Читать интересную книгу Имперская гвардия: Омнибус - Стив Лайонс

— Они действительно соперничают, — сказала Арикс. — Амарет хочет, чтобы его церковь была единственной, а он был бы верховным жрецом, и думает…

— Он думает, что теперь у него есть что-то, чего хотят его боги, и думает, что сможет обменять это на их признание — на этот раз настоящее.

— Он не понимает, не видит, что мы ничто для них!

Арикс опустилась на матрас, прижав колени к груди. В комнате стало тихо, когда другие рабы, разложив свои скудные пожитки, улеглись на отдых. Арикс подумала о дяде Хенрике. Все эти годы он пытался защитить ее, и его опека казалась ей удушающей.

И за ту жизнь, которую он ей давал, она отплатила черной неблагодарностью. Если бы она не искала, подобно Амарету, чего-то большего, она не оказалась бы в таком положении. Она хотела приключений, и нашла их — и ничего хорошего в них не было. Хуже того, оказавшись в когтях Железных Богов, она подвергла бы опасности не только свою жизнь, но и жизни других, и возможно, Хенрик это предвидел.

Он служил в Имперской Гвардии, вспомнила Арикс. Он послал на войну трех своих сыновей. Несомненно, он знал гораздо лучше нее, что таилось во мраке за пределами сияющего света Бога-Императора.

Тилар, склонившись ближе к ней, прошептал ей на ухо:

— Ты все еще хранишь веру?

— В Императора? Конечно, но я знаю, что разочаровала Его. В своем страхе и смятении, я преклонила колени перед пророком ложных богов. Я помогала Его врагам.

— Мы еще можем послужить Ему, — сказал Тилар. — Он указал нам путь.

— Что ты имеешь в виду?

— Нельзя позволить Амарету исполнить его план. Империум все еще сражается за нас, и если решимость губернатора ослабеет…

— Но что мы можем сделать?

— Мы можем сбежать, — сказал Тилар. — Увести тебя отсюда.

— Но город, — возразила Арикс, — город закрыт. Как мы сможем…?

— Есть множество мест, где мы можем спрятаться. Главное сейчас — спасти тебя от Амарета. А потом нам остается только ждать, пока эти Железные Боги не будут побеждены, что, несомненно, произойдет, и мы вернем наш мир.

— Если бы это было так легко, — жалобно сказала Арикс, — но Амарет не позволит мне уйти. Ты знаешь, его люди следят за мной, и даже если мы сможем как-то скрыться от них, они никогда не прекратят искать меня. Было бы куда лучше, если бы я не попала сюда, если бы меня убили эти железные насекомые. В самом деле, было бы гораздо лучше, если бы я сейчас была мертва.

— Ты не должна так думать, — прошептал Тилар, сильной рукой обняв ее за плечи. — После всего через что ты прошла и выжила, у тебя не должно остаться сомнений, что Император хочет, чтобы ты жила. Он хочет, чтобы ты — мы вместе — сражались во имя Его, и мы будем сражаться… как можем.

ГЛАВА 15

ГЮНТЕРУ наконец выдали бритвенные принадлежности.

Они прибыли три дня назад, вместе с комплектом брони. В утро его встречи с губернатором и старшими офицерами, хотя он не сомневался, что это лишь совпадение. Он соскреб пену с подбородка, сполоснул лицо ледяной водой из потрескавшейся белой раковины в углу импровизированной казармы, и аккуратно вымыл и сложил бритву, чтобы сохранить острым ее лезвие.

Отвернувшись от раковины, он заметил, как в зеркале мелькнуло незнакомое ему лицо, и это зрелище заставило его остановиться. Подойдя ближе к зеркалу, Гюнтер стер оставшуюся пену, и всмотрелся внимательнее в лицо перед собой.

Свои черные лохматые волосы он потерял в первый день службы. Теперь у него была короткая армейская стрижка, изменившая, или точнее, открывшая форму его головы. Он также несколько сбросил вес, и его щеки казались впалыми. Яркий фиолетовый синяк под левым глазом делал лицо в зеркале еще более отличавшимся от привычного.

И не только это…

Он вспоминал:

Более круглое, свежее лицо, более наивное, отражавшееся в окулярах противогаза криговского вахмистра. Двигатели флаера СПО выли, сотрясая вибрациями десантный отсек, скамью, на которой сидел Гюнтер, и его кости. Вахмистр спросил его, что он знает о приблизительном местонахождении Арикс. Гюнтер сообщил только то, что рассказал ему Вебер, притворившись, что не знает ее, но боялся, что вахмистр распознает его ложь.

Он почти ожидал, что губернатор встретит его в космопорту, и думал, сможет ли он и ему солгать, но, узнав по воксу дурные новости, Хенрик скорбел о своей племяннице в одиночестве, и всем было не до Гюнтера, он был просто еще одним беженцем из многих тысяч.

Он вспоминал:

Он решил вступить в СПО. Точнее, он уже почти решил вступить, когда подтянутый лейтенант схватил его за шиворот и потребовал объяснить, почему он не в форме. Пришлось объяснять, что он только что выбрался из города и не знал о призыве, но как раз собирался идти добровольцем. Следующее, что он помнил — могучий сержант, заносивший бритву над его волосами, и что ему выдали ботинки слишком малого размера и форму слишком большого.

В тот день он перестал быть управляющим рудником Гюнтером Сорисоном, и стал солдатом Сорисоном, но он не сожалел о потере этой части себя, нет. Он помнил свою клятву вернуться в город, и чувствовал, что это — первый шаг на пути к этой цели. Он чувствовал себя сильнее.

Он вспоминал:

Бесконечные отжимания и подтягивания, четырехкилометровые кроссы и десятикилометровые марши. Сержанты-инструкторы, оравшие до хрипоты, но их ругань редко обрушивалась на него. Гюнтер чувствовал некую гордость от того факта, что, вопреки ожиданиям толстого сержанта-вербовщика шесть лет назад, он оказался одним из лучших новобранцев. Возможно, это было потому, что в отличие от большинства других, он точно знал, зачем он здесь.

Он изучал воинские уставы, технику и оружие, основные навыки первой помощи и выживания, и как убирать свою койку. Он тренировался с лазганом — хотя ему еще не выдали свой — пока не научился разбирать его и снова собирать меньше чем за две минуты. Стрелял он сначала плохо, но Гюнтер тренировался на импровизированном стрельбище у подножия холма, пока не научился попадать в мишень двумя выстрелами из трех.

Он вспоминал:

В первый раз офицер Корпуса Смерти наблюдал за строевой подготовкой новобранцев СПО на плацу, холодный, непроницаемый. Вскоре он развернулся и ушел, но на следующий день вернулся с товарищем. Через два дня после этого криговский вахмистр стал помогать в тренировке новобранцев, сначала лишь иногда делая какие-либо предложения, но к вечеру он уже отдавал приказы. Инструкторы СПО были явно возмущены этим вторжением на их территорию, но, похоже, ничего не могли с этим поделать.

На следующее утро вахмистр наблюдал за огневой подготовкой на стрельбище, потом последовала еще одна инспекция, и к концу недели криговских инструкторов было не меньше, чем местных.

Тогда десятикилометровые марши стали двадцатикилометровыми, вещмешки новобранцев наполнялись камнями, чтобы имитировать тяжесть снаряжения, которого у них еще не было. Подъем и построение были перенесены на час раньше, явно к удивлению некоторых сержантов СПО, которые явились на плац заспанными и опоздавшими. Тренировки часто продолжались и после захода солнца, и Гюнтер привык довольствоваться четырьмя часами сна. Он никогда не присоединялся к ропоту недовольных в казарме после отбоя, но даже он не всегда мог соответствовать тем суровым требованиям, которые теперь к ним предъявлялись.

Люди Крига никогда не повышали голос в гневе. Они говорили спокойным размеренным голосом, исполненным угрозы, и не скупились на наказания тех новобранцев, которые разочаровывали их.

— Вы теперь будете учиться воевать не только со старухами и полудохлыми мутантами, — сказал как-то гвардеец в противогазной маске. — Теперь вы учитесь сражаться в одном строю с Корпусом Смерти Крига, и я намерен убедиться, что вы достойны этой чести, иначе вы зря потратите дарованную вам жизнь.

Другой инструктор, обращаясь к всему взводу Гюнтера, рассказал, как, когда ему было двенадцать лет, ему дали лазган и отправили в радиоактивную зону охотиться на мутантов — задание, с которого не вернулась треть его отделения. И худший из тех мальчишек был куда более способным и преданным своему делу бойцом, чем любой из этих слабых, ленивых дегенератов, которые сейчас трясутся от страха перед ним.

Однажды утром в казарме вахмистр приказал сорок раз отжаться новобранцу, ботинки которого не были как следует начищены. Солдат был крепким шахтером лет тридцати, более других способным справиться с физическими нагрузками, но недостаток сна сделал его слишком раздражительным — он первым жаловался каждую ночь на тяготы дня — и это стало последней соломинкой.

Он отказался исполнить приказ. Он закричал на вахмистра, что это не его мир, и он здесь никто. И без предупреждения, без единого слова, вахмистр достал лазерный пистолет и застрелил его.