Из казачьей области я отправился далее на юг, где мне удалось познакомиться с Кавказскими войсками — гордыми полками, достигшими особого положения в русской армии благодаря своим победным боям, полным подвигов, отваги и самопожертвования. Великолепный музей в Тифлисе с картинами и трофеями напоминает о геройских подвигах прошлого.
Служба на Кавказе долгое время считалась лучшей военной школой, и до сих пор еще ее добиваются, вроде того, как у нас службы в стрелках.
Во время Полтавских торжеств 10 июля 1909 года, между прочим, участвовал в параде и Нижегородский драгунский полк, соперничающий по значению с гвардейской кавалерией, равно как и Мингрельский гренадерский полк, знаменитейший из полков Кавказкой гренадерской дивизии. Торжество происходило в летней форме, то есть в «хаки», с само собой понятным в России сочетанием военного церковного блеска. Выстроенные войска были окроплены святой водой.
Достойно удивления, как Россия сумела приучить покоренные кавказские племена к новым условиям. Сначала были созданы войсковые части, носившие вполне национальный характер. Мало-помалу отличия, формы и прочие учреждения становятся все более русскими, и если вначале настоящими русскими были только офицеры и унтер-офицеры, то понемногу таковыми становятся и солдаты, и в конце концов русскими делается вся часть, тогда как туземцы переводятся в полки внутри страны. Речь идет только об аборигенах христианского вероисповедания — магометане еще и теперь платят поголовную подать. Они поступают лишь добровольцами в милицию, несколько сотен которой назначается для полицейской службы. При случае из них вырастают настоящие войсковые части: Осетинский дивизион и Дагестанский конный полк могут служить тому примером.
В отношении пожалования титулов и знаков отличия туземцам русское правительство не скупится и старается привлечь на службу в армию молодежь лучших фамилий. К существующим кадетским корпусам прибавился недавно новый корпус во Владикавказе, снабженный учебными пособиями и коллекциями расформированного финляндского корпуса.
Я не раз видел строевые и тактические учения рот и меньших частей, которые подтвердили мое мнение, что русское обучение войск в силу национальных особенностей во многих отношениях отступает от наших основных положений. На строгую дисциплину в строю, по-видимому, обращается мало внимания. Люди стоят не вплотную друг к другу, а на ладонь интервала, приемы выполняются медленно, а именно в темп шага.
Наш учебный шаг неизвестен, а русский шаг быстрее (100 шагов в минуту), и впечатление живости усиливается чрезмерным выбрасыванием правой руки. Ружейный прием и шаг часто совпадают, то есть одновременно с началом шага ружье кладется или снимается с плеча. Одновременно офицер вынимает или вкладывает свою шашку. Часто все это проделывается с папиросой во рту.
Неоднократно я имел случай убедиться в многостороннем применении жалонерного флага, который, прикрепленный к штыку, носится унтер-офицером и дает возможность издали узнать войсковые части в дивизии и их подразделения. Батальонный флаг белого, оранжевого и черного цветов; по основному цвету ротного флага, а равно и по находящимся в середине его поперечным и отвесным полосам узнают полк, батальон и роту.
Звук боевых выстрелов долетел до моего уха только один раз, — это были упражнения в учебной стрельбе, проходящие обыкновенно очень поверхностно: круглой мишени для номерной стрельбы нет, условий никаких не соблюдалось. Так как стрельбищ с закрытиями мало, то занятия учебной стрельбой имели вид нашей подготовительной стрельбы. В данном случае производил занятие, по-видимому, батальон, имея по четыре стрелка от каждой из четырех рот на линии огня. Я мог, конечно, наблюдать за упомянутой стрельбой только издали, так как далеко от стрелявших было выставлено оцепление из солдат с красными флажками. Это было около Севастополя.
Прежде всего надо сказать, что не только в привилегированных частях, но и во всей армии вообще солдаты произвели на меня в отношении физического развития превосходное впечатление. Впрочем, это неудивительно в стране, где преобладает сельское население и которой нет необходимости призывать под знамена такой большой процент годной к военной службе молодежи, как, например, в Германии или Франции. Хотя русские по своей природе в сущности не воинственны, а, напротив, вполне миролюбивы, но они обладают двумя отличными военными качествами, присущими и их давнишним противникам, туркам. Во-первых, климатические невзгоды и общественные условия приучили русского крестьянина к перенесению тягот и развили в нем пассивное мужество. Бедность и посты многому его научили, почему продовольственные затруднения не играют для него такой роли, как это имеет место в какой-нибудь западноевропейской армии. Во-вторых, он родился с известной дисциплиной. Русские ротные командиры уверяют, что им совсем не приходится считаться с недостатком в доброй воле солдата. Простой народ охотно признает барина, господина за высшее существо и без рассуждения подчиняется его авторитету. Между начальством и подчиненными существуют еще старинные патриархальные отношения: официальное название унтер-офицера, занимающегося с новобранцами, «дядька», не без глубокого значения. Неправильно было бы также принимать за презрительное отношение то, что подчиненным говорится «ты». Простолюдину показалось бы очень странным, если бы к нему обращались на «вы». Император Александр II говорил всем офицерам «ты».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Неизбежным спутником так называемой природной дисциплины является, без сомнения, недостаток самостоятельности и умственная неповоротливость, которые являются большими препятствиями неизбежной демократизации современного пехотного боя. Поэтому результат действия какой-нибудь части вполне будет зависеть от лица, руководящего ею. Военная история дает ряд примеров тому, что часть, которая под предводительством одного начальника оказывалась совершенно негодной, тотчас же под начальством другого творила чудеса храбрости, и наоборот. На этом качестве зиждется, с одной стороны, глубокое значение даровитых начальников, но в то же время почти непреодолимая трудность в образовании подходящего унтер-офицерского состава.
Когда срок службы был еще 25-летний и с поступлением в армию солдат отрывался от своей обычной жизни и видел свою родную деревню только в исключительных случаях, тогда старые, опытные унтер-офицеры вырабатывались сами собой. В настоящее же время с большим трудом удается подготовить для роты даже незначительное, положенное по штату, число подпрапорщиков, и даже должность фельдфебеля не всегда удается заместить таковым. Существовавший в Риге с 1887 года учебный батальон, соответствовавший нашим унтер-офицерским школам, дал, по-видимому, плохие результаты, так как в прошлом году он был расформирован.
Таким образом, не остается ничего другого, как замещать унтер-офицерские вакансии нижними чинами срочной службы, и это в армии, в которой почти половина новобранцев безграмотна и служба в которой является, следовательно, не продолжением, но прямо-таки заменой народной школы. Выбранные нижние чины сводятся в особые учебные команды и после семимесячного обучения и затем одного года службы производятся в унтер-офицеры, и таковыми они служат еще два года.
Я уже упоминал о различных особенностях офицерского состава. Ни в одной армии не встречается такого неравенства среди офицерского корпуса, как в русской. Образованные, как мы это понимаем, офицеры выходят только из военных училищ и высших учебных заведений, то есть имеющими известную научную подготовку и занимавшимися в училище исключительно военными науками, тогда как юнкерские училища наряду с преподаванием военных наук должны еще дополнять недостаточное общее образование своих питомцев. До сих пор армейская пехота пополнялась почти из одних юнкерских училищ. В настоящее время дело поставлено лучше, и в близком времени надеются преобразовать все юнкерские училища в военные.
Вообще теперь стараются установить равенство путем уничтожения чрезмерных привилегий и распределяют производства равномернее. Чтобы открыть дорогу молодым силам, в 1908 году было уволено в отставку не менее 148 генералов и назначены новые командиры 16 армейских корпусов и 26 дивизий — это неслыханное до сих пор движение. Офицерские оклады значительно повышены: капитан получает такое же содержание, как в Германии, поручики и подпоручики обеспечены даже лучше, чем у нас. Вопрос о судах чести разработан заново. Словом, чувствуется свежее веяние, и все стремления направлены к существенному улучшению офицерского быта и поднятию положения офицеров.