Читать интересную книгу Словарь культуры XX века - Вадим Руднев

5. Шизотим, или шизоид, или аутист (см. также аутистическое мышление). Шизоид - замкнуто-углубленный аутистический интроверт. Он во всем замкнут на самого себя. Внешний мир, как его понимают и чувствуют сангвиник и психастеник, не существует для шизоида - его мир находится внутри его самого, а проявления внешнего мира суть лишь символы, еще глубже раскрывающие структуру мира внутреннего. Весь ХХ век может быть назван шизотимической эпохой. Практически все сколько бы ни было фундаментальные открытия в науке и философии, все важнейшие художественные направления носят шизотимный характер: это и аналитическая философия, и квантовая механика, и теория относительности, и психоанализ, и кино, и структурная лингвистика вместе с семиотикой и математической логикой, и многое другое; шизоидный характер присущ экспрессионизму, символизму, новому роману, постструктурализму, постмодернизму. Почти все великие художественные произведения ХХ в. аутистичны: "Доктор Фаустус" Томаса Манна, "Улисс" Джойса, "В поисках утраченного времени" Пруста, "Шум и ярость" Фолкнера, "Человек без свойств" Музиля, "Игра в бисер" Гессе, "Бледный огонь" Набокова. То же самое относится к музыке ХХ века (см. додекафония): Стравинский, Прокофьев, Шостакович, Булез, Штокгаузен - все это шизотимы. Вся реальность ХХ в. как бы попадает в воронку аутистического мышления, реальность насквозь символизирована, семиотизирована, концептуализирована. Важна логичность, непротиворечивость построения, а его отношение к реальности (которой, вероятней всего, как таковой вообще нет) имеет второстепенное значение. Известно, что когда Гегелю сказали, что некоторые его построения не соответствуют действительности, он холодно заметил: "Тем хуже для действительности". Вот классическая аутистическая установка.

6. Полифонический, или мозаичный, характер. Он тоже характерен для ХХ века. Мозаика возникает в том случае, когда человек переносит тяжелую психическую болезнь, например параноидальный психоз или эпилепсию. В этом случае характер человека как будто раскалывается на куски, становится многорадикальным, сочетает в себе несочетаемые черты. Эпилептическими мозаиками были во многом определившие ХХ в. Лев Толстой и Достоевский. Франц Кафка, перенесший серьезную эндогенную депрессию (возможно, психоз), сочетает в своей личности и в своем творчестве черты дефензивно-психастенические и шизотимные. Его романы, особенно "Замок", не укладываются в чисто шизотимную схему экспрессионистического творчества, он подрывает экспрессионизм своей характерологической полифонией. Отсюда двойственность, идущая от сочетания обыденного стиля с фантастичностью происходящего.

Мозаичен в целом сюрреализм, для которого выражение "сочетание несочетаемого" входит в определение. Картины Рене Магритта и Сальвадора Дали, фильмы Луиса Бунюэля - это явная мозаика.

Разобранная здесь Х. является нефрейдистски и даже антипсихоаналитически ориентированной. Это не означает, что психоанализ не предложил своей Х. Она была разработана в трактате В. Райха "Анализ характера". Психоаналитики в соответствии со своей установкой все объяснять через травмы раннего детства делят человеческие характеры на оральный (примитивно говоря, те люди, которых мать слишком рано отняла от груди), анальный (те, которых слишком унижали в том, что касается личной гигиены) и генитальный (те, которые пережили достаточно серьезные эдиповские проблемы - см. Эдипов комплекс). Психоаналитическая Х. носит также "телесный" характер, концепция психотерапии у Райха и его последователя Александра Лоуэна представляет собой работу с телом и называется биоэнергетической. Основное отличие психоаналитической концепции от Кречмеровской заключается в том, что первая имеет не чисто медицинский, а абстрактно-экзистенциальный характер. Второе отличие - в том, что если у психоаналитиков терапия направлена на преодоление характера, то кречмерианская Х. считает характер чем-то врожденным и неустранимым, и терапия ориентирована на адаптацию имеющегося характера, на выявление его творческих потенций (см. терапия творческим самовыражением).

Лит.:

Кречмер Э. Строение тела и характер. - М., 1994.

Леонгард К. Акцентуированная личность. - Киев, 1979.

Ганнушкин П.Б. Избр. труды. - М., 1965.

Бурно М.Е. Трудный характер и пьянство. - Киев, 1991.

Бурно М.Е. О характерах людей. - М., 1996.

Лоуэн А. Физическая динамика структуры характера. - М.,

1996.

"ХОРОШО ЛОВИТСЯ РЫБКА БАНАНАНКА"

- рассказ американского писателя Джерома Сэлинджера (1948).

Эта новелла представляет собой загадку как в плане ее построения, так и в плане содержания, смысла. Новелла Сэлинджера плохо вмещается в рамки модернизма - в ней нет неомифологической (см. неомифологизм) подсветки, стиль ее прост, а сюжет, с одной стороны, тривиален, а с другой - абсурден. Последнее слово - абсурд - отчасти сразу приводит к разгадке: новелла, как и все творчество Сэлинджера, проникнута духом дзэнского мышления (см.).

Напомним вкратце сюжет новеллы. В первой части молодая женщина Мюриэль по междугородному телефону обсуждает с матерью странности своего мужа. Суть разговора в том, что мать страшно волнуется за судьбу дочери, уехавшей провести медовый месяц во Флориду. По ее мнению, с мужем Мюриэль, Симором, не все в порядке. У него явно не все дома, его выходки в доме тещи были более чем странны. Например, когда бабушка заговорила о своей смерти, он подробно рассказал ей, как, по его мнению, надо устроить ее похороны. Он подарил жене книгу на немецком языке (!) - это через два года после того, как американцы разгромили фашистскую Германию. Он что-то сделал (не говорится, что именно) с цветной подушечкой.

Но дочь успокаивает мамашу: все хорошо, Симор загорает на пляже, а первые два вечера в фойе гостиницы играл на рояле. Правда, на пляже он загорает, надев теплый халат, но это чтобы не видели его татуировки (которой, впрочем, у него нет).

Следующий эпизод переносит читателя на пляж, где Симор общается с трехлетней девочкой Сибиллой и рассказывает ей довольно бессмысленную, на первый взгляд, историю про рыбку бананку, которая забралась в банановую пещеру под водой, объелась бананов и умерла.

Потом Симор поднимается к себе в номер, в присутствии задремавшей на солнце молодой жены достает из чемодана, из-под груды рубашек, револьвер и пускает себе пулю в лоб.

Поверхностное прочтение этой истории, вероятно, такое, которое предложила бы теща героя. Симор - вернувшийся с фронта с расшатанными нервами, вообще очень странный, не в меру начитанный - разочаровался в обычной (прямо скажем, довольно пошлой) жене и под воздействием минуты и по контрасту с общением с невинным ребенком совершил непоправимое. Но это самое поверхностное прочтение, которое ничего не объясняет.

Средневековый трактат индийского теоретика литературы Анандавардханы "Свет дхвани" говорит о том, что у каждого произведения искусства есть явный и скрытый, по словам автора проявленный и непроявленный, смыслы. В новелле Сэлинджера как минимум два непроявленных смысла. Первый - психоаналитический (см. психоанализ: ср. междисциплинарные исследовании). Для того чтобы попытаться проникнуть в этот смысл, следует подключить технику мотивного анализа (см.). Перед тем как попасть в номер, Симор едет в лифте, где с ним приключается с позиций здравого смысла абсурдный эпизод, который портит ему настроение. В лифте с ним едет какая-то незнакомая женщина, и между ними происходит следующий диалог:

"- Я вижу, вы смотрите на мои ноги, - сказал он, когда лифт поднимался.

- Простите, не расслышала, - сказала женщина.

- Я сказал: вижу, вы смотрите на мои ноги.

- Простите, но я смотрела на пол! - сказала женщина и отвернулась к дверцам лифта.

- Хотите смотреть мне на ноги, так и говорите, сказал молодой человек. - Зачем это вечное притворство, черт возьми?

- Выпустите меня, пожалуйста! - торопливо сказала женщина лифтерше.

Двери лифта открылись, и женщина вышла, не оглядываясь.

- Ноги у меня совершенно нормальные, не вижу никакой причины, чтобы так на них глазеть, - сказал молодой человек" (здесь и далее в цитатах курсив мой. - В. Р.).

Надо сказать, что, прочитав рассказ заново после этого эпизода, обращаешь внимание на то, что мотив ног в нем является поистине навязчивым - в коротком рассказе это слово встречается около двадцати раз, особенно во втором эпизоде, когда Симор играет с трехлетней Сибиллой:

"По дороге она остановилась, брыкнула ножкой мокрый, развалившийся дворец из песка.

...сказала Сибилла, подкидывая ножкой песок.

- Только не мне в глаза, крошка! - сказал юноша, придерживая Сибиллину ножку.

...Он протянул руки и обхватил Сибиллины щиколотки

Он выпустил ее ножки.

Он взял в руки Сибиллины щиколотки и нажал вниз

...Юноша вдруг схватил мокрую ножку - - она свисала с плотика - и поцеловал пятку".