натянула поводок и рванула вперед, Женя не удержала ее, и она вбежала в подвал. За ней бросился Рустам и Серега.
Женя осталась у входа, ей было и любопытно и страшно входить в этот зловонный подвал. Она смотрела, как слабые лучи от экранов телефонов блуждали по стенам и полу, выхватывая куски старой жизни, давно похороненной в этом подвале. Джессика лаяла где-то далеко, нервно скуля. Женя набралась храбрости и вошла в подвал, освещая себе путь фонариком смартфона.
Пол был грязный, черно-серого цвета, с остатками непонятного мусора, который, то хрустел под ногами, то пружинил, она даже не пыталась его разглядеть, не желая знать о том, на что она возможно уже наступила.
Трое мужчин весело разгребали наваленные матрасы, отбрасывая их в сторону не глядя, Женя отбежала в другой угол подвала, уворачиваясь от зловонных снарядов.
— Нашел! — крикнул один из них, радостно откидывая последний матрас.
На листе гофрокартона лежало неподвижное тело серого кота, судорожно прижавшего к себе лапы. Серега склонился к нему и осторожно потрогал, он был еще теплым и, как ему показалось, еле заметно дернулся от его прикосновения.
— Женя! — позвал он, не зная, что она стоит позади. — Жень!
— Я здесь, — ответила она, не решаясь подойти ближе.
— Подойди, по-моему, это он.
— Я боюсь, — ответила Женя.
— Не бойся, он живой, — приободрил ее Серега, после чего она подошла и села на корточки рядом с ним.
— Ларсик, бедненький, — прошептала она и отвернулась, не в силах смотреть на искалеченного кота.
— Спасибо вам большое! — громко сказал Серега, снимая с себя куртку и бережно укладывая в нее кота. Джессика, все это время покорно стоявшая рядом, нервно поскуливала, не понимая их медлительности.
— Да не за что, — заулыбался Рустам, ребята весело закивали. — Нам это было не сложно.
— Тут недалеко есть ветеринарная клиника, у меня там жена работает, — сказал другой, подходя ближе к Сереге. — Знаешь, там, за почтой, чуть дальше в парк.
— Я знаю! — воскликнула Женя. — А они работают?
— Сейчас узнаю, — таджик достал телефон и набрал жену. Он долго говорил с ней на своем языке, почему-то постоянно кивая при каждом ее слове. — Да. Работает. Она предупредит, вас будут ждать.
— Тогда побежали, — Серега вскочил, держа куртку с котом на руках.
— Э, малый, простудишься, — покачал головой Рустам и снял свой ватник, за которым оказался еще один, только размером меньше. — Надень, потом занесешь, скажешь, что для Рустама.
— Огромное спасибо! — Серега отдал кота Жене, у нее задрожали руки от волнения, но она не выронила куртку. Одевшись, он забрал кота и побежал на выход, за ним тут же бросилась Джессика, оглядываясь на затормозившую хозяйку.
16.
Из комнаты, покачиваясь при каждом шаге, вышла бледная Даша. Она, не переставая, терла красные глаза, одергивая назад взлохмаченные волосы. Света медленно помешивала кашу в кастрюле, глубоко вздыхая, и не заметила, как Даша вошла на кухню
— Мам, а папа когда придет? — спросила Даша, стоя в дверях.
— А, ты встала, — встрепенулась Света, подбегая к дочери. — Ну как, ты поспала?
— Нет, — покачала головой Даша. — Когда придет папа?
— Папа у следователя, я не знаю, когда он придет, — руки у Светы дрожали, стыдясь, она убрала их от лица дочери, едва коснувшись холодными пальцами ее разгоряченной кожи. — Садись, будем есть.
— Я не хочу есть, — покачала головой Даша, — я хочу идти искать Ларсика.
— Его ищут Женечка с Сережей. Я уверена, что Джессика его найдет, — Света стала раскладывать кашу по тарелкам.
— Я хочу идти искать Ларсика! — крикнула Даша и бросилась в коридор, отрывистыми, неловкими движениями пытаясь надеть на себя куртку поверх пижамы.
— Даша, никуда ты не пойдешь! — строго сказала мама, стягивая с нее куртку.
— Я хочу идти искать Ларсика! Я хочу идти искать… — забилась в истерике Даша, стуча кулаками в живот матери. Света сильнее прижимала ее к себе, пока дочь не успокоилась, продолжая шептать: «Я хочу искать, хочу искать…искать».
— Я знаю, знаю, милая. Вот папа придет, и я пойду искать, хорошо?
— Я тоже хочу, тоже хочу, — шептала Даша, обмякнув на руках матери.
— Дашенька, у тебя высокая температура, тебе нельзя. Пойдем, надо поесть.
— Я не хочу есть.
— Если ты не будешь есть, то как же ты найдешь Ларсика? У тебя не будет сил. Как ты ему хочешь помочь, если у тебя не будет сил?
— Мама, что ты разговариваешь со мной как с маленькой? — Даша возмущенно поглядела на мать, стряхнув с глаз слезы, но пошла на кухню и села за стол.
— Пускай так, — проговорила про себя Света, не зная, что сказать дочери. Ее злило, что мужа нет рядом, когда он нужен, впрочем, как всегда. Голос разума подсказывал, что в этом нет его вины, но обида довлела над ней, вплетая его отсутствие в давно выстроенную картину его отношения к семье. Ставя тарелку с кашей перед дочерью, она одернула себя от этих мыслей, заставляя думать о другом, но скрежет замка входной двери вновь возродил в ней гнев. Ее лицо еще сильнее побледнело, а глаза сузились до мелких щелочек.
— Папа пришел? — с надеждой спросила Даша, оглянувшись назад.
— Да, пришел твой отец, — сквозь плотно сжатые губы, ответила Света.
Дима быстро разделся и вошел на кухню Он устало сел на стул и стал нервно перебирать конфеты в вазочке на столе.
— Ну что скажешь? — спросила его Света, накладывая ему кашу.
— ничего хорошего, — тихо сказал он. В его горле все пересохло, язык с трудом ворочался после многочасовой беседы со следователем. Он налил себе полный стакан воды и с жадностью выпил, потом еще один. — Идем в суд, вот и все. У этой мрази действительно хорошие связи.
— Пап, а мы пойдем искать Ларсика? — спросила Даша, с надеждой смотря на него.
— Да, милая, сейчас немного отдохну и пойду искать, — ответил Дима, он с силой потер виски, голова нестерпимо болела.
— Если бы мы не поехали на это идиотское охотничье угодье, то ничего бы и не было, — с тихой яростью сказала Света, бросив перед ним коробку с таблетками.
— Света, не начинай опять, — с нажимом сказал он, проглотив сразу две таблетки.
— А что не начинай? Мы же делаем только то, что тебе нравится, да? Зачем мы туда поехали? Зачем ты взял это чертово ружье? А если Дашу привлекут, что тогда? — закричала Света.
Даша зарыдала и выбежала из кухни. Дима со злостью бросил тарелку с кашей в стену кухни, она разлетелась о кафельный фартук на крупные осколки, отвратительной жижей спадая на столешницу.
— Заткнись, — прошипел он. — Заткнись, умоляю