– Спасибо, Ася.
– Не за что, – смутился я. – Самого достало, если честно. Вот только, похоже, я минуты через три опять в обморок хлопнусь, и все звуки вернутся.
– Это‑у ничего‑у! С этим я‑у уже спра‑увлюсь! – ухмыльнулся пушистый интриган. – А ты ложи‑усь поудобней, устраива‑уйся, да и можешь отдыха‑уть.
Я хмыкнул и последовал его совету.
На этот раз звуки пришли сразу. В многоголосом хоре толпы самых разных существ можно было различить практически любые интонации: от восторга до ужаса и ненависти. А Она стояла перед всеми расслабленная и прекрасная, на губах играла чуть презрительная улыбка. И я стоял рядом с ней. Прежде чем заговорить, Она бросила на меня мимолетный взгляд и сжала мои пальцы. Потом наклонилась совсем близко к моему уху и прошептала:
– Ты только посмотри, как они суетятся, – Она усмехнулась. – Внимательно смотри. Только сейчас можно определить, кто друг, а кто враг.
Я плохо понимал, чего она хочет. Меня не волновали все это люди, орки, тролли, гоблины, эльфы, даже драконы, толпившиеся перед нами. Только ее близость имела значение. И странный холодок скользил по спине каждый раз, когда пряди непроницаемо‑черных волос, живущих собственной жизнью, подбирались ко мне слишком близко.
– Ты нарушила договор, Этернидад! – не выдержал первым какой‑то старик. – Ты не в праве появляться здесь!
Она сверкнула улыбкой.
– Теперь в праве, дурачок, – промурлыкала, изящным жестом руки, отметая все сомнения. – В ваш мир пришел тот, кто нарушил равновесие. Это не моя вина. Тот, кто призвал его, открыл путь и мне. Не будет призванного, не будет и меня. Убейте его, вышлите, развоплотите, делайте, что хотите. Я чту договор, но и вам придется его чтить, – она обвела взглядом собравшихся. – Я ясно выразилась?
По толпе пробежал изумленный ропот. Похоже, никто здесь не слышал ни о каком призванном. Изящный дракон без возраста и различимых для меня признаков пола вытянул вперед голову.
– Кто он – призванный? Мой народ найдет его и отправит домой. Я бы дорого отдал за то, чтобы он смог тебя уничтожить, но мы чтим договор. А уйдет он, уйдешь и ты.
Рука невольно потянулась к висящей на поясе шпаге. В тот момент я был абсолютно уверен, что тонкое жало стали найдет глаз рептилии безошибочно. Но моя богиня мягко положила свою ладонь мне на пальцы и покачала головой.
– Ищите человеческого на вид мальчишку лет шестнадцати. Он сильный маг и воин. Но у него есть серьезная проблема. В глубине души он считает себя женщиной.
Среди собравшихся прокатились недоуменные смешки, а я вздрогнул. Я, наконец, понял, где мы, и о ком идет речь. Я повернулся к Ней, чтобы остановить, сказать что‑то, что‑то объяснить, как‑то разобраться в нелепом недоразумении, возникшем между нами, но змеи Ее волос взвились мне навстречу, злобно шипя, норовя схватить, поглотить, уничтожить. А Она все никак не поворачивалась ко мне лицом, чтобы своей прекрасной улыбкой уничтожить смертоносное наваждение.
Они снова ссорились, но на этот раз тихо, словно боялись нарушить чей‑то покой. Неужели мой?! Ух ты! А ведь и вправду!
– Все из‑за тебя! – шипела Леринея, не повышая, однако голоса. – Посмотри, до чего ты человека довел!
– Деточка, – голос Винсента был едва слышен, но его ядом можно было отравить все скромное население нашей башни, – это ты его своим визгом довела, а не я. Сама и разбирайся теперь со своим спасителем. Только я очень сомневаюсь, что он о твоем спасении пожалеть не успел.
Устами вампира, оказывается, тоже иногда глаголет истина. Кажется, я даже смогу терпеть его присутствие рядом. Если съесть не попытается.
– Оба‑у хороши‑у! – не остался в стороне Сириус. – Вам обоим в пору ему спасибо‑у сказать! Ты‑у, Винсент, и сам понима‑уть должен, что один бы ее‑у не защитил.
– Еще всякие клетчатые пугала для грызунов мне не указывали! – фыркнул упырь. – Не больно‑то оно мне и нужно было. Я просто просьбу друга выполнял.
– Ах, ты!.. – в голосе Леры снова прорезались визгливые нотки, и я почел за благо прекратить очередной скандал в зародыше.
Я потянулся, улыбнулся сидящей возле меня на полу компании и предложил:
– А может, продолжим за столом? Есть‑то как хочется!
Ну и чего спрашивается, они так на меня уставились? Они что, думали, я здесь помирать собрался? Вот еще! Не дождутся! Мне еще целую галактику спасти нужно!
– Ты бы хоть представился‑у, Ася, – укоризненно покачал головой кот. – А то‑у знакоство‑у ваше одностороннее.
– Ах, да, простите! – я смущенно поднялся, и гости последовали моему примеру. – Я маркиз в" Асилий де Карабас. Ученик великомудрого Аля де Барануса, звездочета, владеющего этой башней, – я на мгновение задумался: объяснять им все обстоятельно и по порядку, или обрисовать ситуацию в двух словах, а потом пускай задают вопросы? Распинаться было лень. – Должен сказать, что то ли Алю с учеником не повезло, то ли мне с учителем, но это исключительно я виноват в том, что вас пришлось сюда вытащить, – Леринея нахмурилась, Сыр фыркнул, а в оскале Винсента сверкнули клыки. Я перевел дух, зажмурился и выпалил: – Дело в том, что я приблизил приход Темного властелина в вашей галактике, и теперь всем обитаемым мирам в ней грозит неминуемая гибель, – сразу меня не убили, поэтому я рискнул открыть глаза и постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. – Если, конечно, вы любезно не согласитесь помочь мне предотвратить это пренеприятнейшее событие.
– Знаешь, – вампир смерил меня каким‑то странным взглядом, – лучше бы ты все же донес эту информацию до обеденного стола. А то ведь сдерживаться мне сейчас очень не просто, – он сделал маленький шажок по направлению ко мне и… улыбнулся.
Мне показалось, что я заглянул в глаза собственной смерти. Я почти почувствовал, как моя теплая живая кровь льется в эту ощерившуюся клыками пасть. Во взгляде Винсента была жажда убийства. Животный ужас всколыхнул в сердце одно единственное желание: оказаться как можно дальше от этого места и от этой ситуации, а в следующее мгновение я почувствовал, что проваливаюсь куда‑то спиной вперед, оттолкнулся, чтобы ускорить падение, потому что Винс потянулся за мной. Я услышал крик Леринеи, утробное урчание кота, шипение вампира, когда клетчатый паршивец впился когтями тому в спину и, наконец, звон посуды, посыпавшейся на пол от столкновения с моей филейной частью. Я только успел возмутиться, что это стало происходить как‑то слишком часто, а дальше – темнота.
Первым чувством при пробуждении стали уже привычные разочарование и обида на весь мир. Нет, ну сами посудите! Я, весь из себя очередным образом апгрейднутый, лежу на холодном жестком полу, в бока мне впивается что‑то острое – битая посуда, похоже – а эти гады мирно трапезничают. Уютное позвякивание столовых приборов, божественные ароматы каких‑то неизвестных мне блюд и тихая, дружеская застольная беседа. Но тут я понял, что не внезапное согласие кота с новоявленными героями меня так раздражает. Мне снова что‑то пригрезилось, что‑то значимое, а я не мог вспомнить сна. Беспокойство о воспоминании, казавшемся очень важным, смешивалось с печалью и неудовлетворенностью от того, что я опять бездарно забыл встречу с со своей богиней. Словно я предал Ее… Или Она меня… Сердце защемило тем самым беспросветным одиночеством, что обитало в мире белой пыли, в мире, где я встретил Ее впервые. Мне захотелось произнести ее имя, позвать, но память снова подло прятала его от меня. Я почувствовал себя никчемным глупцом, бесполезным балластом на обочине жизни, занозой в гладкой ладони мироздания. Я снова прошел мимо тайны. Главной тайны. Возможно, самой главной в данный момент. Я что‑то упустил и, тем самым, может быть, обрек нас всех на поражение. Я был жалок и беспомощен, но именно я должен был отвечать за всех них, чтобы мы смогли достичь некой цели, прийти к победе. Но за Нее, не знаю как, я отвечал тоже. А я…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});