– Нет, постой. Побудь с нами немного. Я должна тебе кое-что сказать, – она бросила на сына быстролётный испытывающий взгляд и провела ладонью по своим локонам. – В общем, так… – Лейла покусала вдруг задрожавшие губы. – В общем, я люблю господина Уиллиса, он тоже любит меня, и… мы с ним решили пожениться.
Реди отступил немного, лицо его вспыхнуло, он окинул обоих сверкающим взглядом.
– Поздравляю тебя, мама! – воскликнул он в состоянии крайнего волнения. – Поздравляю и вас, господин Уиллис! Разрешите пожать вам руку. Я безмерно счастлив, что у меня будет такой отец.
Ещё одна зимовка
С поймы до скал донёсся далёкий крик. Тарзан, оставив нагретое место, поднялся, немного помедлил и метнулся в надвигающуюся темень.
– Куда, Тарзан! – приглушённо крикнул Игорь, но собаки уже и след простыл.
Хлопотавшие возле костра женщины побросали свои дела, заметались, прячась друг за дружку, и в конце концов сбились в беспомощную гурьбу за спиной у Игоря. Он велел им укрыться вместе с детьми в шалаше, взял карабин и, отойдя на внешнюю сторону скал, притаился за одним из каменных выступов.
Где-то левее относительно леса раздался радостный собачий визг, который тут же перешёл в не менее радостный лай. Игоря до крайности озадачило поведение собаки. Кого мог встретить в пойме Тарзан? Так он приветствовал только своих, но своему появиться здесь было никак невозможно. Однако кто-то там определённо был и, судя по собачьему лаю, приближался к скалам. Сняв карабин с предохранителя, Игорь безотрывно вглядывался в кусты, ограничивавшие луг с противоположной стороны.
Спустя минуту на открытое пространство вышел какой-то рослый человек, сопровождаемый псом, и без всякой опаски направился к костру. Не дойдя несколько метров, он остановился и громко и весело крикнул по-русски:
– Эй, есть тут кто живые?! А ну, выходи!
Игорь едва не выронил карабин – в свете пламени стоял широко улыбающийся Сергей.
– Где вы там попрятались?! – опять же по-русски крикнул тот. – Принимайте гостя!
Увидев отца, вышедшего из-за скал, Сергей шагнул ему навстречу и протянул руки.
Они замерли в долгих объятиях.
Оторвавшись от сына, Игорь повернулся к шалашу, в проёме которого уже показались любопытные лица, привлечённые неожиданной развязкой события.
– Выходите, сударыни! – радостно крикнул он. – Не бойтесь ничего. Это свой, Серж, мой старший сын!
Когда, отужинав, женщины и дети ушли спать, отец с сыном остались у костра и долго ещё рассказывали друг другу о своих приключениях.
– Знаешь, пап, – сказал под конец Сергей, – я вас отыскал без особого труда. Так же легко это убежище могут найти и коммандос.
– Что ты предлагаешь? Уйти куда-нибудь в горы?
– Нет. Река обеспечит нас рыбой, а в горах что мы будем делать? К тому же летом должна прийти «Ирландия». Уходить никуда не надо, а вот принять какие-то оборонительные меры следовало бы.
– Какие?
– Давай подумаем. Вот смотри: с трёх сторон это место надёжно защищено скалами, восточная же сторона открыта. Я считаю, здесь надо построить стену, которая могла бы защитить не только от пуль, но и от снарядов. Я обшарил каждый закуток в Гросхаузе, и всё их оружие побросал в реку. Но что помешает им снова наведаться в свой арсенал и взять другое оружие, включая и гранатомёты? Потому стена должна быть достаточно прочной.
– В таком случае завтра и начнём её строить.
– Нет, пап, я считаю, с этим можно пока не спешить. Во время перестрелки мне удалось ранить Гюнтера. Кажется, рана его довольно серьёзна. Пока он не выздоровеет, вряд ли коммандос здесь появятся. Ну а раз так, то сейчас можно заняться другими, более неотложными делами.
– Более неотложными? А если они отправились вслед за тобой?
– Я же говорю – у них раненый.
– Для ухода за ним вполне достаточно одной из женщин.
– Ты хочешь сказать, они могут быть где-то уже поблизости?
– Я бы ничего исключать не стал.
Едва дождавшись рассвета, Игорь отправился по пойме. Он прошёл несколько километров, но никаких признаков появления врага не обнаружил. Однако, вернувшись к скалам, он прежде всего прикатил несколько валунов и сложил их подобием баррикады, прикрыв восточную, незащищённую сторону. Теперь было где хотя бы залечь в случае обстрела. В течение последующих нескольких дней они с Сергеем эту баррикаду удлинили и сделали ещё выше.
Каждое утро Игорь забирался на одну из скал, где можно было находиться незамеченным со стороны, и рассматривал в бинокль окрестности. Не ограничиваясь этим, он продолжал разведывательные походы по пойме. Если у него были срочные дела, то он отправлял в разведку Сергея.
Шалаши, построенные Игорем, можно было охарактеризовать как временные жилища. В них было тесно, темно, и они не вполне годились для зимовки; поэтому отец с сыном до конца ноября возводили бревенчатые домики из смоляной сосны. Один, более просторный, построили для грюненсдорфских женщин и их детишек, второй, поменьше, для себя. Стены домиков проконопатили и обмазали глиной. Для потолочных перекрытий использовали сосновые же жерди, на которые положили толстую подушку из веток и опавшей листвы. Шатровые крыши покрыли тростником, срезанным на берегах близ расположенных озёр. Полы оставили земляными. Свет в жилые помещения проникал через оконные проёмы, которые на ночь и в холодную погоду закрывались плотными ставнями. Воздух в обоих домиках всегда был сухой и здоровый, насыщенный хвойными запахами.
Подготовив глину с присадкой из мелкой семенной шелухи диких растений, сформовали кирпичи, обожгли их и сложили печки, которые давали достаточно тепла и в которых можно было готовить пищу. Возле печек и вдоль глухих стен установили лежанки – обычные деревянные нары, застланные сухой травой. Детишек укрывали спальным мешком Сергея. Мешок распороли, сделав из него одеяло; под ним помещались все пятеро, и ночи дети проводили в полном блаженстве. По утрам и вечерам из труб над крышами домиков, а лучше сказать – хижин, курился синеватый дымок, и ветер разносил между скалами вкусный запах приготавливаемой еды.
После хижин взялись за строительство бани. С ней они управились за неделю. Печку сложили по-белому, выведя трубу на верх крыши. Вместо котла, ещё до возведения стен, вырыли приямок вёдер на десять, стенки которого обмазали глиной. В приямке этом запалили костёр, от огня глина на стенках закалилась и сделалась прочной, как черепица. В нескольких местах она, правда, потрескалась, но строители быстро сообразили, как исправить появившийся изъян. Стенки котла снова, на этот раз тонко, обмазали глиной и опять прокалили огнём. И так до тех пор, пока котёл окончательно не перестал пропускать воду. Приямок отгородили небольшими перильцами, чтобы кто-нибудь по неосторожности не свалился в него. Пол в бане был деревянный, из разваленных пополам плах.
Единственным неудобством было то, что баню пришлось поставить в глубине площадки, в самом дальнем углу, так как в передней её части уже стояли хижины.
– Немножко промахнулись мы с планировкой, далековато будет ходить за водой, – сказал Игорь, окидывая взглядом постройки. – И вообще, чтобы дойти до ручья, придётся фланировать мимо жилых домов.
Но потом, спустя несколько месяцев, он не раз порадовался тому, что баня оказалась на задворках поселения. Своим расположением, она, возможно, спасла не одну человеческую жизнь.
В помывочный день строители первыми опробовали своё детище. Протопив печку, они, как это обычно делается, дождались, когда сойдёт угар, и, чтобы вслед за ним не уходило тепло, через отдушину в трубе закрыли дымовой ход керамической крышкой. Набросали на пол хвойные лапы. Затеплили на рыбьем жире фитилёк в углу бани и затворили дверь. Затем выкатили из печи несколько крупных раскалённых булыжников и сбросили их в яму с водой. Булыжники взорвались клубами пара, и баня наполнилась тёплым влажным туманом.
– Серёж, пощупай, как вода в котле, – попросил Игорь.
– Сейчас, пап… Немного бы надо погорячей, – и Сергей сбросил в котёл ещё пару булыжников.
Игорь плеснул на каменку несколько ковшей воды. От камней ударило сухим, раскалённым, почти невидимым паром, туман в бане растворился, и в ней сделалось так жарко, что в первые мгновения оба они едва не выскочили наружу. Но притерпелись, привыкли к высокой температуре и полезли на полок париться дубовыми вениками. Напарившись вдоволь, подхватили приготовленные заранее брезентовые вёдра и, выбежав из бани, устремились к ручью. У ближнего бочажка зачерпнули воды и дважды окатили себя. Этого было вполне достаточно, чтобы тело почувствовало прилив кипящей радости.