Вот с этим, – Акош показал Ломпатри свои изуродованные, беспалые руки, – я не прожил бы и трёх дней среди них. Они чуют слабость за версту, бегут на неё, как волки на беззащитную добычу, а затем уничтожают или подчиняют себе. Они как звери – стелятся перед сильными и пожирают слабых. Три дня. Дольше среди них я бы с такими руками не прожил. Выйдя из той кровавой избы в Степках, я принялся считать дни. И когда я дошёл до четырёх, я не поверил в то, что со мною происходит. А потом настал и пятый день, и шестой. И вскоре я понял самое важное в своей жизни: есть два разных человека. Один – зверь, как разбойники там в лесу. А второй – человек, как вы. С правилами. Эти правила и есть добро, потому что они сохранили мою никчёмную жизнь. Мне никогда не стать таким вторым человеком, но я буду служить вам, и учиться изгонять из себя зверя.
– Для этого нужна воля, а у тебя её нет, – холодно ответил рыцарь на сердечные признания Акоша. – Но ты можешь рассказать мне всё до мельчайших подробностей о том, что происходило с тобой и твоим отрядом до того, как мы встретились первый раз в степи. И самое главное, что происходило с тобой перед тем, как мы встретились в Степках. Всё до мельчайших подробностей. Это важно, Акош.
Затем Ломпатри заговорил с Навоем и Лорни.
– Вы видели этого наглеца в моём пурпурном кафтане? Разгуливает по тому лагерю, как ни в чём не бывало, – негодовал рыцарь. – Этот негодяй даже не догадывается, что я с ним сделаю, когда сорву с него свои одежды!
– Господин Ломпатри, возможно письмо короля Хорада всё ещё в потайном внутреннем кармане, – предположил Воська.
– Этот проныра уже обшарил все карманы, будь спокоен! – ответил рыцарь. – Но если он и нашёл письмо, поверь – эта крыса расскажет мне, куда его дел.
– Господин нуониэль! – обратился ко мне Лорни, подойдя вплотную и положив руку мне на плечо. – Вы слишком забрали влево. Позвольте, я верну вас на штольни.
Он положил свои руки на мои и сказал что-то ещё. Но последние слова я уже не различил. Не потому, что он говорил неразборчиво: увиденное в дальнозор, заставило меня почувствовать то, что я обычно ощущал в своих снах – явь, разговоры, запахи, ощущения – всё отступило, освободив место миру снов. Это случилось потому что, снуя взором под сенью золотых, оранжевых и даже красных крон, я случайно наткнулся на крошечную опушку, за которой стояла старая покосившаяся хижина. Дербенский Скол, упавший с небес был столь высок и неприступен, что никто за десять лет не смог покорить его вершины. Откуда же там эта хижина? Почувствовав, как моих рук коснулись кисти Лорни, я напрягся. Он хотел повернуть рычажки туда, вниз, где нет этого раскрашенного волшебными цветами леса и этой хижины. Я не дал ему сделать этого. Что это за лес? И что это за строение? Тайное убежище нашего скитальца Лорни? Если он так забеспокоился, когда понял, что я разглядываю вершину Скола, то парню явно известно об этом месте, и он не желает, чтобы кто-то ещё узнал о нём. Но в следующий миг моя способность рассуждать покинула меня окончательно. Приблизив взор к хижине, я увидел, что ветхое строение покоится на основании из чёрного камня – того самого, из которого сложена чёрная башня в моих снах. И тут, откуда-то из моей головы вдруг стало пробиваться нечто огромное, всепоглощающее, важное и незаменимое настолько, что жизнь без этого и не жизнь вовсе. Я много раз испытывал это прежде в моменты перед тем, как пробудиться ото сна. Действительность накатывает на сознание волнами. Сначала это маленькие волны, которых ты и не замечаешь, но потом они становятся всё больше. Ты теряешь способность двигаться, говорить, видеть, понимать. И последняя волна вдруг обрушивается на тебя и выкидывает из сна в новый день. Теперь же, с каждым ударом сердца, подобные волны накатывались на меня, пробуждая мой разум от той спячки, в которой я находился с тех пор, как помню себя. Моё дыхание спёрло, и мною овладел страх «проснуться» от жизни в смерть. Вздрогнув, я повернул один из рычажков и дальнозор сместил своё поле зрения в сторону. Я увидел ту же опушку в цветном лесу, но другую её часть. Здесь из желтеющей травы виднелись обломки стены, выложенные из того же чёрного камня. И на этих камнях стояло то чёрное существо, которое я видел во сне. Только сейчас я увидел его не в тумане сновидения, а чётко и целиком. Оно стояло там живое, наяву. Я мог различить плечи, голову, стан. Оно было ниже меня головы на две. Позади от плеч до камней и ниже до золотистой травы тянулось что-то объёмное и чёрное. Нет, это не плащ, а часть существа – что-то вроде крыльев. Теперь я знал, кто это. Я знал, что это происходит на самом деле. Я смотрел на такое же сказочное существо, как я, только с другим названием – не нуониэль. Название я знал тогда, до ранения, а теперь, я оказался так близок к тому, чтобы вспомнить. Я чувствовал, что повернись это чёрное существо ко мне лицом – я вспомню и его название, и название всех других вещей, которые окружали меня раньше. Я вспомню и своё имя. Мои долгие и тревожные сны за мгновение пронеслись у меня в голове. Теперь я думал о свете, струящемся по щекам из глаз этого чёрного создания. И стоило мне представить себе его огромные, залитые светом глаза, как существо шевельнулось, повело плечом и обернулось, устремив свой взор прямо на меня. Грубые черты лица этого сказочного существа поражали. Маленькие, совершенно обыкновенные глаза заставили вопрошать вновь и вновь о том, куда же подевался тот дивный струящийся свет из моих снов! Я оказался в недоумении оттого, что это чёрное существо предстало взору хоть и чрезвычайно похожим, но не тем прекрасным созданием, которое я встречал во снах. И вдруг всё это стало совершенно неважно. Потому что в следующее мгновение я вспомнил то создание из своих снов. Я вспомнил, почему оно мне снилось. Вспомнил, где находится та самая башня и чёрного агата. Я знал, зачем нуониэли делают ножны из бересты. Знал, почему у меня с собой так много карт.
– Господин нуониэль! – донёсся до меня крик рыцаря Ломпатри.
Мои мысли вернулись на вершину холодной