Это почтение возымело свое действие: прежде всего оно вселило в слесаря веру в то, что он находится в дружественном лагере.
— Эге! Отлично! — молвил он. — Похоже, я уже проделал половину пути.
— Да, благодаря мне, — заметил оружейник.
— Как это благодаря вам? — пролепетал Гамен, перегодя взгляд с предметов неодушевленных на предмет одушевленный. — Благодаря вам? А кто вы, собственно, такой?
— Дорогой мой господин Гамен! — проговорил незнакомец. — Этот вопрос показывает, что у вас короткая память.
Гамен взглянул на собеседника с еще большим вниманием, чем в первый раз.
— Погодите, погодите… — сказал он, — мне и впрямь кажется, что я вас где-то уже видел.
— Неужто? Как удачно!
— Да, да, да! Но когда и где? Вот в чем вопрос.
— Вы спрашиваете, где? Оглянитесь. Может быть, вам попадется на глаза какая-нибудь вещь, которая поможет вам вспомнить… Когда? Это другое дело. Возможно, нам придется выдать вам новую порцию противоядия, чтобы вы могли ответить на этот вопрос.
— Нет, спасибо, — возразил Гамен, выбросив вперед руку, — не желаю я больше вашего противоядия. Кажется, я почти спасен, вот я на этом и остановлюсь… Так где же я вас мог видеть... где я вас видел?.. Да здесь и видел!
— Ну, слава Богу, вспомнили!
— Когда же я вас видел? Погодите-ка, ну да! Это было в тот день, когда я возвращался из Парижа после... секретной работы… Можно подумать, я подрядился делать секретные замки, — со смехом прибавил Гамен.
— Отлично! А теперь скажите, кто я такой.
— Кто вы такой? Вы — тот самый человек, который угостил меня вином, и значит, человек порядочный. Вашу руку!
— Мне это тем более приятно, — отвечал незнакомец, — что между слесарем и оружейником не такая уж большая разница: достаточно лишь протянуть руку…
— А-а, да, да, да, теперь припоминаю. Да, это было Шестого октября, в тот день, когда король возвращался в Париж; мы с вами тогда немножко о нем посудачили.
— И мне было чрезвычайно интересно с вами разговаривать, мэтр Гамен; вот почему я, пользуясь тем, что к вам вернулась память, хочу продлить это удовольствие. Я хочу вас спросить, если, конечно, вы не сочтете это нескромностью, что вы делали час тому назад, лежа поперек дороги в двадцати шагах от повозки, которая уже готова была переехать вас надвое, не вмешайся я в эту минуту. Уж не горе ли какое-нибудь у вас, мэтр Гамен? Может, вы приняли роковое решение покончить счеты с жизнью?
— Покончить счеты с жизнью? Могу поклясться, нет! Что я делал, лежа посреди мостовой?.. Вы точно знаете, что это был я?
— Еще бы, черт подери! Вы только посмотрите на себя! Гамен осмотрел одежду.
— Iai! — воскликнул он. — Достанется мне от госпожи Гамен! Она еще вчера мне говорила: «Не надевай новый сюртук, надень старую куртку: для Тюильри и так сойдет».
— Как?! Для Тюильри? — переспросил незнакомец. — Так вы возвращались из Тюильри, когда я вас встретил?
Гамен почесал в затылке, пытаясь привести в порядок; свои воспоминания.
— Да, да, верно, — молвил он, — разумеется, я возвращался из Тюильри. Ну и что? В том, что я учил господина Вето слесарному мастерству, нет никакой тайны.
— Кто такой господин Вето? Кого вы называете господином Вето?
— Вы что, не знаете разве, что так называют короля? Вы что, с Луны свалились?
— В этом нет ничего удивительного! Я делаю свое дело и не занимаюсь политикой.
— Хорошо вам! А я, к несчастью, занимаюсь, вернее сказать, вынужден заниматься. Это меня и погубит. Гамен поднял к небу глаза и вздохнул.
— Ба! Так вас вызвали в Париж для такой же работы, как в тот раз, когда я вас впервые встретил? — спросил незнакомец.
— Вот именно! Только тогда я не знал, куда иду, потому что у меня была на глазах повязка, а в этот раз я знал, так как никто мне глаза не завязывал.
— Вам, стало быть, не пришлось догадываться, находитесь ли вы в Тюильри или еще где?
— В Тюильри? — переспросил Гамен. — А кто вам сказал, что я был в Тюильри?
— Да вы сами, черт побери! Как же я узнал бы, что вы были в Тюильри, если бы вы сами мне об этом только что не сказали?
«Верно, — подумал Гамен, — откуда же еще он мог это узнать, если я сам ему об этом не сказал?» — Я, может, совершил оплошность, — проговорил он, обращаясь к незнакомцу, — ну, тем хуже! Раз уж я вам об этом сказал, не буду отнекиваться: да, я был в Тюильри.
— И работали там с королем, — подхватил незнакомец, — за что и получили от него двадцать пять луидоров, которые лежат у вас в кармане.
— Эге! Да, у меня и вправду было в кармане двадцать пять луидоров… — согласился Гамен.
— Они и сейчас там лежат, дружище.
Гамен торопливо сунул руку в карман и выгреб горсть золотых монет вперемешку с мелкими серебряными монетами, а также несколькими су.
— Погодите, погодите, — поговорил он, — пять, шесть, семь... надо же! Я совсем запамятовал... двенадцать, тринадцать, четырнадцать… А ведь двадцать пять луидоров — солидная сумма... семнадцать, восемнадцать, девятнадцать… Да, такие деньги в наше время на дороге не валяются... двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять! Ага! — с облегчением вздохнув, продолжал Гамен. — Слава Богу, все на месте.
— Раз я вам сказал, вы могли положиться на мое слово, как мне кажется.
— На ваше слово? А почему вы знали, что у меня при себе двадцать пять луидоров?
— Дорогой господин Гамен! Как я уже имел честь вам доложить, я нашел вас лежащим поперек дороги в двадцати шагах от повозки, готовой вот-вот вас переехать. Я приказал владельцу повозки остановиться, потом кликнул проезжавший мимо фиакр, отвязал от кареты фонарь и, осмотрев вас при свете этого фонаря, приметил на мостовой несколько золотых монет. Так как эти монеты лежали неподалеку от вас, я предположил, что они вам и принадлежат. Я пошарил рукой в вашем кармане и, обнаружив в нем двадцать других луидоров, понял, что не ошибся. Кучер покачал головой со словами: «Нет, сударь, нет. — Что значит нет? — Нет, я не повезу этого господина. — Почему не повезешь? — Потому что он слишком богат для своего костюма… Двадцать пять золотых луидоров в дешевом жилете — да это попахивает виселицей, сударь! — Как?! Неужели вы думаете, что имеете дело с вором? Кажется, вас испугало это слово: „Вор, говорите? Я — вор?“ — Конечно, вор! — отвечал возница. — Откуда же у вас двадцать пять луидоров, если вы их не украли? — „У меня в кармане двадцать пять луидоров, которые мне Дал мой ученик, король Франции!“ — отвечали вы. Когда я услыхал ваши слова, мне в самом деле показалось, что я вас узнаю. Я поднес фонарь поближе: „Эге! — воскликнул я. — Вот все и объяснилось! Это же господин Гамен, учитель слесарного дела в Версале! Он работал вместе с королем, и король дал ему за работу двадцать пять луидоров. Я за него ручаюсь“. С той минуты, как я за вас поручился, кучер перестал спорить. Я вложил вам в карман деньги, которые вы потеряли; вас осторожно уложили в фиакр, я сел на облучок, потом мы вышли из этого кабачка, и вот так вы оказались здесь, слава Богу, жалуясь лишь на то, что вас бросил ваш подмастерье.