— Один ещё дышит, трупов только два.
— Трупы спускайте! — прокричал Вир. — За раненным присмотрите. Врени поднимется к нему, когда здесь освободится.
— Пошлите за стариком Клеменсом, — посоветовала цирюльница. — Я одна всех не успею.
— А кто это? — немедленно уточнил приор.
— Наш палач, — ответила Нора, отодвигая охрану и подходя ближе к месту боя. Клос следовал за ней по пятам. Кто-то принялся зажигать на стенах факелы. — Вейма его не любит, поэтому мы поселили его отдельно.
— Непредусмотрительно, — покачал головой приор. — Кто за ним сходит?
— Я схожу, — отозвался оборотень.
— А где Вейма? — вдруг спросила Нора.
— Твоя советница? — фыркнул Клос. — Валяется где-нибудь в обмороке.
— А… — начала было баронесса, но потом осеклась. — Марила?! Где Марила?! Куда она опять делась?
— Да что с ней станется, — раздражённо ответил её муж.
То, что его, из-за юности и родства с Норой, не пустили в бой, казалось рыцарю страшным оскорблением. Хоть юноше и объясняли, что, случись что, рядом с баронессой должен быть достойный воин, который сумеет её защитить, он и тогда не до конца поверил. А уж теперь, когда оказалось, что никакая опасность ей и не угрожала…
— Нора! Ты мне объяснишь, что происходит?! Кто эти люди? Зачем они напали на нас и почему притащили с собой монахов? — разразился вопросами Клос.
— Проклятые, — спокойно отозвался приор, подходя к супругам. — Они хотели убить твою жену, сын мой, её людей и… наверное, меня. Их наняли вон те монахи.
— А ты кто такой? — нахмурился юный рыцарь.
— Это посланец святейшего папы, — тихо подсказала Нора. После случившегося её потихоньку начинало трясти, а Веймы, которая могла бы её успокоить, рядом не было.
— Это?!
— Утром я покажу тебе верительные грамоты, сын мой, — пообещал приор. Клос смутился и пошёл на попятную:
— Не надо, я вам верю. Что вам нужно от нас?
— Поговорим об этом позже, сын мой, — предложил приор.
Нору за рукав подёргала встревоженная Марила.
— Твоя милость, — почти не кривляясь, позвала дура, — там… там… посмотри… под лестницей… нет, другой, в том углу дома.
Нора повернулась, чтобы пойти за ней, за женой шагнул и Клос, но сумасшедшая протестующе замотала головой.
— Нет-нет! Твой муж путь не ходит. Пусть вот он с тобой идёт! — и ткнула пальцем в приора.
— Почему это я должен остаться? — разозлился Клос.
— Нехорошо будет! — настаивала сумасшедшая.
— Да что нехорошо-то?! Хуже, чем вот это?!
— Хочешь — расцелую? — предложила Марила и с такой гримасой вытянула губы, что Клос с проклятиями отшатнулся. — Не ходи, дружочек, не надо.
Нора пошла за сумасшедшей, которая стащила со стены факел и вприпрыжку побежала по коридору, за ними пошёл приор, одолживший у кого-то меч.
Марила отвела госпожу в закуток под лестницей и осветила происходящее.
Там глазам Норы предстало странное зрелище. Вейма и Липп не то чтобы обнимались. Они сплелись, как клубок змей. Казалось немыслимым, что человеческие тела могут так искривиться, так обвиться вокруг друг друга.
— Они холодные! — зловещим шёпотом объявила сумасшедшая. — и закоченели уже.
Она потыкала Вейму в плечо. Было видно, что тело вампирши твёрдое, как старое дерево.
— Они… они умерли?! — ахнула Нора, не в силах отвести глаза от жуткого зрелища. В довершение всего у вампиров были широко распахнутые, но ничего не видящие глаза и оскаленные клыки.
Глава восьмая
Передышка
Вейма очнулась в каком-то очень тесном помещении в очень неудобной позе, странно обвившейся вокруг какой-то деревянной мебели. Помотав головой, она сообразила, что неудобной мебелью был Липп, застывший в зеркальном отражении её позы. Был он твёрже железа. Вампирша попыталась высвободиться, но сделать этого, не сломав себе или собрату кости, оказалось невозможно. Тогда, той ночью, они не обращали внимание на то, что делали. Когда одному было плохо, он рвался и дёргался, второй удерживал, а потом роли менялись. Так они и застыли — каждый удерживая второго правой рукой за левую.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вейма попыталась потрясти собрата за плечо, но с тем же успехом можно было трясти стул.
— Липп! Очнись!
Она попыталась отвесить вампиру пощёчину, но только отбила руку. Попробовала коснуться его разума… но её собственный был как будто с ободранной кожей и шарахнулся в сторону от прикосновения. Было больно. И страшно. А если Липп умер? Она не могла его почувствовать. Не могла узнать… если она здесь в обнимку… с покойником?!
И где она?! Разум вампирши был слишком слаб после той ночи. Она не могла почувствовать ничего свыше того, на что был способен обычный человек.
— Липп! Липп! Липп!!! Проснись!
Бесполезно.
Он не слышал.
Вампирша вздохнула.
Она не выдержит.
Она не сможет.
Нет.
Да.
Вейма, зажмурившись, прижала свой палец к обнажённому клыку собрата. Зуб, острый как игла, пронзил кожу. Показалась кровь. Вейма закусила губу и нажала сильнее. Капля крови скатилась с пальца и упала в открытый рот вампира. Вейма отдёрнула руку, вдохнула запах собственной крови и потеряла сознания. Она уже не увидела, как щёлкнул, закрываясь, рот собрата и как горло шевельнулось, проглатывая крохотную каплю.
* * *
— Вейма! — услышала она голос спустя… спустя какое-то время пустоты, заполненной только алой тьмой. — Очнись, сестричка.
Вампирша неохотно открыла глаза.
— А теперь расслабься! — скомандовал Липп нарочито весёлым голосом. — Сейчас расцепимся.
Расслабиться не получилось. Расцепляться было больно.
— Повезло тебе с мужем, — сказал Липп, когда они, тяжело дыша, раскатились в разные стороны. Далеко раскатиться не получилось: комнатка была крохотная, даже не комната, а чулан, и вампиры так и остались тесно прижатыми друг к другу. — Будь у меня жена и застань я её в такой позе… убил бы…
— Свою жену заведи, — прошипела Вейма, — тогда и говорить будешь.
— Обязательно, — пообещал вампир и уставился на дверь. Вампирша посмотрела туда же. Потом они оба принюхались. Переглянулись.
Липп присвистнул. Вейма истерически рассмеялась. Сквозь дверь они, конечно, не видели. Но, отдохнув, сумели почуять мысли, чувства и даже отголоски действий людей, заперших их здесь.
— Мда… — медленно потянул вампир. — Вот так вот с людьми. Мы их спасали, а они бросили нас в чулане для мётел…
— Они, похоже, не знали, какими мы очнёмся, — предположила Вейма. — Вот ты бы что сделал на их месте?
— Если бы нашёл двух сцепившихся вампиров, которые ничего не соображают? — уточнил Липп. — Отрубил бы им сразу головы.
— Липп!
— Ну, тебе бы не отрубил, — смягчился вампир. — Но ты спрашиваешь про двух других вампиров. А зачем нам конкуренты?
Он снова посмотрел на дверь.
— Мда… Надо будет поговорить с отцом Сергиусом, — потянул он. — Они серьёзно хотели удержать двух вампиров в чулане? Подпёрли дверь сундуком? Вейма, сестричка, они это серьёзно?
Он встал на ноги и протянул Вейме руку. Она поднялась и застонала. Болело всё тело. Болело даже там, где, казалось, вообще не может болеть.
— Я надеюсь, они сначала заговорят, а потом попробуют нас убить, — сказал Липп.
— Перестань, не смешно, — поморщилась вампирша.
Липп не ответил. Он плотно сложил руку и ударил в дверь, пробив её насквозь. Вытянул вперёд и начал медленно просачиваться сквозь проделанную им дыру, пока в чулане не осталась только одна рука. Она нетерпеливо дёрнулась. Вейма вложила в неё свою и при помощи собрата принялась просачиваться следом за ним.
— Приблизим Освобождение, сестра! — торжествующе заявил вампир, когда они оказались снаружи.
— Приблизим Освобождение, брат, — нервно отозвалась вампирша. Да уж, вот это освобождение так освобождение.
— Вот если бы они дверь окованную поставили, может быть, так легко бы не получилось, — отметил Липп. — А вообще, могли бы нас хотя бы сковать.