В тишине неожиданно громко прозвучал голос принца.
– Месье барон, – произнес Николя дружелюбным тоном, как человек с прекрасными манерами, – я рад видеть вас и приветствовать в моем доме.
Поль остановился в пяти-шести шагах от него. Молодой барон не колебался, но брови его слегка нахмурились, словно он впервые осознал сложность задачи, которую ему предстояло решить.
Волнение присутствующих парижан достигло высшей точки, они с трудом сдерживали свое беспокойство.
Лишь хозяин дома невозмутимо улыбался.
«А у него действительно талант, у этой лисы! – подумал Пистолет. – Опасный злодей этот Николя! И прекрасно держится!»
– Месье, – наконец произнес Поль Лабр, – я хотел бы поговорить с вами о вещах, о которых не принято говорить при дамах.
– Вы желаете поговорить со мной наедине? – совершенно непринужденным тоном спросил месье Николя.
– Нет, не совсем так, – ответил Поль.
Он отступил шаг назад, а затем, сделав нетерпеливый жест рукой, добавил:
– Мне необходимо присутствие тех месье, но я боюсь побеспокоить дам.
Принц отозвался очень тихо, что придало ему необычайного благородства.
– Месье барон, я не имею чести знать вас, и меня очень огорчит, если под вашими словами скрывается враждебность.
Стоящие рядом с принцем парижане были неподвижны и молчаливы. Сторонний наблюдатель заметил бы, что их тревога заметно уменьшилась. Совсем не так, по их мнению, должен был действовать человек, требующий платы за кровь своего брата.
Сам принц в какой-то мере чувствовал то же самое. К тому же, утешал он сам себя, этот спокойный и холодный Поль Лабр еще не знал об убийстве Терезы Сула. Однако принцу требовалась вся его выдержка, чтобы сохранить спокойствие и невозмутимость.
Он боялся ожидавшей его, возможно, трагической участи, согласно догмы об отрубании ветки. Он боялся Лекока – автора и проповедника этой догмы.
Провинциалы же, наоборот, явно оживились и воспряли духом. Они внимательно прислушивались к разговору.
– Чихать я хотел… – прорычал один из братьев Портье де ля Грий. – Гром и молния!
– И я тоже, – поддержал его второй, – в носу чешется!
– Так разговаривать с наследником прес…
– Тише! – шепнул месье Лефебюр, всегда спокойный и осторожный.
Но шевалье де ля Прюнелэ спросил властным голосом будущего префекта:
– А что, молодой человек ищет ссоры с кем-нибудь здесь?
– Не с вами, – сухо парировал Поль Лабр.
– А с кем? – спросило сразу несколько разгоряченных голосов.
Поль без всякого уважения показал пальцем на принца и сказал:
– Вот с ним.
Его тут же окружили. Пулэн и его племянник дю Молар настолько расхрабрились, что готовы были ударить барона д'Арси.
– Месье, месье, спокойно! – пытался образумить ихпринц.
Поль с презрительной улыбкой и угрозой во взгляде повернулся к нападающим, выставил вперед руки и легким движением оттолкнул их. Барон д'Арси был человеком недюжинной силы, в чем Пулэну и его племяннику пришлось лично убедиться. Сомнений на этот счет у них больше не осталось и они быстренько стушевались.
Зато остальные, все еще не понимая серьезности происходящего, подходили со всех сторон, окружая Поля и принца.
– Да, с ним, – повторил Поль и добавил, обращаясь к присутствующим: – Я сразу предполагаю ваш вопрос: почему? Месье, я не могу, да и не хочу сказать вам – почему. Дело касартся одной женщины. Мне все равно, кто этот человек. Я знаю, что он – самозванец. Но я не собираюсь мстить за всех обманутых, которых он Одурачил или обобрал. Для меня достаточно, что он однажды в жизни повел себя как трус и подлец.
– Господи Боже мой! – воскликнул старший из братьев Портье де ля Грий. – Разрешите мне заткнуть пасть этой бешеной собаке!
Он храбро двинулся вперед, но Поль таким же легким движением, как и в первый раз, оттолкнул его, и Портье де ля Грин упал. Это неожиданное событие привело в замешательство большинство мятежников. Они явно не отличались смелостью.
Поль подошел вплотную к принцу. Тот остановил его надменным жестом и сказал, продолжая улыбаться:
– Я чувствую себя достаточно оскорбленным, месье барон. – И добавил совсем тихо: – Завтра, в шесть часов утра, на перекрестке дю Фу, на пистолетах.
– Без секундантов не дерутся! – вскричал шевалье де ля Прюнелэ, которого душила ярость. – Я сомневаюсь, месье, что вы найдете хоть одного секунданта во всей Франции!
– Моими секундантами, – проговорил сын Людовика, – будут полковник Боццо и месье Лекок де ля Перьер. Будьте любезны, назовите ваших секундантов, месье барон.
– Я обязательно сообщу вам их имена, когда это станет необходимым, – ответил Поль Лабр и, снова учтиво поклонившись дамам, медленно вышел.
Едва он скрылся из виду, ревностные заговорщики взорвались криками, как ракеты фейерверка.
– Такой бой невозможен, преступен, противоестествен, нелеп! Коронованные особы не дерутся на дуэлях, – орали все наперебой.
Многие хотели драться вместо принца, и с полдюжины голосов крикнуло одновременно:
– Монсеньор! Моя кровь в вашем распоряжении!
И тут следует справедливо отметить, что ни один из этих голосов не принадлежал парижанам.
Сын Людовика поблагодарил всех со спокойным величием, которое свойственно лишь королям. Он всем своим видом напоминал статую Генриха IV с Нового моста, когда давал такой замечательный ответ:
– Месье, я не только Бурбон, я, в первую очередь, француз и дворянин. Чтобы быть коронованной особой, нужно носить корону. Моя корона – на голове узурпатора. По примеру моих предков, монархов и рыцарей, я завоюю и верну себе власть над Францией. Я буду сувереном и на правах крови, и на правах победителя!
Все мелкопоместные дворяне вздрогнули от восхищения. Даже скептики по натуре признали в один голос:
– У нас будет великий король, месье!
Тем временем старый полковник Боццо говорил месье Лекоку, словно пытаясь его убедить:
– Приятель-Тулонец, мой малыш, ты же видишь, у парня в самом деле большие способности!
Лекок ответил, пожав плечами:
– Он прекрасно понимает, что ему грозит. А нам терпения не занимать. Не так ли, Отец?
– Хе, хе, Приятель! – одобрительно хихикнул старик, – когда ты стоишь за спиной, невозможно чувствовать себя уверенным. Никогда не знаешь, подставишь ты плечо или подножку.
– Вечно вы шутите, Отец! – прошептал Лекок. – Но тихо! Вот идет Николя получать наши поздравления.
И в самом деле принц подходил к ним, извиняющимся тоном говоря окружающим его дворянам:
– Месье и вы, прекрасные дамы, позвольте мне посекретничать с моими друзьями из Парижа.
Все вежливо замолчали и расступились, давая ему пройти.