войск, в нарушение женевских решений, через территорию Польши и Румынии. По его мнению, следовало принять все меры, чтобы совет Лиги наций был немедленно уведомлен и женевский механизм смог сработать в момент совершения агрессии. Совершенно исключая из своих расчетов добрую волю Польши, он, наоборот, считает, что рекомендации в пользу Чехословакии, даже если они и будут поддержаны простым большинством членов совета [Лиги наций], могли бы оказать положительное психологическое воздействие на окончательную позицию Румынии, которая обеспокоена активностью гитлеризма.
В этой связи он отметил, что г-н Комнен заявил в Бледе г-ну Крофте, что, хотя у Румынии и были возражения против прохода советских войск, то она все же могла бы закрыть глаза на пролет над ее территорией самолетов. В этом он видит признак того, что Бухарест несколько ослабил свое сопротивление.
В то же время г-н Литвинов напомнил мне, что после аншлюса он в одном из интервью призывал к созыву конференции государств, заинтересованных в сохранении мира. Говоря о своем стремлении избежать войны, он просил меня обратить внимание Вашего превосходительства на то, что, по его мнению, представляло бы интерес, чтобы его предложение было [рассмотрено] в такой форме, которая, насколько это возможно, отражала бы срочный характер вопроса, до того, как Гитлер [обнаружит] общественный провал, полностью поставит в чехословацком вопросе на карту свой престиж. Он считает, что консультация заинтересованных государств (в частности, Франции, Англии и СССР), за которой последует торжественное и категорическое заявление, может остановить Гитлера, основывающего все свои расчеты на двойной гипотезе – «что Франция выступит, но только если это сделает Англия; и что Англия не выступит вообще».
55. Запись беседы заместителя народного комиссара иностранных дел СССР В. П. Потемкина с временным поверенным в делах Фракции в СССР Ж. Пайяром
5 сентября 1938 г.
Пайяр сказал, что зашел ко мне после встречи с Фирлингером. Последний передал ему содержание моих сообщений о заявлении, сделанном наркомом в ответ на вопрос, официально поставленный перед ним Пайяром по поручению Боннэ. В передаче Фирлингера имелись пункты, которые Пайяру хотелось бы еще уточнить, дабы внести в понимание ответа наркома полную ясность. Пункты эти следующие:
Нарком указывал на желательность, в случае угрозы нападения Германии на Чехословакию, немедленного созыва совета Лиги наций согласно ст. 11 Устава. Пайяр вспоминает, что он указал наркому на сомнительность единодушного решения совета по вопросу о признании Германии агрессором. На это нарком возразил, что достаточно было бы положительного решения большинства, чтобы произвести надлежащее воздействие на международное общественное мнение и, быть может, заставить Румынию и Польшу изменить свою нынешнюю позицию в отношении советской помощи Чехословакии. Пайяр спросил, правильно ли он воспроизвёл эту часть заявления наркома?
Я ответил, что он совершенно точно изложил сущность ответа, данного ему наркомом по этому вопросу. Я добавил, что и в Париж, и в Прагу мы телеграфно передали как вопрос французского правительства, так и ответное наше заявление. Пайяр выразил по этому поводу свое удовлетворение.
Для предупреждения военного конфликта правительство СССР предлагает созыв совещания трех держав – СССР, Франции и Англии. Пайяр хотел бы знать, возможно ли организовать такое совещание в Женеве во время сессии совета или Ассамблеи Лиги?
Я ответил, что это совещание трех держав предлагалось правительством СССР без уточнения места и времени. Мы считаем, что о том и другом легко было бы договориться, если бы имелось принципиальное согласие всех трех держав на организацию упомянутого совещания.
По вопросу о конкретных формах помощи Чехословакии в ответе Советского правительства предлагался созыв совещания представителей генштабов Франции, СССР и Чехословакии. Пайяр осведомляется, представляем ли мы себе такое совещание с непременным и единовременным участием представителей всех трех поименованных стран?
Я ответил, что точный смысл нашего ответа именно таков. Я должен сказать, что с трудом мог бы себе объяснить, почему было бы предпочтительнее вместо совещания соответствующих представителей трех стран ограничиться попарными консультациями.
Пайяр спросил, какую позицию занял бы СССР, если бы Чехословакия подверглась нападению Польши? Я напомнил Пайяру, что точно такой же вопрос применительно к позиции Франции мы ставили французскому правительству. Мы знаем, что Франция обязана по договору оказывать помощь Чехословакии против любого агрессора. Что касается СССР, то формально условия советско-чехословацкого пакта не обязывают нас к оказанию помощи Чехословакии в случае нападения на нее Польши. Само собой разумеется, что, не принимая на себя формально обязательства такой помощи, СССР вовсе не лишил себя тем самым права принимать по своему усмотрению то или иное решение, если Польша нападет на Чехословакию.
Пайяр спросил, кого из глав иностранных миссий в Москве мы осведомили о запросе французского правительства и данном на него ответе.
Я сказал, что такую информацию я дал только Фирлингеру. Если бы к нам обратился английский посол, я счел бы целесообразным сообщить и ему о вышеупомянутых переговорах. Пайяр полностью с этим согласился. Что касается Румынии и Польши, то он высказался за то, чтобы не посвящать их в это дело.
В. Потемкин
56. Донесение временного поверенного в делах Франции в СССР Ж. Пайяра министру иностранных дел Франции Ж. Бонна
5 сентября 1938 г.
В своем сообщении от 29 августа я пытался уточнить на основе сведений, полученных из [народного] комиссариата иностранных дел, распространившиеся за границей слухи относительно демарша посла Германии, который его правительство якобы поручило ему сделать г-ну Литвинову в связи с чехословацкими событиями. Граф фон дер Шуленбург действительно встречался 22 августа с народным комиссаром; кроме того, за два дня до этого он к тому же виделся с г-ном Потемкиным; в разговоре с обоими собеседниками он касался вопроса Судетов. Речь при этом идет не о демаршах как таковых, предпринятых по инструкциям, а просто о беседах, состоявшихся в обычных рамках миссии информации и связи главы дипломатического представительства.
Тем не менее направление, которое придал этим беседам посол Германии, а также использованные им формулировки представляют определенный интерес в той мере, в какой они выражают озабоченность и повторяют основные установки правительства Берлина. В свою очередь решительные ответы г-на Литвинова помогают прояснить позицию Советского правительства.
В общих чертах я уже сообщал в министерство иностранных дел о дискуссии, развернувшейся между народным комиссаром и послом. Вот некоторые дополнительные детали, которые я получил если не из официальных, то по крайней мере из наиболее надежных полуофициальных источников.
На вопрос графа фон дер Шуленбурга о возможной позиции СССР в случае конфликта и о том, какой, по его мнению, могла бы быть позиция великих западных держав, народный комиссар ответил в целом так: «Во всяком случае, если между