— Я все делаю, это старые следы, — со слезами на глазах начала оправдываться помощница. Мазнула по мне раздраженным взглядом и снова залепетала, глядя на начальницу: — Клянусь, ни одного нового пятнышка.
— Эля, иди к себе. Третий этаж, зеленая дверь у лестницы, — железным голосом скомандовала мисс Фарго. — Поспеши, не задерживайся. Нам с Джени кое о чем надо поговорить наедине.
В свою комнату я пробиралась, пугливо оглядываясь по сторонам. Поднос в моих руках не дрожал, но исключительно из-за крепко сжатых пальцев на бортиках и решимости в любой момент пустить его в ход. Грубые ботинки предательски стучали по старому красноватому дереву лестницы. Только ковры на этажных пролетах скрадывали звук, даруя короткие паузы тишины.
В холлах висели огромные картины в тяжелых резных рамах, на изящных, блестящих новыми боками комодах стояли вазы с живыми цветами. Под потолком переливался хрусталь на люстрах.
Я вспомнила крики Сантаны на тренировках: «Вы еще вспомните родную академию, когда на Постах сухарики грызть будете». Какие там сухарики, здесь жили на широкую ногу, не скупясь. За этим домом явно следил штат слуг, да что там дом, если только на кухне да в столовой мы вчетвером работали.
Взяв с подноса тяжелый металлический ключ длиной с ладонь, я воткнула его в замочную скважину свежевыкрашенной веселой зелененькой дверки прямо у лестницы и осторожно дернула за ручку. Открылось неожиданно легко, без всякого скрипа. И комната оказалась совсем другой, не похожей на ту, что я себе представляла после рассказа яичницы.
Белые выровненные стены, легкие портьеры на широких окнах. Огромная кровать стояла не застеленной, с одним матрасом. У огромного, под самый потолок старинного шкафа лежала моя сумка.
С белым, сложенным вдвое листом сверху.
Разместив поднос на небольшой столик у окна, я подошла к вещам и двумя пальцами, едва касаясь кончиками, взяла записку. На внешних сторонах не было ни рун, ни надписей.
Зато развернув лист, я обнаружила крупные, немного неровно написанные от края до края буквы: «Я знаю, кто ты такая».
На короткое мгновение показалось, вокруг сгустилась тьма. Я резко вскинула голову… нет… показалось. Все тихо, я в безопасности, в уютной девичьей комнате. И кое-кто меня здесь должен был дожидаться.
— Яя, — сказала я, — ты видела кто заходил в мою комнату и положил этот лист на сумку? Скажи мне, что да, видела…
— Сказать могу, — раздался тоненький голосок сверху. — Это тебя порадует?
— Но ты его видела?
— Конечно, нет. Я же говорила, Эля, мне пришлось буквально спасаться бегством!
Расстроенно покачав головой, я сложила бумагу и подняла взгляд вверх. Моя наперсница, зависшая на потолке прямо над моей головой, приветственно заколыхала юбочкой и двинулась в сторону окна.
— Яя, кто-то знает или догадывается, что я Страж…
Произнесенные вслух слова пугали. В моем разоблачении заинтересован был только один человек, тот, из-за кого в городке пропали оперативники и сэр Сайрус Пальмэ. Скорее всего, посланец Хаоса уже ждал приезда следующих проверяющих и готовился. Возможно, он даже не знает точно, а пытается с помощью записки спровоцировать меня.
Одного не пойму, зачем оставаться в городе, подбрасывать странные письма? На его месте я бы сломя голову убегала от надвигающейся кары. Если его не обнаружат в ближайшую неделю, старший советник Пинто переведет городок на военное положение и введет сюда армию. Долго шпиону тут не жить.
— Ты бы шла открывать дверь, — внезапно сообщила Яя, — по-моему…
Дружественное создание хаоса вдруг метнулось за штору и замолчало. Очень вовремя. Всего лишь через мгновение раздался стук и, без всякой задержки, не дожидаясь приглашения, внутрь помещения впорхнула Юна.
В короткой голубенькой ночной рубашке, поверх нее — длинном, почти в пол распахнутом сатиновом халатике. Розовощекая, восторженная, с многочисленными папильотками в волосах.
— Ты как? Обжилась уже? Как же тебе повезло! Комната Каролины просто чудесна, — защебетала она.
— Мило. Если не брать во внимание матрас, на котором ночью умерли, — пробурчала я.
— Ты что?! Мисс Фарго сразу дала указания убрать все вещи этой дурочки. Матрас заменили сразу! Как ты вообще могла такое подумать? Наш Пост может себе позволить купить новые вещи, — в нежном голоске девушке звучала нескрываемая гордость, словно она лично владела Постом и легко оплачивала любые прихоти проживающих.
Прекрасная новость, — искренне обрадовалась я.
Новенькое белье лежало на комоде, это значит, я сегодня все застелю и спокойно высплюсь. На всякий случай можно отправить яичницу переночевать над притолокой и посторожить дверь.
— Извини, что беспокою тебя вечером. Я на свидание с новеньким красавчиком иду, — сообщила Юна. — Волнуюсь ужасно, посмотри, как руки трясутся. Представляешь, его зовут Райден. Рай. Правда, волшебное имя?
Медленно повернувшись с только что взятой простынкой в руке, я спокойно спросила:
— На свидание?
— Ну почти, — Юна не могла стоять на месте, даже подпрыгивала. Ее большие, наивно распахнутые глаза лихорадочно блестели. — Я знаю, как с ним поближе познакомиться. Приду и скажу, что меня послали помочь ему искупаться. Как думаешь, хорошая идея?
Она подбежала к круглому настенному зеркалу у шкафа, покрутилась, оттягивая вниз ворот рубашки и посылая собственному изображению томные улыбки. Острый розовый язычок пробежался по губам, добавив им блеска.
— Надеюсь, мисс Фарго не разозлиться, — доверительно добавила она, покрутившись перед зеркалом и развернувшись ко мне. — Но я верю, и она когда-то была влюблена. Неужели не смягчится, когда поймет, что у меня все серьезно. Эля, ты мне веришь? Мне кажется, ты меня понимаешь. Тут даже посоветоваться не с кем. Местные горничные нас, кухонных, не любят. А Дженни вечно куксится, вообще не умеет веселиться.
Проклятье, так вот какая ты, ревность… Горячая, душная, перехватывающая за горло. Когда она произнесла имя Райдена, с этаким придыханием… ооо… — хотелось рявкнуть и пригрозить тяжелыми увечьями, если только попробует еще раз взглянуть в сторону моего жениха. Как тяжело брать себя в руки и действовать расчетливо, когда в душе одни эмоции.
— Юна, ты же не хочешь, чтобы он переспал с тобой и забыл?
— Нет, конечно!
По-моему, она даже испугалась.
— Тогда лучше ничего не предпринимай сегодня, — мягко сказала я, подходя поближе и неловко похлопав ее по плечу. — Страж с дороги, ночь ехал, днем тоже не отдыхал. Да и к тебе еще как следует не присмотрелся. Представь, если он потащит тебя в кровать, а потом и не вспомнит кто ты, даже не сообразит, уставший, что это была ты, да еще девицей. Лучше выжди хотя бы недельку…
Я старалась говорить рассудительно и негромко. Официантка сначала упрямо поджала губы, но при упоминании девичества нахмурила тонкие бровки и задумалась.
— А ты умная, Эля, — сообщила она мне. — Так и поступлю. Не приду к нему сегодня, пока он с дороги и не в себе. Лучше завтра.
Она порывисто обняла меня, поцеловала в щеку и отправилась на выход.
Некоторое время в комнате было тихо.
Надо быстрее найти шпиона-из-Хаоса и возвращаться в академию. Там мне как-то спокойнее, нет ощущения, что ситуация выходит из-под контроля.
— Кхэ-кхэ, ничего себе, — Яя даже откашлялась. — Эта она Райдена мочить, то есть купать собралась?
— Кто ж ей даст, — сказала я, поджав губы. Расследование — расследованием, а мыть своего парня всяким восторженным девицам я не позволю.
Закрыв дверь на ключ и быстро застелив постель, я перенесла светильник на тумбочку рядом с кроватью. Разложила вещи из сумки в шкаф, вытащив последней небольшую красную записную книжку. Провела по корешку пальцем, полюбовалась на стремительный росчерк имени на обложке. И прижала книжку к груди.
На вид она совершенно обычная, внутри — заметки о пациентах, сделанные рукой моей мамы. Во время короткой поездки домой после прохождения отбора в академию, я нашла эти записи и уже не могла с ними расстаться, завороженная открывающейся передо мной тайной. Между обычными синими строчками о болячках и жалобах, вились тонкие, незаметные взгляду обычного человека, мелкие темные записи. Буквы, которые мог заметить только пси-инициированный.