не понимаю.

— Неважно.

И Себ добавил:

— Запомните следующее… Друг, подписавший письмо, и есть сам убийца.

XVIII. Рукопашная

Добившись, наконец, требуемой тишины и заставив смолкнуть оркестр, улыбающаяся госпожа Прего вышла в середину кружка гостей.

— Мои дорогие друзья, — произнесла она дрожащим голосом, — я имею…

Она перевела дыхание.

— Я имею удовольствие объявить вам о помолвке моей дочери Бертильды с моим племянником Юбером Пеллерианом.

Раздались восклицания, все столпились вокруг молодых людей, стоящих рядом и, казалось, слегка смущенных происходящим:

— Мои поздравления, мой мальчик! — Дорогой старина Юбер! — Кто бы мог подумать? — А когда же свадьба?..

Тоненькая и бледная в своем розовом платье, Бертильда не осмеливалась поднять глаза на Юбера. Такое ли у него лицо, какое ей всеща мечталось увидеть у своего жениха в этот момент? Она сомневалась в этом, чувствуя смертельный холод в душе. Ей никак не удавалось забыть, что она богата, очень богата, и что Юбер — «вечно прекрасный Юбер», как его называли друзья, — после роскошной холостой жизни испытывал опасение перед завтрашним днем.

Юбер тоже не глядел на Бертильду. Он наудачу пожимал протянутые руки, повторяя про себя: «Наконец!.. Спасен!..» Уже завтра он сможет, имея в виду «малышку Прего», взять формальные обязательства перед самыми настойчивыми из кредиторов.

Размышляя об этом, молодой человек продолжал искать глазами одно лицо в толпе. Заметив его, он тут же покинул невесту и начал пробираться между гостями, многие из которых уже возобновили танцы под проигрыватель.

— Мадемуазель Эдме, — окликнул Юбер.

Девушка обернулась как раз в тот момент, когда тощий светловолосый молодой человек в очках да еще хромой направился прямо к ней с явным намерением пригласить на танец.

Эдме улыбнулась:

— Господин Юбер?

— Подарите мне этот танец…

Девушка оценила опасность в виде тощего блондина, готовую обрушиться на нее.

— Охотно.

Мгновение спустя, как перышко кружась в объятиях Юбера по натертому паркету, она подняла взгляд на молодого человека.

— Мои самые искренние поздравления, — сказала она. — Бертильда — очаровательная девушка…

— Ох, нет! Только не вы! — запротестовал Юбер. — Только не вы!..

— Что значит — только не я?

Голос Пеллериана зазвучал жестче:

— Я не хочу, чтобы вы меня поздравляли.

Танцуя, они приблизились к одной из двух застекленных дверей, ведущих в сад.

Юбер ловко увлек партнершу в нужном направлении. Не прекращая танцевать, молодой человек быстро повернул ручку и открыл дверь.

— Вам не холодно? — спросил он.

— Я умираю от жары, — ответила Эдме.

— Вас не испугает небольшая прогулся по саду?

— Нет, конечно… Но почему бы вам не предложить ее вашей невесте?

— Нет, — жестко ответил он. — У нас с ней еще будет много возможностей прогуляться ночью, тогда как… Вы не можете мне отказать!

— Но я и не отказываю! Я бы только хотела, чтобы вы принесли мой мех из гардеробной.

— Бегу… Я вернусь через секунду.

Задумавшись, Эдме прислонилась к створке застекленной двери. Почему бы ей не принять предложение Юбера? Обаятельный юноша, приятный в обращении… А какой превосходный танцор! Кроме того, разве он не был здесь единственным молодым человеком, которого она не впервые встретила этим вечером? Все остальные ей незнакомы. Она раскаивалась, что устроила в последний момент приглашение Оливье Маскаре. «Может быть, ему это доставит удовольствие, — думала она еще утром в церкви. — Ему, лишенному всех развлечений… Впрочем, как и я сама!» Выходя из церкви, она подошла к группе, образованной г-жой Прего, Бертильдой, Ивонной и Юбером, и дала им понять, что учитель будет очень тронут приглашением, «Этот молодой человек из прекрасной семьи, — сочла она своим долгом добавить, — и, верьте мне, совсем не так необщителен, как кажется…» Юбер улыбнулся, на его лице ясно читалось: «В любом случае, такой соперник не опасен…», и, так как Маскаре как раз проходил мимо, передал ему от имени тети приглашение на вечер. Учитель, застигнутый врасплох, невнятно пробормотал нечто нечленораздельное и скрылся.

Не увидев его среди гостей, Эдме была уязвлена.

«Невежа! — повторяла она про себя. — Не прийти! Это он мне наносит обиду!»

Она вдруг почувствовала по отношению к нему холодную ярость. Она его ненавидит, да, ненавидит! До чего же он смешон в своем бордовом костюме, воротничке с заломившимися уголками и гранатном галстуке. И в его возрасте носить башмаки на пуговицах!

— Вот ваше пальто, — сказал Юбер. — Да, я предпочел принести пальто, чтобы вы не замерзли…

— Спасибо.

Он накинул его девушке на плечи:

— Идемте…

Они выскользнули через приоткрытую дверь, и гравий центральной аллеи заскрипел под их шагами.

— Сверните направо, — подсказал Юбер. — На эту дорожку. Она ведет к старой деревянной скамье. Мы можем сесть рядом и считать звезды… Я никогда не умел считать их в одиночку.

Эдме покачала головой:

— Жаль, но должна вам отказать! Я боюсь замерзнуть, сидя в такую ночь… Ведь подсчет звезд требует длительного наблюдения, не так ли?.. Лучше погуляем.

— Как хотите, — ответил Юбер. — Жаль, — добавил он, — мне бы хотелось подольше поболтать с вами… Вы мне так нравитесь!

Эдме тихонько рассмеялась:

— Надеюсь, меньше, чем Бертильда?

— Больше… Бертильда мне не нравится.

— Тогда зачем вы на ней женитесь?

— Потому что она богата… Вы понимаете?

— Да, — сказала Эдме. — Это не очень порядочно.

Она шла, опустив голову и следя глазами за тем, как светлые носки ее маленьких атласных туфелек по очереди мелькают на черной земле. Она почувствовала, что Юбер склонился к ней.

— Не будьте беспощадны! — глухо произнес он. — Мне в игре всегда идет плохая карта. Я загнан в тупик, у меня ни гроша, Бертильда — моя единственная соломинка… Но люблю я вас!

Они прошли в глубь сада, между зарослей рододендрона и группой небольших елочек, пропитавших ночь запахом смолы.

Юбер взял в ладони руку Эдме.

— С первого дня, как я вас встретил, вы знаете, я полюбил вас. И сегодня… Сегодня, клянусь, для меня невозможно счастье без вас. Маленький лучик…

Эдме резко отдернула руку. Как хорошо он сказал: «Маленький лучик!»

— Только от вас зависит, — снова заговорил молодой человек прерывающимся голосом, — навсегда осветить мой путь. Моя любовь к вам, Эдме, — единственное светлое чувство за мою жизнь… Вы не понимаете меня!..

— Я не очень хорошо понимаю! — слегка дрожащим голосом отозвалась Эдме. — Вы утверждаете, что любите меня, а обручаетесь с другой… Все в один вечер… Где же правда?

— В моем сердце… — прошептал Юбер.

Он подошел еще ближе:

— …которое бьется только ради вас.

Он вновь завладел ее рукой, и так как она пыталась высвободить ее, взмолился: