Племя расступилось, пропуская вперед Укуммака – родственника Уссухака, оставленного вождем за старшего. Тот обратился к приближающемуся Боваррану первым, как и подобает вождю. Короткие, нескладные фразы уттакского наречия прозвучали неожиданно громко среди мгновенно создавшейся тишины, ловимые десятками настороженных торчащих ушей.
– Ты здесь, – сказал Боваррану Укуммак. – Где остальные?
– Бусмака нет, и Ушута нет, и Касутака нет… – заговорил Боварран, – И многих других нет. Был большой бой.
Женщины тихонько завыли, жалея погибших.
– Ты – сбежал?
– Нет, Укуммак, – ответил Боварран, выпячивая грудь. – Меня прислал вождь вождей.
В племени знали о Каморре, поэтому Укуммак понял слова Боваррана.
– Что говорит вождь вождей? – спросил он.
– Он говорит, что Уссухак – плохой вождь. Племени нужен новый вождь. Это я.
– Врешь! Уссухак – умный вождь. Уссухак – грозный воин. – Шерсть на голове Укуммака встала дыбом. – Врешь!
Боварран вынул из-под телогрейки белый диск и прокричал:
– Смотрите все! Вождя вождей нельзя ослушаться! Старый Шрум служит ему. Гашкат с севера служит ему. Ширрак с Иммы служит ему. Вождь вождей не боится даже Вонючки. Смотрите все! Это знак вождя вождей! Здесь – голова Вонючки!
Укуммак шагнул вперед, чтобы лучше рассмотреть изображение василиска на диске. Уттаки называли гигантского скального ящера Вонючкой за невыносимый запах и боялись его больше, чем всех остальных хищников. Их копья и даже секиры были бессильны против толстой кожи василиска.
Упоминание о Вонючке напугало Укуммака больше, чем ссылка на других вождей, повинующихся Каморре. Он угрюмо отступил назад, пропуская гордого собой Боваррана. Полууттак вновь обратился к племени:
– Готовьте большой пир! Встречайте нового вождя! Увидев, что все бросились выполнять его приказ, Боварран занял лучший шалаш и улегся там на шкуре в ожидании пира. Весь вечер уттакское племя ело, пило и гуляло в честь нового вождя. Два костра освещали поляну, где женщины ритмически двигались и приплясывали под стук барабанов и протяжное завывание участников пиршества. Сам Боварран сидел на почетном месте – большом камне посреди поселения, покрытом шкурами. Он наслаждался новым для него ощущением власти и проявлениями подобострастия со стороны давно знакомых ему соплеменников.
Когда все было съедено и племя устало веселиться, новоявленный вождь ушел спать в приглянувшийся шалаш, оказав честь его жильцам, которые в эту ночь спали под открытым небом. Племя накрепко уснуло от непривычной сытости, но были и те, кому не спалось – ведь заботы о месте у власти, о положении в собственном племени одинаково лишают сна и придворных правителя келадского города, и приближенных уттакского вождя. А Уссухак имел немало близких родственников, пользовался их поддержкой и платил им тем же.
Укуммак, поначалу притихший от напоминания о Вонючке, к концу дня сполна прочувствовал, что падение Уссухака грозит опасностью ему самому. Он был уверен, что Боварран начнет притеснять и постепенно изведет всех сторонников Уссухака – это было естественно, общепринято и понятно любому уттаку.
Родственник прежнего вождя пошел по его приближенным и разъяснил нависшую над ними угрозу. Поэтому утром, когда нагулявшиеся уттаки пробудились от крепкого сна, среди них нашлось немало таких, которых до костей возмущала измена Уссухаку, а заодно и традициям предков, запрещавшим распри за власть при живом вожде. В племени начались разговоры, число недовольных росло, как горный камнепад. К полудню толпа дикарей, подогретых рассуждениями о заветах предков, подвалила к шалашу, где отдыхал Боварран.
Полууттак вылез на шум и увидел толпу соплеменников. Она смотрела на него десятками черных и блестящих глаз, в которых читалась единая, общая враждебность. Укуммак, бывший ближе других, сверлил Боваррана взглядом, черная щетка его волос угрожающе торчала вперед, на самозванца. Имя Укуммака означало по-уттакски «речной краб» и до смешного соответствовало внешнему виду защитника справедливости, еще более короткого и широкого, чем другие уттаки, раскорячившегося, как речной краб, почуявший угрозу.
– Что вам нужно? – сердито спросил Боварран.
– Ты не вождь, – свирепо сказал Укуммак. – Уссухак – вождь.
– Вчера был пир. – Боварран напомнил, что пир означал признание его вождем. – Я – вождь.
– Ты нарушил заветы предков. Ты будешь съеден.
– Вы нарушили волю вождя вождей. – Несмотря на их злобу, Боварран чувствовал себя уверенно. – Уходите, или узнаете его гнев.
Из тех, кто оставался в племени, никто еще не испытывал на себе гнев белого диска. Когда абстрактный гнев вождя вождей вступил в противоречие с не менее абстрактными заветами предков, практические соображения оказали решающее влияние на выбор.
– Ты – один, – заявил Укуммак. – Нас – много. Все будет по-нашему.
– Он повернулся к толпе и скомандовал:
– Хватайте его!
– Стойте! – рявкнул Боварран и поднял вверх белый диск. – Дабба-нунф!
Полуутак поначалу сам испугался своего могущества. Он один остался стоять на ногах – поляну перед шалашом усеяли корчащиеся тела. Выли и дергались уттачки, исходили пеной бьющиеся в судорогах детеныши, хрипели воины, натыкаясь на собственное оружие. Самого Боваррана тоже била дрожь, его мышцы были сведены спазмами, но он чувствовал не боль, а извращенное наслаждение, упиваясь своей всесильностью. Человеческая половина его сущности заставляла его презирать этих дикарей, уттакская – жаждала власти над ними и их подчинения.
Наглядевшись на жуткое зрелище, он сказал:
– Хватит.
Действие заклинания прекратилось. Очумевшие уттаки с мутными глазами один за другим поднимались с земли.
– Теперь вы знаете гнев белого диска, – обратился к ним Боварран.
– Теперь вы поняли, кто вождь. Толпа жалобно застонала в ответ.
– Это он вызвал гнев белого диска. – Боварран кивнул на Укуммака:
– Съешьте его!
Мгновенно осознав угрожающую ему опасность, Укуммак побежал вниз по поляне. Мужчины похватали оружие и погнались за виновником общего несчастья.
Тот вброд переправился через Руну и полез вверх по склону противоположного ската, все дальше углубляясь в скалы Оккадского нагорья.
Погоня вернулась нескоро и с пустыми руками. Оставшиеся дикари за это время сложили Боваррану новый шалаш и натащили туда лучших шкур и утвари.
Полууттак принял усердие и поклонение своих соплеменников как должное… Он грозно обратился к охотникам, посмевшим упустить указанную им добычу:
– Где этот жабий сын? Вы дали ему убежать?!
– Его унес Вонючка, – ответили потрясенные охотники. – Гнев белого диска – ужасен!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});