— Буду ждать вас, капитан, — Полина упала на колени. — Знаю, вы спасете меня. Все равно, куда вы меня увезете, в какие края, знаю одно — там увижу я свет, там воскреснет страждущая душа моя… Приходите за мной!
Евгений и Клара подхватили ее на руки и унесли за сцену.
Зрители во весь голос закричали «Браво!», «Бис!», но Полина не появилась на сцене вновь.
Вместо нее вышел Пыжиков — без маски, в костюме Пифагора. То есть, в квадратных штанах, белой рубахе и обшитой золотым орнаментом накидке.
Поглаживая приклеенную седую бороду, городничий завел длинную речь. Я не желал ее слушать, и, неугомонно ища глазами Полину, обнаружил других знакомцев — «индианку» Машу, «богатыря» Бориса, «Дон Кихота» Андрея, но так и не увидел ее.
После невразумительного философствования Пыжиков объявил продолжение танцев и множество конкурсов — на лучший костюм, на самых загадочных гостей маскарада, чьи личности останутся тайной до конца праздника, и на лучшее выступление с песней.
Обернувшись к Флоре, я увидел, что она ускользнула, а меня держит под руку альпийская пастушка. От нечего делать я согласился на кадриль с пастушкой, потом при смене пары мне досталась намазавшаяся растопленным шоколадом креолка в пальмовом платье, а ее я «променял» на средневековую баронессу солидных лет. Уступив баронессу юному менестрелю, я вынырнул из веселого омута и очутился рядом с мороженицей в парке.
— Пригласи на танец вон ту дамочку, — приказным шепотом заговорила Шенигла, склонив голову к моему уху. — Что думаешь о ней, Игнатьич?
Кончиком крыла она указала на стоявшую в кругу подруг и лакомившуюся мороженым жену городского судьи в роскошном «павлиньем» платье из переливающегося темно-зеленого и синего муслина, облепленного «глазастыми» перьями.
— Извиненья прошу, дорогуша, но мне, честное слово, хотелось бы выбрать иную добычу. Уж чересчур ядовито разит от нее табаком, — в ответ прошептал я.
Жена судьи в длинном черном парике, заплетенном в косу и украшенном перьями, была очень похожа на Шениглу. И черты лица этой женщины, немного суровые, грубоватые, но в то же время довольно складные, почти совпадали с чертами лица горной ведьмы. Но я не выдал знания секрета адской птицы, продолжил играть свою роль.
— А кроме еды ничего в ней не видишь? — голос адской птицы слегка осип.
— Я не ел четыре дня. Спорить не буду, она симпатична, для тридцатого десятка неплоха очень даже… Но размышлять мне покамест возможно, увы, исключительно о наполненьи желудка.
— Потанцуй с ней.
— А потом что?
— Потом и узнаешь, — спорхнув с моего плеча, Шенигла села на высокую ветку каштана.
Любая неопределенность мне ужасно не нравилась. Но в данном случае я был почти уверен, что пернатая ведьма не прикажет убить похожую на нее женщину, поскольку это будет сродни нанесения вреда самой себе.
— Рад приветствовать вас, Лукреция Аристарховна, — поклонившись павлиньей даме, я подставил ладонь для ее руки, и она подала мне руку, не снимая зеленой бархатной перчатки.
Табаком и вправду от нее пахло зверски. Лукреция была достойной спутницей своего мужа, заядлого курильщика и любителя нюхать табак.
— Я что-то вас не узнаю, — немного растерялась женщина.
— На то и маскарад, пардон, чтобы его гости представляли друг для друга заманчивую тайну.
— Но вы меня узнали, несмотря на маску, — Лукреции не понравилось разоблачение. — Посмею я предположить, что вы один из осужденных Порфирием по глупым мелочным делам.
— Предположенье ваше далеко от истины, мадам. Ежели бы вашему супругу вдруг довелось судить меня, то отнюдь не за мелочи, а за тягчайшие и непростительные преступления. — я беспокойно заулыбался и, заметив на лице собеседницы легкий испуг, ответил дружелюбной шуткой. — Пираты не размениваются на всякие пустяки. Мы ловим крупный улов в буйном океане.
— Все же интересно мне, кто вы? Помощник казначея? Учитель новой школы?
— Настанет час признания, и маску я сниму. Ну а пока не откажите составить мне компанию в следующем танце.
— С удовольствием принимаю ваше приглашенье.
— Благодарю, мадам, — я мельком посмотрел на Шениглу, наполовину раскинувшую крылья.
Объявили краковяк, и мы с Лукрецией пустились вскачь. Женщина быстро утомилась и вспотела. Ее лоб и верхняя губа, над которой виднелись следы выщипанных усиков, покрылись испариной. Танец ей показался не по правилам длинным, о чем она не преминула сообщить не только мне, но еще нескольким маскам, оказавшимся поблизости. Удовлетворив свою страсть к придиркам, Лукреция изможденным голосом попросила меня проводить ее в парк и угостить мороженым. Я взял ее с этой целью под руку, но тут возник на сцене Пыжиков, переодевшийся в Людовика 16-го, и приказал всем выпить за исполнение его мечты первого шампанского местного розлива.
Жена городничего, рослая кубышка в костюме мадам Помпадур, велела многочисленной прислуге раздать гостям полные бокалы, и ее поручение было исполнено в считанные минуты.
Недоверчиво заглядывая в бокал, я ждал слова Шениглы. Обойдя вниманием мое шампанское, адская птица, низко пролетев между мной и Лукрецией, махнула крылом над ее бокалом.
— Наш славный город растет и процветает, — начал говорить тост Пыжиков. — Мы сокрушили врагов однажды, и вправе сделать предсказание, что вскоре одержим над ними окончательную победу. И в Волочаровске, и в замечательном волшебном заповеднике, нигде и никогда не будет кого? Скажем в торжественный вечер все вместе заветные слова. И пусть добрые хранители чудодейственной земли услышат нас. Так… приступаем к пожеланию… А ну-ка, хором, дорогие горожане! Мы вместе пьем за то, что в любимом нашем Волочаровске…
— отныне никогда не будет вампиров!!! — прокричали вместе с городничим разноцветные маски.
Одной из этих масок был я.
Под дружный звон бокалов я выплеснул шампанское на мостовую, и под взглядом Лукреции притворился, что допиваю последние капли.
— Хороший тост, согласны вы со мной? — одобрительно кивнула павлинья дама. — От упырей нет никакого прока даже для Порфирия. Он как-то предложил Анисиму Герасимовичу, чтоб люди Бориса Тимофеича ловили их живьем, сажали в тюрьму да отдавали под суд. Нашлось бы для него занятие. Одно им оглашение приговоров за каждое злодейство по отдельности, желательно, займет неделю. А для кого из упырей и года будет мало на все процедуры юриспруденции. Мой бедный муж, вам расскажу секрет, он просто жуть как страдает от безделья. В столь ужасную хандру иной раз впадет, что не берет и табаку, а только все, как кошка, в окно глядит, или как собака, уставится на огонь в камине. И молчит, вздыхает тяжко. А слово ему попробуй скажи — так взъерошится, что не унять до самого утра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});