покои. В кабинет, где меня ждала еда, вино и Ольга.
Последняя, кстати, при моем появлении даже не шелохнулась. Как сидела в кресле каменным изваянием, так и осталась в нем, пока я не подошел ближе.
— Опять рылась в моих бумагах?
Ни капли вины, ни грамма покаяния. Поза изменилась, Ольга закинула ногу на ногу, игнорируя все нормы этикета, и сцепила пальцы в замок. Потрясающая выдержка. Она даже бровь приподняла, словно ждала пояснений следом за обвинениями. Потом похлопала ресницами и изобразила светскую дурочку.
— Я всего лишь принесла документы по заводу, которые ты просил не далее как вчера, — поморщилась Ольга. — Поискала нужную папочку, но они ведь все такие одинаковые.
Мой взгляд уперся в лепнину на потолке. Стерва. Настоящая. Лживая. Дрянь.
— Когда-нибудь я прикажу бросить тебя в тюрьму.
— И меня объявят жертвой политического произвола, — Ольга накрутила на указательный палец локон, затем стрельнула взором на ворот моей рубашки. — Где же галстук, ваше императорское высочество? Забыли в спальне?
Ах, вот оно что. Стало ясно, откуда чрезмерная дерзость и желание довести меня до белого каления. Ни одного намека не сделано, зато сколько всего мне рассказал ненавязчивый подтекст в ее кроткой улыбке.
Я прислонился к краю стола рядом с Ольгой. Кончик ее сапога острым носом упирался мне в брючину и пачкал ее. Тоже своего рода намек.
— У нас разве какие-то договорённости на сей счет, княгиня?
Она с показным равнодушием стряхнула пылинку с юбки своего коричневого платья.
— Это работает в обе стороны, ваше императорское высочество? — ледяным тоном уточнила Ольга.
Оставив риторический вопрос, я протянул руку и стиснул ее ладонь, когда она аккуратно схватилась за мои пальцы. Дернул изо всех сил, услышав короткий вскрик, после чего прижал Ольгу к себе. Придержал за поясницу, затем погладил шелковую ткань наряда, устало вздохнул и уткнулся носом в изгиб ее шеи.
Ловкие пальцы зарылись в волосах у меня на затылке.
— Твоя танцевальная карточка уже полнится от имен юных прелестниц, готовых на все ради вальса с наследником престола? — промурлыкала Ольга спустя целую минуту.
Впервые за утро мне по-настоящему стало смешно.
Глава 41. Ольга
Мои чувства изначально были обречены.
Никаких иллюзий насчет особого отношения цесаревича, я никогда не строила. Всегда понимала, где мое место в его шахматной партии. Я догадывалась, что срок, отведенный мне в игре, весьма короток. В лучшем случае меня ждало безбедное будущее в каком-нибудь тихом и провинциальном городке Европы. А в худшем — смерть.
Современные воительницы за женские права назвали бы мои эмоции Стокгольмским синдромом. Эдакой психологической привязкой к лицу мужского пола, подавшему во мне попытки к сопротивлению.
Возможно, так оно и есть. Я просто стала жертвой обаятельного манипулятора, поэтому помогала ему во всех начинаниях, шпионила и доносила. Играла роль его любовницы на публике, а потом также самозабвенно отдавалась в постели. Наша связь крепла, так быстро, что с каждым днем мысль о вероятном расставании доводила до исступления и побуждала не самые лучшие качества.
Ревность, ярость, бессилие, ненависть — все то, что я не имела права испытывать к наследнику престола. Потому что он не принадлежал мне. Он даже себе не принадлежал, лишь своей стране и народу.
— Ты сегодня очень красивая.
Я улыбнулась, наслаждаясь тем, как крепко его руки сковали шею. Подушечки больших пальцев прочертили на коже контуры, будто Алексей фиксировал мое лицо не только визуально, но и через осязание. В серых льдинках его радужки по-прежнему не отражались эмоции, а под ладонью не билось сердце. Однако ласковые прикосновения доносили смысл лучше всяких слов или взглядов.
— Только сегодня? — поддразнила я.
— Всегда.
Шумно вздохнув, я уперлась лбом в его грудь. Почему-то запах сигарет немного развеселил, ведь он как бы намекал на хулиганский огонек внутри этой неприкасаемой статуи, чья каменная выдержка порой выводила из себя. Я потрогала на ощупь гладкую ткань пиджака, затем поскребла ногтем белоснежную рубашку и прикрыла глаза.
— Я устала, Леш, — вдруг призналась невпопад. — Очень-очень устала.
— Знаю, — все также тихо и равнодушно откликнулся он.
— Если я попрошу, больше не прыгать под пули, ты же меня не послушаешь?
— Сказала та, кто игнорирует мои приказы с момента нашего знакомства.
— Преувеличение — болезнь всех аристократов с императорской фамилией? — я подняла голову и посмотрела на Алексея.
— Исключительно Романовых.
Он оставил на моих губах короткий, но жалящий поцелуй, затем отпустил и обошел стол. Прежний Алексей вернулся за считаные секунды — собранный, жесткий и совершенно неприступный. Именно такой, каким должен быть наследник престола.
— Здесь вся документация? — Алексей открыл папку и бегло пробежался по аккуратно сложенным листкам.
Я уверена, что он не упустил ни одной детали. Видела, как углублялись морщины на его лбу, когда серый взгляд скользил по таблицам с цифрами и графиками. Как внимательно Алексей вчитывался в нужные строчки, улавливая самую суть. Тщательная проверка подписей, печатей и всего остального показала, что доверие его императорского высочества — вещь весьма хрупкая и нестабильная.
Подойдя к окну, я сдвинула бархатную штору и всмотрелась в стремительно темнеющее небо. Подобные метаморфозы с погодой в Петербурге были не редкостью: солнце за секунду заволакивали облака, затем на город обрушивалась стена дождя или яростная метель. Никакой стабильности, причем независимо от времени года.
Здесь всегда царила сырость, она буквально пропитала каждый камешек и проникала в дома, оседая на стенах въедливой плесенью. Именно там, где ее ждали меньше всего. С привычной нашему климату промозглостью чрезмерная влага донимала жителей бесконечными простудами и холодовыми аллергиями.
— С супругой канцлера проблем не было? — раздался за спиной вопрос.
— Луиза оказалась очень благодарной слушательницей и настоящей фанаткой драгоценностей Фаберже. Яйцо пришлось ей по вкусу, — я повернулась на каблуках к застывшему Алексею и скрестила руки на груди. — Со строительством газопровода и выдачей кредита проблем возникнуть не должно.
— Это немцы. С ними всегда возникают какие-нибудь проблемы в самый неподходящий момент.
— Сказал потомок немецкой династии.
— Кому-то пора укоротить язык, — прищурился Алексей, и я очаровательно улыбнулась в ответ.
Легкость и некоторая вольность моего поведения подкреплялась отсутствием лишних ушей, хотя за дверью стоял целый отряд мужчин в черных одеждах без опознавательных знаков. Похожих на человека, которого я встретила в больнице у Оксаны Мечихиной. Подмывало спросить о них, но я молчала