Другой страстью Альды стали лошади. Здесь отец не противился, и даже сам съездил в город на ярмарку и купил для дочери молодую кобылу, послушную и веселую нравом, как и ее хозяйка. Альда просто влюбилась в Бри, как она назвала свою пятнистую четвероногую подругу, и теперь очень часто в хорошую погоду, надев костюм для верховой езды, совершала конные прогулки в окрестностях замка, придерживаясь совета отца ездить только по дороге.
— Пойми, дочь, — говорил барон. — На дороге пыль, а в лугах цветы и свежесть, но вы обе не умеете медленно ездить, а вечно несетесь стремглав. На дороге это не страшно, а вот в поле или на лугу может привести к неприятностям. Достаточно твоей Бри попасть копытом в нору суслика, как вы обе кубарем покатитесь по земле. При этом кобыла, скорее всего, сломает себе ногу, ну а ты — шею. И кому такое нужно?
В четырнадцать лет Альду начали интересовать парни. Она знала, в чем заключается разница между мужчиной и женщиной, знала, что через год–два сама должна будет покинуть замок отца с мужчиной, которого ей определят в мужья. Все любовные романы были зачитаны ею до дыр, все служанки тщательно расспрошены, но одно дело читать или слушать, а совсем другое, когда тебе самой снится такое, что просыпаешься с пылающими от стыда щеками. Ни одной равной по положению подруги у нее не было, не было рядом и матери, которая смогла бы объяснить испуганной девушке, что значат кровавые пятна на ее простынях.
Известие о том, что граф Мартин убил своего брата и всю его семью и занял герцогский трон, дошло до них очень быстро благодаря знакомому купцу, который ехал из Ордага и остановился переночевать в замке барона.
— Он просто сошел с ума, — в гневе говорил барон, меряя шагами зал. — Наш король его никогда не признает! И что тогда? Идти на поклон к Мехалу?
— Твой купец говорил, что король подослал к нему убийц, — возразил Рамон.
— Говорить можно все! А если даже и прислал, значит, было за что! В таких случаях нужно брать казну и бежать, а не поднимать мятеж и втравливать нас в войну с Сотхемом!
— А я верю герцогу! — не соглашался Рамон. — Если он это затеял, то наверняка все тщательно взвесил. Уж герцогу известно больше, чем вам, отец!
— Тебе бы только мечом помахать, а головой думать не хочешь! Нам война с Сотхемом всегда обходилась большой кровью. Воевал я с ними прошлый раз, знаю. У них вся власть у короля, а у нас каждый герцог — сам себе голова. Потому нас все время и били!
Такие споры все чаще приводили к ссоре отца с сыном, и Альда не удивилась, когда однажды брат облачился в выправленные доспехи и уехал в армию герцога Мартина.
За спорами и ожиданиями неприятностей отец полностью забыл о ее дне рождения, и свое пятнадцатилетие Альда провела в одиночестве, впервые без праздничного стола и подарков. То ли на следующее утро отец сам вспомнил о празднике дочери, то ли ему об этом кто‑то напомнил, но за завтраком он выглядел смущенным, а по его окончании пригласил Альду следовать за ним. Они пришли в комнату матери, которая со дня ее смерти никем не использовалась, и барон кивком указал девушке на стул.
— Сядь, дочь, и послушай, что я тебе скажу. Я не всегда был бароном. Больше двадцати лет назад я покинул отчий кров, потому что мне, как младшему сыну, там ничего не светило. Неплохой рыцарский конь, доспехи, которые увез твой пустоголовый брат, и храбрость — вот все, что было тогда у молодого шевалье Рона Буше. Я подружился с таким же молодым рубакой, и мы вместе шесть лет бок о бок служили королю. То было смутное и тяжелое время. Сначала пришлось воевать с Барни, потом с Сотхемом, бывали и мятежи. Все, что мы получали от короля, песком уходило сквозь пальцы. Однажды, уже в самом конце службы, нам повезло после штурма города попасть в нетронутый другими богатый дом, из которого хозяева по какой‑то причине не смогли или не успели вынести все самое ценное. Мы нашли и по–братски поделили золотые и серебряные монеты, украшения и просто камни. После этой компании отец нынешнего короля даровал мне баронство, и вскоре я взял в жены твою мать. Друг не получил ничего, кроме положенного жалования, и не скрывал обиду. Как я его ни уговаривал, он бросил службу и подался в наемники. Больше я о нем ничего не слышал. Баронство мне досталось не из богатых: не слишком много земли и всего одна деревня. Мы выкрутились, потому что я пустил в оборот захваченное в бою золото, да и приданое у твоей матери было немаленькое. Остальное серебро и украшения с камнями я тогда на всякий случай спрятал в замке. Шли годы, но при нашей скромной жизни хватало имеющихся доходов, и я не трогал спрятанные ценности, решив добавить их к твоему приданому.
— А что изменилось, отец?
— Мне страшно, дочь, — признался барон. — Мятеж против короля — это очень серьезно. Если его величество приведет сюда войска… Я сам давил такие мятежи и знаю, что ничем хорошим для их участников такое не заканчивается.
— А что ты мог поделать? У Рамона на плечах своя голова!
— Все не так просто, как ты думаешь. Я мог отцовской волей запретить сыну в этом участвовать, но проявил малодушие. Рамон был слишком решительно настроен, и я испугался, что если попробую его задержать силой, то лишусь сына. Если бы Рамон меня ослушался, мне пришлось бы от него отречься. А теперь для нашей семьи все может окончиться очень плохо. Именно поэтому ты сейчас здесь. Я хочу отдать тебе все, что прятал все эти годы, чтобы в случае беды ты не осталась с пустыми руками. Считай это подарком ко дню рождения, который я так бессовестно пропустил.
Барон достал из ножен на поясе кинжал и, присев в стенной нише, начал подрезать раствор между двумя кирпичами. Ему пришлось работать минут десять, прежде чем один из кирпичей начал шататься. Расшатав кирпич еще больше, отец его вынул и засунул руку в образовавшееся отверстие.
— Крепкая ткань, — сказал он, извлекая достаточно увесистый мешочек. — Столько лет в сырости, а по–прежнему целый.
Он развязал завязки и высыпал на материн столик груду серебряных монет, серебряные и золотые украшения и россыпь льдисто–голубых камней.
— Здесь триста монет серебром, — сказал он дочери, — и примерно на столько же украшений. Сколько стоят камни, я сказать не берусь, но тоже много. Если придется срочно уходить, это будет единственным, что сможем забрать с собой. Дома осталось всего два десятка монет, остальное забрал с собой Рамон. Есть еще украшения твоей матери. Ты знаешь, где они лежат. Собери все вместе в этот мешочек, положи в тайник и прикрой отверстие кирпичом. Теперь ты знаешь, что надо делать в случае опасности.
Прошло несколько дней, и к ним в гости приехал ближайший сосед и приятель отца барон Алекс Гарт в сопровождении двух воинов в броне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});