Не только шум и огонь устрашили врага, но, видимо, выстрелы, к счастью, попали кое в кого, ибо, как заметили наши, стрелы, прежде сыпавшиеся густо, перестали лететь, а индийцы перекликаются на свой лад и издают странные звуки, более нелепые и неподражаемо странные, чем все, что наши слышали прежде. Звуки эти походили скорее на вой и лай диких животных, чем на людские голоса, хотя подчас казалось, что они произносят слова.
Заметив, что производимый индийцами шум отдаляется, наши решили, что индийцы бежали, не стали утруждать себя дальнейшим расследованием и отступили. Но худшее из их приключений было еще впереди. На обратном пути им пришлось проходить мимо особенно огромного старого дерева. Что это за дерево, они не знали, но стояло оно подобно старому мертвому дубу в парке, где английские лесничие делают так называемую стоянку, чтобы подстрелить оленя. И находилось это дерево как раз у большой скалы или холма, так что невозможно было рассмотреть, что там позади него.
Когда они дошли до этого дерева, внезапно с древесной вершины было выпущено семь стрел и три копья, которые, к великому нашему горю, убили двух наших и ранили еще троих. Нападение это потому еще было таким внезапным, что, будучи совершенно беззащитными и так близко от деревьев, наши каждое мгновение ожидали новых копий и стрел, да и бегство не помогло бы им, так как индийцы стреляли отменно метко. Но, к счастью, у них сохранилось присутствие духа для того, чтобы подбежать к дереву и встать под ним так, что находившиеся наверху не могли ни видеть их, ни метнуть в них копья. Это дало нашим время, чтобы решить, что предпринять дальше. Они знали, что их враги и убийцы находятся наверху, слышали, как они разговаривают, а те знали, что наши внизу и вынуждены прижиматься к стволу, чтобы избежать удара копьем. Наконец одному из наших, вглядывавшемуся более внимательно, чем остальные, показалось, что он различил голову одного из индийцев как раз над мертвой ветвью дерева, на которой тот, очевидно, сидел. Он немедленно выстрелил, притом так удачно прицелился, что пуля пробила индийцу голову. Он рухнул с дерева, причем с такой силой, что, не будь он убит выстрелом, наверняка бы расшибся насмерть.
Это так напугало остальных индийцев, что наши люди услыхали, помимо воющих звуков, раздававшихся на дереве, странный топот в самом стволе, из чего заключили, что индийцы заранее выдолбили дерево и теперь спрятались в нем. Они были в полной безопасности, так как наши никак не могли взобраться на дерево, ибо на нем не было ветвей, чтобы вскарабкаться, а стрелять в дерево оказалось бессмысленным, так как ствол был настолько толст, что пуля его не пробивала. Однако наши не сомневались, что захватили врагов в ловушку и можно или уничтожить их вместе с деревом, или уморить голодом. Поэтому они решили остаться на карауле и послать за подмогой. Сообразно с этим они отправили к нам двоих за помощью и особенно просили, чтобы пришли плотники с инструментами, которыми можно либо срубить дерево, либо же поджечь другие деревья, что, как полагали наши, неизбежно выгонит из него индийцев.
Наши явились целым отрядом и с мощными приспособлениями для того, чтобы осадить большое дерево. Придя, они увидели, что это дело трудное, ибо ствол не менее двадцати двух футов высотой и очень толстый. Семь старых веток, трухлявые и почти без листьев, торчали в разные стороны на его вершине.
Уильям, из любопытства пришедший вместе с остальными, предложил сделать лестницу, взобраться по ней на вершину дерева, бросить туда греческий огонь[132] и выкурить индийцев. Другие предлагали возвратиться, притащить с корабля пушку и железными ядрами разбить дерево в щепы. Некоторые – нарубить дров и сжечь дерево вместе с индийцами в нем.
Этот вопрос обсуждался не менее двух-трех дней. И все это время наши не слышали ни звука от предполагаемого гарнизона этого деревянного замка и вообще не слышали никакого шума внутри. Сначала все согласились с предложением Уильяма и сколотили большую крепкую лестницу, чтобы взобраться на эту деревянную башню. В два часа все уже было готово для подъема. Как раз в это время индийцы вновь зашумели, и скоро большое их количество появилось на верхушке дерева и стало метать вниз копья. Одно копье вонзилось какому-то из моряков в плечо, и бедняга испытывал настолько ужасные муки, что, по нашему общему мнению, лучше было бы, если бы его убили. Правда, его все же вылечили под конец, но владеть рукой он больше не мог, так как копье перерезало какие-то сухожилия близ плеча, прежде приводившие, как я предполагаю, руку в движение. Так бедняга и остался калекой на всю жизнь.
Но вернемся к отчаянным негодяям в дереве. Наши стреляли в них, но не ранили ни одного, ибо, как только раздались выстрелы, наши услыхали, что те снова бросились в дупло и, понятно, оказались в безопасности.
Это обстоятельство принудило нас отказаться от плана Уильяма воспользоваться лестницей, ибо кто бы решился после того, как ее сколотят, лезть навстречу шайке таких головорезов, как эти индийцы, к тому же доведенных обстоятельствами до бешенства? И поскольку подниматься мог только один человек, наши решили, что с лестницей ничего не выйдет. Да и я был того же мнения (к этому времени я явился к ним на помощь), что взбираться по лестнице не годится, разве только за тем, чтобы человек, взбежавший по ней до верхушки дерева, бросил в ствол греческий огонь и тут же бросился вниз. Это мы и проделали несколько раз, но результата никакого не получили. Наконец один из наших пушкарей сделал смрадный горшок, как мы его называли, то есть составил смесь, которая только дымит, но не горит и не пылает, однако дым такой густой, а запах настолько тошнотворный, что выдержать нельзя. Этот горшок он бросил в ствол, и мы принялись ожидать последствий, но всю эту ночь и весь следующий день ничего не слышали и не видели. Поэтому мы решили, что люди внутри задохнулись, однако на следующую ночь неожиданно поняли, что индийцы снова кричат и ревут как сумасшедшие, сидя на верхушке дерева.
Мы пришли к заключению, как и всякий на нашем месте, что они призывают на помощь, поэтому решили продолжать осаду, ибо были донельзя взбешены тем, что горсточка каких-то дикарей, которых, казалось, мы крепко держим в тисках, издевается над нами. И действительно, еще ни в одном случае не было стечения обстоятельств, так сбивающих с толку, и мы решили на следующую ночь пустить в ход еще один смрадный горшок, и наш пушкарь его изготовил. Но я услыхал, что враг шумит на верхушке дерева и в стволе, и не позволил пушкарю взбираться по лестнице, так как это значило бы идти на верную смерть. Как бы то ни было, пушкарь нашел выход из положения: он задумал, поднявшись на несколько ступенек, при помощи длинного шеста швырнуть горшок на верхушку дерева. Лестница все это время стояла у дерева. Но когда пушкарь, держа горшок на конце шеста, вместе с тремя людьми для подмоги подошел к дереву, лестницы на месте не оказалось.