мою комнату, убрать порно до того, как моя мама доберется до него. Я отчаянно пытался заставить его сделать это. Но, казалось, я больше не мог говорить. Теперь это было приятное и теплое наркотическое чувство. Моя голова была полна розовых ватных облаков, и боль начала растворяться в радужных оттенках серого. Я начал то приходить в сознание, то выходить из него. Я был уже на полпути к цели и чувствовал себя довольно счастливым и завершенным. У меня не было постоянной девушки или жены.
Конечно, была прелестная Изабель, но мы только начали встречаться. У меня не было детей. Это была моя жизнь — Следопыты.
Мне удалось прошептать Трикки:
— Приятель, я люблю Следопытов.
— Что ты говоришь, приятель? — спросил Трикки, пытаясь придвинуть свою голову еще ближе ко мне.
Я был немного раздражен тем, что мне пришлось повторяться. Я умирал здесь. Почему он не слушал? Я пропихнул через горло те же слова, «Приятель, я люблю Следопытов». Мне пришло в голову, что, возможно, это глупо говорить, но это было именно то, что я чувствовал прямо сейчас. Я растворялся, плыл и улетал куда-то неземному и фантастическому. Я поднимался в благоухающие, залитые солнцем небеса, «Прощай, странник» повторялся на полную мощность, пока я кружился в золотистом потоке. И повсюду вокруг меня эхом отдавались звуки болтовни и смеха, когда образы из моей семьи и детства проносились мимо меня.
Трикки начал сходить с ума. Он отчаянно ковырялся в грязи голыми руками, пытаясь выкопать яму, достаточно большую, чтобы я мог дышать. Я слышал, как он крикнул:
— ПРИНЕСИ МНЕ ГРЕБАНУЮ КРУЖКУ ИЛИ КОТЕЛОК!
Под машину просунулась рука с жестяной кружкой. Трикки начал выгребать воду, грязь и дерьмо так быстро, как только мог. Я почувствовал небольшое облегчение. Я сделал пару глубоких вдохов. Эйфория начала отступать. Когда это произошло, я почувствовал, насколько раздавленным и скрюченным было мое тело. Каждая частичка меня кричала в абсолютной агонии.
Я издавал хлюпающие звуки с каждым крошечным вдохом. Я попытался пошевелить ногами, или руками, или даже пошевелить пальцами. Ничего. Я услышал какой-то шум снаружи. Я услышал, как Джейсон вытаскивает домкрат из места его установки в автомобиле. Я услышал его голос:
— Подсуньте под опору, столько, сколько сможете, черт возьми! Мы должны снять ее с его груди!
Я услышал ворчание в темноте. Приглушенные проклятия. Затем голос Деза, хриплый от слез и разочарования:
— Это, черт возьми, не работает!
Я почувствовал, как Трики высвобождает свои пальцы из моих собственных. Мгновение спустя он исчез. Я не знал, почему он оставил меня. Я полагал, что он оставался со мной до последнего возможного момента, пока его рука не оказалась придавленной машиной и он не оказался в ловушке вместе со мной. Я снова был здесь один, и мне это было ненавистно. Меня бросили.
Некоторое время спустя я пришел в сознание. Я почувствовал, что нисходящая сила автомобиля немного ослабла. Это было едва заметно, но, возможно, фургон чуть приподнялся. Я думаю, домкраты должны были работать. Теперь я мог слышать новый голос. Это был офицер, отдававший распоряжения. Затем тот, кто говорил, перестал выкрикивать приказы и заполз под машину. Он занял позицию с того места, где остановился Трикки, и заговорил со мной.
— Дэвид, это Энди Джексон, 3-й десантный. Ты в порядке?
Это был немного щекотливый вопрос. Конечно, со мной было не все в порядке. Я жалел, что Трикки все еще не был со мной. Я догадался, что он был снаружи, возился с домкратами. Я слышал множество голосов вокруг автомобиля. Там все это звучало как групповуха. Там были люди, пытавшиеся подсунуть цепи под Пинки, и я предположил, что у них наверху должна была быть БРЭМ инженеров-механиков.
Разгорелся спор о том, как они собираются снять с меня машину. Были долгие периоды, когда, казалось, ничего не происходило, и все же я то приходил в сознание, то терял его. Но, по крайней мере, «Лендровер», казалось, перестал тонуть.
Цепи были натянуты, но машина не двигалась. Я не знал почему. Вода продолжала просачиваться обратно в яму для дыхания, которое вырыл для меня Трикки. Я захлебывался, набивая рот грязью и навозом. Я перестал пытаться дышать. Я так чертовски устал. Я просто хотел покончить с этим сейчас. Я слышал, как полковой сержант-майр 3-го ПДБ начинает кричать своим людям, чтобы они отошли назад, так как они собирались поднять машину.
— Все назад! Назад! Мы сейчас поднимаем, и мне нужно, чтобы все отошли, иначе вас раздавят! Когда мы поднимем, машина вильнет влево, и она может раздавить вас, если вы, черт возьми, не будете двигаться. Так что теперь все назад!
При всем том шуме, который он производил, я не мог поверить, что враг не засек нас и не открыл огонь.
Энди Джексон что-то крикнул сержант-майору.
— Я, черт возьми, останусь с ним!
Я почувствовал, как он отгребает грязь от меня руками, а затем жестяной кружкой, пытаясь отрыть мою яму для дыхания. Он схватил меня за руку и сказал, что никуда не пойдет. Этот парень был гребаным героем, но я все равно хотел, чтобы Трикки был там. Просто я так полностью доверял своим собственным парням. Я услышал, как завыла лебедка, приняв на себя нагрузку. Наконец, машина дернулась вверх на несколько дюймов, ужасно скрипя и постанывая при каждом наклоне. Чьи-то руки протянулись внутрь, вытащили меня и оттащили назад, подальше от сокрушительного веса Пинки.
Какой-то парень сразу же набросился на меня. Его голос сказал:
— Дэвид, все будет хорошо. Я лондонский парамедик, работаю здесь как резервист, и я тобой займусь…
Я почувствовал некоторое успокоение. В свое время я сталкивался с очень сомнительными армейскими медиками. По крайней мере, этот был настоящим. Я не мог говорить. Я больше не мог даже думать. Я был едва в сознании. Просто лечу. Ушедший. Я почувствовал, как меня поднимают на носилки. Меня вынесли на берег и запихнули в заднюю часть полевой санитарной машины. На мое лицо опустилась маска. Я почувствовал сладостный выброс газа и кислорода. Боль утихла, когда трубки и иглы вонзились в мои руки и лицо. Повсюду.
Одна из дверей санитарной машины приоткрылась. Я почувствовал, как кто-то наклонился ко мне. Чья-то рука коснулась моей руки.
— Дэйв! Личико Дэйв. Напитки на яхте, приятель.
Это была всего лишь голова, просунутая в дверь, и пара поспешных слов, но это здорово подняло мой моральный дух. Я даже не мог