14. Ошибка, связанная с неправильным определением статуса «универсалий»
Проблема универсалий была основной в средневековой философии, и состояла она в вопросе, что на самом деле реально существует. Существуют ли, например, птицы вообще, или существуют только отдельные экземпляры птиц, а все виды, рода и семейства птиц – не более чем условная выдумка человеческого разума? Одним из возможных ответов является то, что объективно существует наша способность различать птиц и не-птиц. Более того, каждая птица тоже обладает этим качеством, и в силу этого универсалии существуют объективно. В рассуждения о рисках неясность по поводу универсалий вкрадывается следующим образом: свойства одного объекта переносятся на некий класс, как если бы этот класс был объектом. Тогда возникают рассуждения вроде «Америка хочет…» или «русским свойственно…», тогда как за этими понятиями стоит не единый объект, а множество, точное определение которого зависит от самого наблюдателя. Любые дискуссии о политике отравлены такого рода сдвигом. Рассуждая об искусственном интеллекте легко совершить такую ошибку, так как не понятно, идёт ли речь об одном устройстве или о классе объектов.
15. Утверждения о возможности чего-то и невозможности неравносильны
Утверждение о невозможности гораздо сильнее, ибо относится ко всему множеству потенциальных объектов, а для истинности утверждения о возможности достаточно одного объекта. Поэтому утверждения о невозможности чего-либо являются ложными гораздо чаще. Предполагая какое-то событие или стечение обстоятельств невозможным, мы наносим ущерб нашей безопасности. В определённых обстоятельствах возможно всё. При этом любые дискуссии о будущих катастрофах – это всегда дискуссии о возможностях.
16. Очевидности как источник ошибок
Правильное умозаключение всегда опирается на две посылки, два истинных суждения. Однако анализ текстов показывает, что люди очень редко употребляют полную форму умозаключений, а вместо этого употребляют сокращённую, где явно называется только одна посылка, а другая подразумевается по умолчанию. Умалчиваются обычно очевидности – суждения, кажущиеся настолько истинными и несомненными, что нет нужды их озвучивать. Более того, часто они настолько очевидны, что не осознаются. Понятно, что такое положение дел является причиной многочисленных ошибок, потому что очевидность – не обязательно истинность, и то, что очевидно одному, не очевидно другому.
17. Недооценка собственной ошибочности
Я ничего не могу знать на 100 процентов, потому что надёжность моего мозга не равна 100 процентам. Я могу проверить свою надёжность, решив серию логических задач средний сложности, и затем посчитав количество ошибок. Однако обычно этого не делается, и собственная ошибочность оценивается интуитивно, то есть в сторону занижения.
18. Ошибка, связанная с представлением о том, что каждое событие имеет одну причину
В действительности:
а) есть совершенно случайные события.
б) каждое событие имеет много причин (стакан упал, потому что его поставили с краю, потому что он сделан из стекла, потому что сила тяготения велика, потому что пол твёрдый, потому что кошка непослушная, потому что это рано или поздно должно было случиться).
в) каждая причина имеет свою причину, в результате чего мы имеем расходящееся в прошлое древо причин. Человеческий ум неспособен целиком это древо причин охватить и вынужден упрощать. Но понятие «причина» необходимо в обществе, потому что связано с виной, наказанием и свободой воли. То есть здесь под «причинной» имеется в виду принятие свободным вменяемым человеком решения о совершении преступления. Нет нужды говорить о том, сколько здесь неочевидных моментов. (Основной вопрос: Кто виноват?)
И в конструировании техники: где важно найти причину аварии. То есть то, что можно устранить – так чтобы аварий такого рода больше не было. (Основной вопрос: Что делать?)
Понятие причина менее всего применимо к анализу сложных уникальных явлений, таких как человеческое поведение и история. Пример тому – масса запутанных дискуссий о причинах тех или иных исторических событий. Именно поэтому рассуждения в роде «причиной глобальной катастрофы будет Х» – мягко говоря, несовершенны.
19. Ошибка, связанная с сознательным и бессознательным нежеланием людей признать свою вину и масштаб катастрофы
И вытекающие из этого неправильное информирование начальства о ситуации. Сознательное – когда, например, военные скрывают некую аварию, чтобы их не наказали, желая справится своими силами. Когда люди не вызывают пожарных, сами туша пожар до тех пор, пока он не становится слишком обширным. Бессознательная – когда люди верят в то описание, которое уменьшает масштаб аварии и их вину. В Чернобыле организатор испытаний Дятлов верил, что взорвался не реактор, а бак с водой охлаждения – и продолжал подавать команды на несуществующий реактор. Вероятно, такое нежелание может действовать и вперёд во времени, заставляя людей не принимать на себя ответственность за будущие глобальные катастрофы.
20. Необходимость выбора актом веры
Если руководитель получает несколько противоречащих друг другу заключений о безопасности, то он делает выбор между ними, просто веря в одно из них – по причинам, не связанным с самой логикой. Здесь также можно вспомнить термин «экзистенциальный выбор», когда человек должен сделать выбор в неформализуемой ситуации. Например, между любовью и долгом.
21. Эффект первой и последней прочитанной книги
Порядок поступления информации влияет на её оценку, причём выделены первый и последний источник. Это одна из форм ошибочности, связанной с доступностью информации, о которой пишет Юдковски.
22. Преувеличение роли компьютерного моделирования
Наиболее две проработанные модели – метеорология и атомные взрывы. Обе составлены на огромном фактическом материале, с учётом сотен испытаний, которые вносили поправки к прогнозам, и обе регулярно давали ошибки. Даже самая точная модель остаётся моделью. Поэтому мы не можем сильно полагаться на компьютерное моделирование уникальных событий, к каковым относится глобальная катастрофа.
23. Доказательство по аналогии как источник возможных ошибок
Дело не только в том, что не может быть аналогий уникальному событию, которое ещё никогда не случалось – необратимой глобальной катастрофе, но и в том, что мы не знаем, как проводить такие аналогии. В любом случае, аналогии могут только иллюстрировать. Вероятно, полезно принимать аналогии, когда они говорят о реальности некой угрозы, но не когда – о безопасности.
24. Ошибка, связанная с неточностью экстраполяции экспоненциальной вероятностной функции с помощью линейной
Вероятностную функцию гибели цивилизации – если считать это процесс гладким в смысле вероятности, что, конечно, неверно – можно уподобить функции распада радиоактивного атома, которая, как известно, описывается экспонентой. Например, если вероятность гибели цивилизации в течение XXI века равна 50 процентам, как это предполагает сэр Мартин Рис в книге «Наш последний час», то через 200 лет шанс выживания цивилизации будет 25 процентов, а через тысячу лет – только 0,1 процента – при равномерном сохранении тех же тенденций. Отсюда видно, что неверно заключать, что раз выживание в течение тысячелетия составляет 0,1 процента, то для одного столетия оно будет в только десять раз больше, то есть 1 процент. Эта же ошибка в менее явном виде возникает, если нам нужно экстраполировать эти же 50 процентов выживания в течение 100 лет на погодовую вероятность гибели. Линейная аппроксимация дала бы 0,5 процента на год. Однако точное значение равно 1- 2 и составляет примерно 0,7 процента, то есть в 1,4 раза выше, чем даёт интуитивная линейная аппроксимация. (Ещё раз мы к этому вопросу вернёмся далее, в главе о вероятностной оценке глобальных рисков.)
25. Санкт-Петербургский парадокс
Позволю себе здесь обширную цитату из книги Г.Малинецкого «Риск. Устойчивое развитие. Синергетика»: «Рождение субъективного подхода относится к работам Г. Крамера и Д. Бернулли, выполненным в первой половине XVIII века. Они связаны с объяснением так называемого Санкт-Петербургского парадокса. Рассмотрим следующую игру. Подбрасывается монета до тех пор, пока в первый раз не выпадет орел. Если потребовалось n бросков, то выигрыш составит 2n единиц. То есть выигрыши 2,4,8,…2n будут происходить с вероятностью 1/2,1/4,1/8,…1/2n. Ожидаемый выигрыш в этой игре бесконечен:
. (1)
Спрашивается, сколько человек готов заплатить за право войти в такую игру. Парадокс состоит в том, что большинство людей готово заплатить за это право не более 100, а иногда и 20 единиц.
Бернулли предположил, что люди максимизируют не денежный выигрыш (чему соответствует формула (1), а ожидаемую полезность. Предложенная им функция полезности U(x) имеет вид логарифмической кривой: