Специалистов я мог бы обмануть. Обвести вокруг пальца. Я был очень хорошим… — он помолчал, вздохнул, — ну, неважно. Но Сатана избрал вас, Ева. И он так легко от вас не откажется. Если бы вы нужны были ему только как женщина, было бы гораздо легче. Но вы для него гораздо больше. Вы должны родить ему сына. Как он не доверяет мне, но по одному моему слову он от вас не откажется. Ему нужно будет убедиться, вне всякого сомнения… и в этом заключается опасность для вас… и, может быть, смерть.
Он помолчал, с жалостью глядя в ее обеспокоенные глаза.
— Слишком большой риск, — сказал я. — Сначала я попробую по-своему, Консардайн.
— Добро пожаловать, Ромео, — он слегка улыбнулся. — Вам придется, Киркхем. Вы сделали другой путь невозможным. Вы считаете, что жизнь без Евы ничего не стоит, так?
— Я не считаю, я знаю это, — ответил я.
— И вы чувствуете то же самое по отношению… к Джиму?
— Да, — негромко сказала она. Но… чтобы спасти его жизнь.
— Не получится, — ответил Консардайн. — Я знаю мужчин и женщин. Что бы вы не задумали, Ева, он все равно будет стараться освободить вас. Да вы и сами не будете спокойно сидеть, как он описал, с покорно сложенными руками. Рано или поздно он попадется. И, весьма вероятно, что будет раскрыта вся хитрость. Тогда мне придется расстаться со своим глупым пристрастием к жизни. Этого я не могу допустить. Но, предположим, вы сбежите. Вместе. Вы будете двумя зайцами, вечно убегающими, и псы будут постоянно идти следом за вами. Псы Сатаны, которые никогда не отдыхают. Вы всегда будете жить под угрозой. Стоит ли жить такой жизнью? Возможно, у вас появится ребенок. Будьте уверены, в своей мести Сатана не пощадит и его. Повторяю — стоит ли жить такой жизнью?
— Нет, — сказал я, а Ева перевела дыхание и покачала головой.
— Что же нам делать?! — прошептала она.
Консардайн взад и вперед прошелся по комнате. Он остановился передо мной, и я опять увидел вены на его висках, вздувшиеся как веревки; глаза его были жестки и холодны, как сталь. Он трижды ударил меня в грудь кулаком.
— Узнайте, что делает Сатана своими руками под плащом!
Он отвернулся, явно не доверяя своему слабому самообладанию. Ева посмотрела на него, как и я, удивляясь силе охватившего его гнева.
— Идемте, Киркхем, — он овладел собой. Пробежал пальцами по волосам Евы, ласково растрепав их.
— Сущие младенцы, — повторил он.
И медленно, осторожно пошел к панели.
— До вечера, — прошептал я.
Она обняла меня, прижала губы к моим.
— Джим, дорогой, — прошептала и выпустила меня.
Выходя, я оглянулся. Она стояла в той же позе, вытянув руки, с широко раскрытыми и печальными глазами. Маленькая девочка, которая боится лечь в кровать. Я почувствовал, как дрогнуло мое сердце. Как окрепла решимость. Панель закрылась.
Молча я шел за Консардайном к своей комнате. Он вошел со мной и несколько мгновений смотрел на меня тихо и мрачно. Неожиданно я почувствовал смертельную усталость.
— Надеюсь, вы будете спать лучше меня, — неожиданно сказал Консардайн.
Он исчез. Я слишком устал, чтобы раздумывать над его словами. Умудрился раздеться и уснул раньше, чем успел укрыться.
Глава XV
Меня разбудил телефонный звонок. Еще не вполне проснувшись, не осознавая, где нахожусь, я взял трубку. Голос Консардайна разбудил меня, как ведро холодной воды:
— Доброе утро, Киркхем. Не хотелось прерывать ваш прекрасный сон, но не хотите ли позавтракать со мной, а потом проехаться верхом? У нас тут отличные лошади, а утро такое прекрасное, что жаль его упускать.
— Хорошо, — ответил я. — Буду готов через десять минут. Как мне вас найти?
— Позвоните Томасу. Я жду. — Он повесил трубку.
Солнце сияло сквозь окна. Я взглянул на часы. Скоро одиннадцать. Я проспал почти семь часов. Затем позвонил Томасу.
Сон, плавание в бассейне и яркое солнце отодвинули тень Сатаны за край мира. Насвистывая, я с раскаянием понадеялся, что Ева чувствует себя так же хорошо. Лакей принес мне то, что Баркер назвал бы «по-настоящему шикарный», — костюм для верховой езды. Он проводил меня в солнечную, старомодную, приятную комнату, выходящую на широкую зеленую террасу. За маленькими столиками завтракали с дюжину приятно выглядевших людей. Некоторых я встречал накануне вечером.
В углу я увидел Консардайна и присоединился к нему. Мы отлично позавтракали, по крайней мере, я. Консардайн, казалось, не думал о еде. Его речь, слегка сардоническая, была интересна. Во время завтрака наша встреча в комнате Евы не упоминалась. Он не сделал ни малейшего намека на нее. Я, следуя его примеру, тоже.
Оттуда мы направились в конюшню. Консардайн взял сильную черную кобылу, которая заржала ему навстречу. Я поехал на стройном чалом жеребце. Легким галопом мы проехали вдоль беговых дорожек с препятствиями, которые вились в густом подлеске из сосны и дуба. Время от времени встречались охранники, которые вытягивались и приветствовали Консардайна. Ехали мы молча.
Неожиданно мы выехали из леса. Консардайн натянул узду. Мы находились на расчищенной вершине низкого холма. В ста ярдах под нами блестели воды залива.
Примерно в четверти мили от нас стояла красавица яхта двухсот футов длиной и не более тридцати в ширину. Приспособленная для океанских плаваний, прочная, скоростная. Ее окраска и медные украшения сверкали белизной и золотом.
— «Херувим», — сухо сказал Консардайн. — Принадлежит Сатане. Он назвал ее так, потому что она выглядит безупречной и невинной. Есть у нее и более точное название, но оно неприлично. Кстати, она делает тридцать узлов в час.
Я перевел взгляд от яхты на прочный причал, выдававшийся в море. Возле него располагался целый флот из катеров и быстроходных моторных лодок. Заметил я и старомодный дом, скрывавшийся среди деревьев недалеко от берега.
Мой взгляд проследовал за изгибом берега. В нескольких сотнях ярдов от причала находилась груда скал, больших булыжников, оставленных ледником, некогда покрывавших остров. Я вздрогнул и посмотрел внимательней.
На одном из них стоял Сатана, в черном плаще, сложив руки; он смотрел на сверкающую яхту… Я тронул руку Консардайна.
— Смотрите, — прошептал я, — Сата… — и замолчал. Скала была пуста. Я отвел взгляд на долю секунды. Однако за это время Сатана исчез. — Что вы увидели? — спросил Консардайн. — Сатану, — ответил я. — Он стоял на скале. Куда он делся?
— У него там проход, — равнодушно ответил Консардайн. — Туннель, идущий от большого дома к берегу.
Он повернул обратно в лес. Я последовал за ним. Мы проехали еще с четверть мили. И выехали на небольшую поляну, по которой протекал ручей. Консардайн спешился и бросил поводья на шею кобылы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});