Читать интересную книгу Рассказы. Повести. 1892-1894 - Антон Чехов

В своей записной книжке Чехов 22 и 23 марта 1891 г. оставил следующие записи: «22-го вечером приехали в Венецию. Hotel Bauer»; «23-го. Собор св. Марка. Дворец дожей. Дом Дездемоны. Квартал Гвидо. Усыпальница Кановы и Тициана» (№ 1, стр. 4). (Ср. в повести: стр. 197. строки 40–41, и стр. 199, строки 9–12.) Судьба Марино Фальери, о котором упоминается в повести, волновала и самого Чехова: он предполагал написать драму из жизни мятежного венецианского дожа (письмо Д. С. Мережковского Чехову от 14 сентября 1891 г. – ГБЛ). В главе XVII повести есть описание игры в рулетку в Монте-Карло. В апреле 1891 г., находясь в Ницце, Чехов вместе с И. Н. Потапенко несколько раз ездил в Монте-Карло и играл в рулетку, о чем есть упоминание в его записной книжке (№ 1, стр. 8) 13 апреля 1891 г., в письмах родным 12, 13 и 15 апреля 1891 г. и в воспоминаниях Потапенко (Чехов в воспоминаниях, стр. 328–329).

К творческой истории повести имеет отношение и присланное Чехову Сувориным письмо гимназистки, содержание которого видно из письма Чехова к Суворину от 18 мая 1891 г.: «Гимназистку надо в сумасшедший дом, а офицерика, который отделал ее, в крепость на четыре года без лишения чинов. <…> она стала приставать к первому встречному <…> потом едва волокла ноги и написала циническое письмо…» (Ср. в повести: стр. 149, строки 31–37). Суворин увидел в этом свидетельство общего разложения и цинизма. Чехов в письме от 27 мая 1891 г. возражал ему: «Вы пишете, что в последнее время „девочки стали столь откровенно развратны“. Ах, не будьте Жителем! Если они и развратны, то время тут положительно ни при чем <…> И не столько уж у Вас случаев, чтобы делать обобщения». Материалы о создании повести см. в статье: Е. М. Сахарова. Страницы творческой истории «Рассказа неизвестного человека». – В кн.: Чеховские чтения в Ялте. М., 1973, с. 57–71.

2

В письме к Гуревич от 22 мая 1893 г. Чехов назвал 1892 год – годом возвращения к повести после перерыва. Однако из писем к М. Н. Альбову можно заключить, что уже в 1891 г. Чехов занимался «Рассказом неизвестного человека». 14 августа 1891 г. он писал: «Я непременно пришлю Вам рассказ или небольшую повесть, но не раньше осени, когда вернусь в Москву». 30 сентября 1891 г., в ответ на письмо Альбова – прислать что-нибудь для «Северного вестника» – Чехов сообщал: «<…> у меня почти готова для Вас маленькая повесть: набросана, но не отделана и не переписана начисто. Работы осталось на 1–2 недели, не больше. Называется она так: „Рассказ моего пациента“».

Летом 1892 г. в Мелихове гостил артист П. М. Свободин. М. П. Чехов вспоминает: «… В один из приездов Свободина в Мелихово брат Антон написал свою повесть, вышедшую потом в свет под заглавием „Рассказ неизвестного человека“. Он долго не решался посылать ее в печать и сделал это только после того, как прочитал ее вслух Павлу Матвеевичу. Я помню, как это чтение происходило в саду, днем, причем у Свободина было очень серьезное лицо. Он вставлял свои замечания. Первоначально эта повесть была озаглавлена так: „Рассказ моего пациента…“» (Вокруг Чехова, стр. 185). Свободин, находившийся в дружеских отношениях с редакцией «Русской мысли», в частности, с редактором журнала П. М. Лавровым, убеждал Чехова передать повесть в «Русскую мысль». Чехов после письма Лаврова дал на это согласие, о чем сообщал Л. С. Мизиновой 28 июня 1892 г. («ту либеральную повесть, которую начал при Вас, дитя мое, я посылаю в „Русскую мысль“») и Суворину 3 июля 1892 г. Но и после этого работа над повестью продолжалась. Лавров просил Свободина (20 сентября 1892 г.) поторопить Чехова: «Ради бога, напиши Чехову, попроси его от своего имени дать нам поскорее обещанное. Я сам писал вчера» (ЦГАЛИ, ф. 640, оп. 1, ед. хр. 15). В сентябре 1892 г. Свободин писал Чехову: «Вы вон пишете, что деньги нужны. Хоть бы Вы дострочили, милый, поскорей Сицилиста-то, или даже и другое что-нибудь для „Русск<ой> мысли“» (Записки ГБЛ, вып. 16, стр. 230). А 23 сентября 1892 г. он спрашивал Чехова: «Что ж Вы мне ничего не написали о сношениях с „Русской мыслью“? Дописали Вы нигилиста (так в автографе) или нет? Я еще раз прошу Вас, если это не нарушит Ваших видов и дипломатических соображений, напишите Лаврову…» (там же, стр. 232).

17 октября повесть была передана «Русской мысли» (см. письмо Суворину 18 октября 1892 г.). Чехов сообщал о двух повестях, отданных в журнал. Очевидно, в это время была отдана лишь рукопись «Рассказа неизвестного человека», так как «Палата № 6», обещанная «Русской мысли», находилась еще в «Русском обозрении» (см. примечания к «Палате № 6» в наст. томе).

В октябре 1892 г. Чехов читал корректуру, присланную из «Русской мысли» (письмо Лаврову 22 октября 1892 г.). Однако редакция предложила отложить печатание повести до марта из опасений цензурного характера. Лавров писал Чехову 25 октября 1892 года: «Я вполне уверен, что в будущем году „Рассказ моего пациента“ пройдет без всяких затруднений, а теперь, когда цензура насторожилась и смотрит на вас взором аспида и василиска, я опасаюсь, как бы не вышла какая-нибудь пакость. К моей просьбе присоединяются также Гольцов и Ремизов» (ГБЛ).

Чехов, дав согласие, продолжал работу над текстом. Он писал В. А. Гольцеву 20 декабря 1892 г.: «Я понемножку стригу ее <повесть> и подновляю». Это письмо Чехова разошлось с письмом к нему Гольцева от 18 декабря 1892 г., в котором Гольцев писал: «Мы хотим напечатать Ваш новый рассказ в феврале: этот месяц для нас казовый. Вашим „Рассказом пациента“ мы очень дорожим…» (ГБЛ). Получив письмо от Чехова, Гольцев повторил свою просьбу в письме от 22 декабря (ГБЛ).

Корректуру «Рассказа неизвестного человека» Чехов послал 27 октября 1892 г. для чтения Суворину: «Он („Рассказ“) пойдет в мартовской книжке (печатать до подписки боятся – цензура), а мне невтерпеж, хочется Вас угостить поскорее».

Очевидно, повесть была послана не полностью. Чехов писал Суворину 22 ноября 1892 г.: «Передайте Анне Ивановне, что не прислал я ей до сих пор своей новой повести, потому что не отдавал еще в набор последней главы, которую исправляю. Повесть, или, как выражается Анна Ивановна, „труд“, выйдет в свет в марте».

Находясь в Петербурге в конце декабря 1892 г. – начале 1893 г., Чехов правил корректуру повести, внося в нее значительные сокращения и поправки. 5 января 1893 г. С. А. Андреевский, которому Чехов дал прочесть текст после исправлений, оставил писателю записку следующего содержания: «Заходил к Вам, а Вы уже гуляете! Рассказ очень хорош, и я непременно желаю получить продолжение. Боюсь, что Вы мудрите с поправками: многие Ваши зачеркивания нашел неудачными. Кажется, Вы в неблагоприятном настроении для хорошей переделки. Лучше оставьте, как оно есть, и пришлите мне все остальное сегодня. Я прочту на ночь и завтра утром» (Записки ГБЛ, вып. 8, стр. 30–31).

В письмах от 18 и 22 декабря Гольцев просил Чехова переменить заглавие повести (ГБЛ, ф. 77, оп. 1, ед. хр. 36). Чехов ответил 30 декабря 1892 г.: «Повесть пришлю к концу января, как Вы желаете, и постараюсь переменить название. Я сильно постриг ее».

В Москве в январе 1893 г. продолжалась работа над корректурой, причем условия для работы оказались неблагоприятными – в связи с болезнью отца Чехову пришлось срочно выехать в Мелихово (см. его письмо к Н. А. Лейкину 28 января 1893 г.).

Название повести было изменено уже в то время, когда готовилась к выпуску февральская книжка «Русской мысли», после телеграммы Лаврова. Чехов писал Лаврову 9 февраля 1893 г.: «„Рассказ моего пациента“ – не годится безусловно: пахнет больницей. „Лакей“ – тоже не годится: не отвечает содержанию и грубо. Что же придумать?

1) В Петербурге. 2) Рассказ моего знакомого. Первое – скучно, а второе – как будто длинно. Можно просто „Рассказ знакомого“. Но дальше: 3) В восьмидесятые годы. Это претенциозно. 4) Без заглавия. 5) Повесть без названия. 6) „Рассказ неизвестного человека“.

Последнее, кажется, подходит. Хотите? Если хотите, то ладно».

Корректуру для мартовской книжки Чехов послал 27 февраля 1893 г. с письмом Кольцову.

Особое внимание уделял Чехов финалу повести. Он писал Суворину 24 февраля 1893 г: «Окончание Вам не понравится, ибо я его скомкал. Надо бы подлиннее. Но длинно писать было бы тоже опасно, ибо героев мало, а когда, на протяжении 2–3 листов, мелькают все те же два лица, то становится скучно, и сии два лица расплываются». 4 марта 1893 г. Чехов сообщал тому же адресату: «Хотел я дать маленький эпилог от себя, с объяснением, как попала ко мне рукопись неизвестного человека, и написал этот эпилог, но отложил до книжки, т. е. до того времени, когда эта повесть выйдет отдельной книжкой».

Суворин предполагал выпустить повесть отдельным изданием – это видно из письма Чехова Суворину от 4 марта 1893 г.: «А печатать книжку можно уж в апреле. В повести больше 5 листов, т. е. почти вдвое, чем в „Палате № 6“. Стало быть, книга выйдет толстая, и не придется обманывать публику». Это издание осуществлено не было, и, таким образом, не увидел света написанный Чеховым эпилог. Не появился эпилог и в издании А. Ф. Маркса.