Оглянувшись на ликующих офицеров, полковник заставил их замолчать; стало слышно тихое перешептывание женщин. Потом, глядя на невесту, он направился к дамам. Пока все они пристально следили за каждым взглядом, каждым движением молодоженов, Зинаида, робко улыбаясь, смотрела на супруга. Тайрон учтиво поклонился женщинам, и они, хихикая и перешептываясь, заторопились прочь из комнаты.
— На бис, мадам. Публика ждет, — шепнул он. Понимая, что на них смотрят, приподнял подбородок Зинаиды и, с наслаждением вглядевшись в утонченные черты, завладел ее губами в поцелуе. Не нужно было убеждать себя в том, что этот поцелуй — только напоказ, впрочем, он не собирался обманывать себя.
Зинаида же безоглядно предалась приятным ощущениям и решилась даже ответить на ласки проникшего ей в рот языка. В конце концов, Тайрон — ее муж… Зинаида вдруг поняла, что желает его сильнее, чем можно было предполагать. Тайрон тем временем неторопливо вкушал то, что она ему предлагала, и лишь оторвавшись от нее, услышал тихий стон.
Правда, спустя мгновение, направляясь из спальни в переднюю, Тайрон немного остыл. Он вдруг подумал о том, что князь Алексей до сих пор чувствует себя вполне вольготно. Но ничего. Он получит царское разрешение и лично разыщет этого боярина, как собирался разыскать и Ладисласа. С этой гадкой жабой он будет биться насмерть.
Полковник в последний раз выпил с друзьями за наступающую ночь, мысленно содрогаясь от той пытки, которую ему предстояло вынести. Он был не настолько пьян, чтобы не заметить Николая, украдкой наблюдавшего за Зинаидой через дверной проем. Обнаружив, что у его жены множество поклонников, Тайрон вовсе не расположен был делиться с другими мужчинами даже возможностью лицезреть ее красы. Тем паче с Николаем, который обратился к царю с той же просьбой. Но ведь русский майор не приложил и десятой доли тех усилий, которые пришлось приложить ему, иноземцу, чтобы добиться желанной привилегии ухаживать за боярышней.
Тайрон окинул вызывающим холодным взглядом Некрасова. Майор, покраснев от гнева, круто повернулся и вышел из комнаты.
Глава 14
Наконец гости оставили молодых наедине. Массивная деревянная дверь закрылась. Жених запер ее на засов, чтобы никому не пришло в голову подшутить над ними. Когда товарищи офицеры стали советовать ему, как вести себя в супружеской постели, Тайрон лишь с улыбкой кивнул. Казалось, он прислушивается к каждому слову, но мысли его были далеко. При этом он прекрасно понимал, что большинство из этих советов совершенно неуместно. Тем более что он собирался твердо придерживаться принятого решения. Не то чтобы он считал себя намного опытнее, чем эти люди, отнюдь нет. На самом деле многие из них были отчаянными повесами и искусными любовниками сразу нескольких женщин. Он же, напротив, был весьма прагматичен в личной жизни, как, впрочем, и в карьере, ограничиваясь только одним увлечением, и предпочитал поступать по собственному разумению, тем паче, если речь шла о женщине. Если верить предсмертной исповеди Ангелины, то она полюбила своего мужа именно после свадьбы. К несчастью, во время его долгого отсутствия по делам службы она почувствовала себя одинокой и увлеклась другим человеком. Во всяком случае, на смертном одре она рассказала об этом Тайрону и просила простить ее.
Что же до той соблазнительницы, на которой он только что женился, то она была весьма отзывчива к его любовным ласкам, если, конечно, все это не часть очередного коварного замысла. Тайрон невольно возвращался мыслями к той минуте, когда Зинаида, совершенно нагая, лежала в его постели, сгорая от нетерпения и уступая место рядом с собой. Даже после такого обильного возлияния он не мог забыть этой картины, как не мог избавиться и от многих других навязчивых образов, тревоживших воображение.
Тайрон осторожно приблизился к просторной кровати, на которой ждала его жена. Она уже сняла одежду, и теперь соблазнительные формы были прикрыты лишь простыней, натянутой до подбородка. Расстегивая камзол, Тайрон глаз не сводил с нежных холмов и долин, которые обрисовывала тонкая ткань.
— Да-а, — вяло протянул он, с досадой ощутив, что язык заплетается, — царь Михаил был прав. Вы очень красивы, мадам, вероятно, намного красивее всех женщин, которых я знал.
Вся наигранная веселость Зинаиды исчезла, как только гости удалились. Теперь она смотрела на мужа, не зная, чего от него ожидать. Если он пожелает излить на нее свою ярость и оскорбить за то, что она его обманула, что ж, она терпеливо снесет это.
— Наконец-то мы можем спокойно поговорить наедине, Тайрон.
— Вот как? Значит, ты желаешь поговорить? — Он ухитрился поклониться, но тут же вынужден был отступить на шаг, чтобы сохранить равновесие, и улыбнулся: — Простите, мадам. Кажется, я сегодня против обыкновения не совсем трезв. Видите ли, я явно перекушал этого вина… или как там называется этот ваш любимый напиток? Коварная штука эта водка, но она облегчает боль… — Он приложил руку к сердцу, словно указывая на то место, где у него была рана. — Так что же ты хочешь обсудить, жена моя? Мое негодование из-за того, что ты меня использовала? — Он потер грудь, словно сама эта мысль доставила ему новую боль. — Да, своей прелестной ручкой ты нанесла мне глубокую рану. Никто иной не смог бы так ловко со мной расправиться. Пока я клялся отдать тебе все, что у меня есть, пусть это даже ничтожно мало, ты делала из меня дурака. И вот теперь бедный шут пойман и связан узами законного брака. И в постели его ждет столь соблазнительное лакомство, что сердце и ум вынуждены бороться друг с другом. Увы, некуда бежать бедняге! — Схватившись рукой за столбик балдахина, Тайрон склонился к невесте и помахал свободной рукой в воздухе, точна требуя ответа. — Ну, что вы скажете, мадам? Избавившись от одного ненавистного жениха, вы вынуждены отдаться другому. Так как же, удовлетворены вы результатом вашей интриги?
Прижимая простыню к груди, Зинаида опасливо приподнялась с подушек.
— Я не хотела выходить за князя Владимира…
— Это мне уже ясно, мадам, — отрезал Тайрон, скидывая бархатный камзол и швыряя его на ближайший стул.
Больше всего его раздражало то, что он не мог не обращать внимания на ее прелести. Полдюжины свечек горели в канделябрах, стоявших на прикроватных столиках. Три крошечных огонька дрожали за спиной невесты, и оттого тончайшая ткань ночной рубашки просвечивала насквозь, соблазнительно обрисовывая плечи руки и грудь.
Если красота невесты может мучить мужчину в первую брачную ночь, то это был как раз такой случай. Чем дольше он смотрел на Зинаиду, тем больше желал ее. Желал даже сильнее, чем в тот миг, когда их близость грубо прервалась из-за чужого вторжения. Ни одна из женщин так прочно не владела его разумом. С момента первой их встречи жизнь его переменилась. Теперь же, получив ее в жены, он понял, что сам себя сурово наказал.