Все вежливо замолчали и расступились, давая ему пройти.
Принц и прибывшие из Парижа гости встали так близко друг к другу, что Пистолет отскочил подальше, сильнее прижимая к себе своего Горэ.
– Отлично, сир! – произнес Лекок. – Ждем приказов Вашего Величества!
Николя бросил на него неприязненный взгляд, столь пронзительный и гордый, что Лекок опустил глаза.
– Шутка! – проворчал он и добавил более дружелюбно: – Дружище, ты действительно был неподражаем!
– Я не желаю, чтобы тут шутили, – проговорил принц строгим голосом. – У каждого здесь свое дело и место. Я Хозяин или нет?
– Ты Хозяин, ты, друг мой, – подтвердил полковник. – А Приятель-Тулонец мне только что говорил: «Решительно, это славный малый!» В глубине души он обожает тебя. Честно тебе говорю.
Принц по-прежнему неприязненно и внимательно глядел на Лекока.
– Тулонец! – произнес он тихо и угроза прозвучала в его голосе, – может нам вооружиться ножами и покончить со всем этим раз и навсегда, а? Ты как? Не возражаешь?
– Нет! – отрицательно покачал головой Лекок. – Я предпочитаю честно протянуть руку для примирения.
– Браво! – полковник Боццо зааплодировал. – Обнимитесь, любимые мои!
Принц пожал протянутую руку, потом подумал и сказал:
– Этой ночью ты случайно не слышал, как кто-то расхаживал по твоей комнате в замке де Клар?
Лекок вздрогнул от неожиданности и резко побледнел. Принц сильнее сжал ему руку и продолжил, как ни в чем не бывало:
– Что бы ни случилось, мы больше не можем оставаться здесь. Дело по наследству Горэ скоро должно быть закончено. Я беру на себя обязательство увезти Матюрин на Корсику, а там мы сможем делать, что нам заблагорассудится. Это была веселая игра, и она еще не закончена! Что касается другой истории, она нам дарит этого Поля Лабра. Необходимо его арестовать прямо на месте дуэли за убийство этой Терезы Сула. Поскольку никто не застрахован от случайности и всякое может случиться, даже если все хорошо просчитать, я бы хотел, чтобы Луво со своим ружьем оказался рано утром в роще Бель-Вю…
Полковник умилился.
– Луво выстрелит одновременно со мной. Мертвый или живой, Месье барон заплатит по закону, – проговорил он, – а вот, что касается первого дела, так как же поживает сын Горэ? – поинтересовался Крестный Отец Черных Мантий.
До того, как были произнесены эти последние слова, Пистолет отпустил рот Винсента и неожиданно заткнул ему уши.
«Теперь самое время его драматического и неожиданного появления, – подумал он. – Вперед!»
И в самом деле он повысил голос и громко сказал:
– Хромой, я слышу голоса, значит, ты получишь и еды и питья.
Он не успел закончить эту фразу, как их окружили. Лекок молниеносно схватил его за горло. Винсент пытался убежать, но был пойман Николя.
– Без глупостей! – предупредил Пистолет, сохраняя полное хладнокровие. – Я щипаюсь и достаточно больно, еще с грудного возраста! Как бы там ни было, я привел вам этого невинного младенца – агнца, можно сказать, предназначенного, сами знаете, для закона, на заклание. Вот его маленький нож, который видело желаемое количество свидетелей обвинения. Малыш хочет есть и пить. Я тоже, кажется, был бы не прочь заморить червячка.
XVIII
НОЧЬ ПЕРЕД ДУЭЛЬЮ
Пистолета отличало естественное поведение, типичная речь и выражение лица, свойственное многим завсегдатаям кабачка «Срезанный колос», поэтому месье Лекоку, известному своим умением оценивать людей с первого взгляда, смутно показалось, что он его там уже когда-то видел.
Но для длительных допросов и детальной проверки возникших догадок времени не было. И для подобной ситуации выбор роли простого рабочего паренька подходил как нельзя лучше. Стараясь не выглядеть слишком умным и пользуясь тем лексиконом, которому он научился на задворках Парижа, Пистолет сразу добился доверия. Ему поручили охрану сына Горэ, и он отвечал за него головой. Кроме того, ему было приказано оставаться в полном распоряжении совета днем и ночью.
Уладив таким образом все дела, Клампен отвел Винсента Горэ в буфетную, где накормил его до отвала. Пистолет был человеком добрым, чувствительным и отзывчивым.
Сын Горэ увидел за сегодняшний день столько всяких происшествий, что все они перемешались в его бедной голове, и он так ничего и не понял. Им владела одна мысль и единственное желание: стать богатым, чтобы иметь возможность есть с утра до вечера.
Он, конечно, делился своими мечтами с сидящим рядом Пистолетом, и тот снисходительно слушал эти наивные бредни, что, впрочем, не мешало ему обдумывать план дальнейших действий. Слава Богу, ему было о чем размышлять.
Представьте себе охотника, который однажды утром вышел с ружьишком подстрелить парочку зайцев и вдруг оказался в логове опасных хищников. Всякие там Жерары и Бомбонелли в самом деле встречаются крайне редко. И Пистолет вынужден был признать, что основательно влип.
Его послали по следу одного давнего преступления и ему надо было выследить одного или нескольких преступников, связанных с упомянутым происшествием. Но едва сделав первый шаг, наш сыщик обнаружил целый букет новых преступлений, которые наслаивались одно на другое, перекрещивались и перемешивались, то есть были крепко, даже можно сказать неразрывно, взаимосвязаны. По крайней мере одно из них уже совершено, другие вот-вот должны свершиться.
Он вспомнил Терезу Сула!
Пистолет расстался с ней всего несколько часов назад с нехорошим предчувствием. И вот только что он услышал эхо выстрела, оборвавшего ее жизнь.
Клампен, в отличие от сына Горэ, все прекрасно понимал. Он все понимал и в деле королевы Матюрин, словно ему о нем подробно рассказали; он знал все и о судьбе, уготованной несчастному хромому. Что же касается опасности, угрожающей Полю Лабру, весь план будущих действий был Пистолету так же ясен, как и старому полковнику Боццо, предводителю Черных Мантий.
Что же делать? Куда пойти? Эти люди действовали стремительно и по намеченному плану. Необходимо было их опередить, помешать любым способом.
Да и уродливую старуху Горэ жалко было Пистолету. Она ведь тоже человеческое существо. Сможет ли он предупредить ее об угрожающей опасности? Она и не поверит, ей совсем вскружили голову. Правда, опасность пока не была так велика. Ей ничего не угрожало до самой свадьбы.
А может следует рассказать все в Префектуре?
Пистолет был истинным парижанином. Судьям он доверял в определенной степени, зато его вера в самого себя не имела границ.
Из всех дел самым срочным оказалось дело Поля Лабра.
«Романтическая любовь! Несчастная и возвышенная! Гордец! Какого дьявола его принесло сюда к этим мерзавцам? Такие красивые недотепы не должны вмешиваться в чужие дела, ни в коем случае не действовать самостоятельно во избежание какой-нибудь непредвиденной глупости!» – сердился, размышляя, Клампен.