Читать интересную книгу Крах плана «Барбаросса». Противостояние под Смоленском. Том I - Дэвид Гланц

Однако в душе Гитлер был далек от публичной всеобъемлющей уверенности. Например, во время предварительного визита накануне прибытия самого Гитлера Кейтель описывал состояние фюрера как чрезвычайно нервное и раздражительное. Кругу приближенных Гитлер признался, что проводил бессонные ночи, пытаясь определить истинную картину дел в операции «Барбаросса». С одной стороны, территориальные захваты вермахта и предполагаемые потери Красной армии в количестве 3 миллионов солдат убитыми и ранеными и около миллиона пленными за первые шесть недель войны были столь же сокрушительными, сколь и непостижимыми29. В сочетании с огромными материальными утратами Советов такие потери личного состава должны были свидетельствовать о том, что Красная армия больше не способна предпринять крупномасштабных скоординированных действий. С другой стороны, русские все еще сопротивлялись, причем их сопротивление отличалось яростью и упорством на всем протяжении фронта. Отсюда понятно, что Гитлеру хотелось получать информацию о положении своих бронетанковых сил из первых рук – прежде всего, от самих командующих танковыми группами, потому что, в соответствии с его измененным оперативным планом, этим соединениям предстояло вести бои в глубине территории Советского Союза.

В этом отношении Гитлер услышал главным образом то, что и хотел услышать. Гудериан к 15 августа обещал восстановить боеспособность 50 % своей бронетехники, Гот к 20 августа обещал восстановить 60 %. Однако оба давали эти обещания только на тот случай, если получат крайне необходимые им новые двигатели для танков. В свою очередь, Гитлер обещал начиная с 10 августа выводить их дивизии с фронта, передать 350 новых двигателей (месячный выпуск военной промышленности), переправив их на Восток воздушным путем. Как ни странно, ОКХ уже передало половину необходимого количества таких двигателей, правда без ведома и предварительного согласия Гитлера30. Но даже и в этом случае прогнозы Гудериана и Гота выглядели чересчур оптимистичными, поскольку обе танковые группы по численности сократились до размеров корпусов, корпуса фактически превратились в дивизии, а дивизии – в полки. В результате даже Гудериан отказывался бросать свои танковые дивизии в бой из опасения просто потерять их. Кроме того, в специальных сводках не приводились потери немецких войск, которые с 22 июня по 31 июля составляли 213 301 человек, в том числе 8126 офицеров и 205 175 рядовых и унтер-офицеров31. В той же пропорции выглядели и потери танковых войск, которые вынесли на себе основную тяжесть боев.

Не сообщая своим генералам об этих потерях, Гитлер также не обсуждал с ними и более острые проблемы32. Он, например, надеялся на то, что Япония осознает свой «судьбоносный час» и поддержит немцев, начав собственное наступление на Дальнем Востоке. Но этой надежде так и не суждено было сбыться. Кроме того, Гитлер был серьезно озабочен оккупацией Соединенными Штатами Исландии и приказал, чтобы германские подводные лодки покинули прибрежные воды, дабы избежать конфронтации и возможной войны с США до того, как закончится война с Советским Союзом. На фундаментальные вопросы «Сколько времени понадобится, чтобы закончить войну с Россией?» и «Сколько вообще у меня времени?» Гитлер не мог найти ясный ответ. Таким образом, было крайне важно добиться поражения СССР в самое ближайшее время. В это время ОКХ уже приняло решение запасаться зимним обмундированием для продолжения военной кампании в России…33

Таким образом, период со второй половины июля и до начала августа был одним из редких моментов войны, когда ее, казалось, непрерывное течение вдруг резко остановилось, когда вдруг возникла свобода действий и когда все еще могли быть приняты решения, влияющие на ее исход. Наверное, впервые в своей жизни Гитлер не знал, что делать. Его лихорадочные визиты в действующие войска также не способствовали поиску столь необходимого решения. В результате он выпускал, исправлял, отменял и вновь издавал бесконечную вереницу директив, ни одна из которых не была выполнена так, как планировалось, – частично из-за оппозиции внутри ОКХ и командования групп армий, а частично из-за удачных действий Красной армии. Словно отражая эту нерешительность, Директива № 33 (от 19 июля) требовала от группы армий «Центр» наступать на Москве силами одной лишь пехоты, а согласно Дополнению к этой директиве (от 23 июля) 2-я танковая группа Гудериана надолго передавалась в подчинение группы армий «Юг», а 3-я танковая группа Гота – во временное подчинение группы армий «Север». Согласно Директиве № 34 (от 30 июля) наступление группы армий «Центр» приостанавливалось, и танковые соединения выводились с фронта для отдыха и доукомплектования. Наконец, когда непрекращающиеся атаки русских продолжали срывать ход выполнения этих директив, после очередных споров с генералами 12 августа Гитлер прекратил этот поток противоречивых приказов, выпустив Дополнение к Директиве № 34. В нем фюрер потребовал, чтобы три его группы армий нанесли удар в направлении на Великие Луки и Гомель.

Все эти директивы и поправки к ним неумолимо подталкивали Гитлера к решению отложить наступление на Москву и вместо этого провести крупную операцию по окружению советских войск в районе Киева. Все время руководствуясь экономическими, а не чисто военными соображениями, Гитлер обратился к своему внутреннему «компасу», который указал ему новые цели. В порядке приоритета это были прежде всего Ленинград, затем Харьков и Донбасс в Восточной Украине и лишь в самом конце Москва. По крайней мере, именно такое впечатление произвел Гитлер 4 августа на штаб фон Бока и ОКХ. Однако, все еще желая подстраховаться, Гитлер сообщил фон Боку, что он также рассматривает возможность сосредоточенного, но ограниченного удара с наиболее восточного выступа группы армий «Центр» в Ельне, что, собственно, и рекомендовали Гудериан и Гот34. Восхищенный фон Бок уверил фюрера, что такой удар может оказаться решающим, поскольку разобьет последние оборонительные позиции Советов и откроет вермахту путь к Москве.

Несмотря на все эти весьма острые стратегические проблемы, большинство решений, вынесенных 4 августа, были продиктованы чисто тактическими и организационными соображениями, непосредственно связанными с положением на фронте. Наибольшую озабоченность и досаду как у Гитлера, так и у фон Бока вызывал район Великих Лук, на левом фланге фон Бока, район Ельни – в центральной части фронта боевых действий группы армий «Центр» и участок вдоль реки Сож от Рославля до Гомеля – на правом фланге группы армий «Центр». Хотя многие директивы Гитлера звучали вполне недвусмысленно, в более широком смысле они не носили столь обязательного характера, поскольку фактически все армейское руководство и даже штаб оперативного руководства ОКВ Йодля были настроены против. В результате главнокомандование сухопутных сил вермахта выполнило лишь приказ о бомбардировках Москвы, да и то с весьма скудными тактическими результатами35. В то время как все эти постоянно меняющиеся директивы отражали разногласия между Гитлером, OKХ и его полевыми командирами, а также принимая во внимание удивительно яростное сопротивление Красной армии, важнее всего то, что они свидетельствовали о затруднительном положении, в котором оказался Гитлер, когда встал вопрос о боевых действиях в ближайшем будущем36.

Разгром группы Качалова 31 июля – 6 августа

На завершающих этапах боев по стягиванию Смоленского котла и на фоне боев войск Вейхса в районе Могилева XXXXVI и XXIV моторизованные корпуса 2-й танковой группы Гудериана начали существенно «отклонять» направление главного удара группы армий «Центр» к югу. Целью этих маневров было ликвидировать одну из наиболее опасных угроз немецким войскам, ведущим бои вокруг Смоленского котла. Наиболее сильная оперативная группа, которую создал Тимошенко для контрнаступления на Смоленск, группа Качалова, сформированная на основе 28-й армии, утром 23 июля начала наступательные действия из района Рославля, в 110 км южнее Смоленска и восточнее реки Сож, на север, в направлении на Рудню, Починок и Смоленск. На тот момент группа Качалова состояла из 145-й и 149-й стрелковых дивизий, которые наступали на север по обе стороны шоссе Смоленск – Рославль. Восточнее дороги, на правом фланге, действовали 104-я танковая дивизия полковника В.Г. Буркова и 222-я стрелковая дивизия, которую Качалов оставил западнее Рославля, чтобы прикрыть левый фланг своей группы. Дивизия Буркова имела в составе 42 танка КВ и T-34.

Первоначально наступающие танки и пехота Качалова нанесли удар по позициям моторизованного полка «Великая Германия» и ударной группы 18-й танковой дивизии Неринга, обеспечивающих правый фланг XXXXVI моторизованного корпуса Фитингхофа, выдвинувшегося к Ельне, и медленно вытесняли немецкие войска на север, в направлении Починка. Хотя Неринг умело отводил свои части, войска Качалова угрожали охватом обоих его флангов, а также, с юга, передовых позиций корпуса Фитингхофа в Ельне. У фон Бока не было выбора, кроме как укрепить опасный участок 263-й и 292-й пехотными дивизиями IX армейского корпуса, которые расположились в Монастырщине, заняв позиции, смежные с правым флангом 18-й танковой дивизии.