Воины уана Каогре и стражники крепости вместе суетились, распрягая динозавров и выгружая поклажу. Уан неслышной тенью выплыл из-за деревьев, молодой мужчина последовал за ним. Постепенно стихли шум, стук и резкий говор - только листья перешёптывались с ветром. У беседки наследник остановился, провёл рукой по извивам тонкой каменной колонны.
- Она тебе не понравилась, - заключил он.
- Потому что я молчу? - заинтересовался Келеф.
- Наверное, - человек прошёл в беседку и сел, не сводя вопрошающего взгляда с Сил'ан.
- Я молчу потому, что сейчас мне хочется слушать, - он повернулся к Хину спиной, посмотрел вверх. - У неё плохая кровь. Ваши детёныши не доживут до совершеннолетия или окажутся ущербными. Выход есть: поработать с линиями плода. Тебе придётся тяжело, юный герой.
- А Гебье, Вазузу или Данастос могут помочь?
Келеф коротко рассмеялся:
- Дикое предположение. Даже у тебя времени - всего неделя после зачатия.
Хин нахмурился:
- Дети, - пробормотал он. - Я даже не думал о них. Я не хочу детей.
Сил'ан оглянулся:
- Надо же, - он улыбчиво прищурил глаза. - Как мы похожи.
Человек изумлённо моргнул, в точности как твари.
- Я отказался передать свой поток, - объяснил Келеф, поворачиваясь к беседке боком. - Почему? Не хотел, чтобы какие-то создания, не важно кто они, тянули из меня жизнь. Да, я для того рождён, можно даже сказать предназначен, и не воображаю себя аадъё или высшим существом, не презираю и не смеюсь над теми, кто поступил как должно. Более того, я не раз им завидовал за годы здесь. То, что со мной не так, нельзя отследить и поправить. Я, как оказалось, готов умереть или жить в изгнании, но не представить своё тело, и физическое, и духовное, грудой строительного материала.
Хин негромко хмыкнул:
- Выходит, это и есть твоё ужасное преступление?
Келеф не услышал вопроса. Наследник, настороженный его непривычной рассеянностью, внимательней присмотрелся к уану. Выражение оранжевых глаз смягчилось, ресницы не вздрагивали печально, и даже вечно улыбающаяся маска показалась молодому мужчине умиротворённой.
- Ну, признавайся, - озорно улыбнувшись, подтолкнул Хин.
Сил'ан засмеялся, тихо и счастливо:
- Я получил письмо. Кёкьё зовёт меня назад.
- Не понимаю. Ты же всё равно вернулся бы.
Келеф склонил голову к плечу:
- Туда, где меня никто не ждал. Теперь же я возвращаюсь домой.
- О, как здесь всё… просто, - с разочарованием протянула невеста, глядя на голые стены, каменный пол, постель, разложенную на циновке. Но не успела Надани перед ней оправдаться, как девушка оживлённо заулыбалась: - Ну конечно! - воскликнула она. - Мы здесь всё переменим! Вот неужели вам нравится такая запущенность, право слово?
- Нет, - с тёплой материнской интонацией согласилась госпожа Одезри.
- Значит, - невеста широко взмахнула руками, - сюда мы повесим пышно расшитый гобелен. Это скатаем и отдадим слугам, а поставим кровать, какие сейчас модны в Онни. Вы слышали? Нет? - она подбежала к женщине. - Я сейчас расскажу. Большая такая, высокая из резного камня, а на неё сверху пуховые матрасы, в которых можно утонуть, с десяток самых мягких и пушистых шкур, подушки - это такие мешочки, тоже вышитые. Ковёр - просто обязательно, чтобы бегать босыми ногами, как по траве. На окна - драпировки, а то Солнце будет заглядывать, они же видите куда выходят - почитай на самый восход. Так и не понежиться в кровати. Повесим такие штучки - их тоже сейчас из Онни везут, а туда, говорят, из Весны. Представляете, у самих весенов покупаем украшения!
- Какие штучки? - робко спросила Надани, сбитая с толку восторженной болтовнёй.
Девушка просияла, вновь замахала руками:
- Как же: с потолка нити, а на них и камешки, и стёлкышки, и трубочки, и всё это так звенит на ветру, качается, переливается. Средство от скуки, - подражая интонации отца, добавила она. - То вроде просто лежишь и считаешь время, а это крутится такая штучка под потолком, и вот уже мысли заняты. Правда, здорово?
- Конечно, - с достоинством согласилась госпожа Одезри. - Не понимаю, почему никто раньше такие не вешал. Вечно людям нужна указка моды.
- Что в людях ведётся, то и у нас не минётся.
Женщина тряхнула головой:
- Как твоё имя, милая? Я всё никак не спрошу - заговорила ты меня.
- Юлл?я, - девушка смущённо улыбнулась, подобрала подол и выставила вперёд одну ногу, вытянув носок.
Надани удивлённо посмотрела на неё.
- Теперь среди придворных дам кланяться не принято, - важным тоном заметила невеста, довольная. - Все делают вот так.
Женщина неуклюже повторила за ней. Девушка весело рассмеялась:
- У вас прекрасно получается. Правда же это куда изящней поклонов? А то как будто подражали мужчинам - вот ведь ужас.
- Ты такая образованная, - подивилась Надани. - И на всё-то у тебя своё мнение.
- А как же, - рассмеявшись, пропела невеста, подбежала к окну и выглянула наружу. - Чем я хуже любой девицы из Онни? Отец приглашал учителей. Я и читаю, и пишу, и рисую, и музицирую, и пою.
Женщина задумчиво улыбнулась:
- Никак не дождусь, - тихо поделилась она, - когда, наконец, увижу своего внука.
- Ой, - Юллея прижала руки к груди, - я каждый вечер молюсь небесам, чтобы у меня был весёлый, здоровый ребёночек. Смешной такой карапузик с пухленькими щёчками. И будут у него красивые глазки, как у папочки, и маленькие такие пальчики на ножке - меньше моей ладони. А вырастет он непременно первым красавцем и умничкой.
Надани вздохнула, подошла к ней и обняла:
- Как хорошо, что ты приехала, - прошептала она, зарываясь в пыльные с дороги белые волосы.
Девушка, несмотря на тяжёлое, расшитое нитями драгоценных металлов и речным жемчугом платье, порхала по саду. Оживлённая, сияющая улыбкой, она напоминала Хину солнечный лучик.
- А это дерево как называется? - с неподдельным интересом спрашивала она. - Ой, какая трава! Что это? Посмотри, какие листья! Просто фантазия! Откуда они?
Молодой мужчина поначалу отвечал ей, потом - просто наблюдал за невиданной прежде стремительной яркостью жизни, подобной горной реке в ясный день. Невеста расспрашивала его: бывал ли он в Онни, побеждал ли в настоящем бою, видел ли вблизи мурока - и на все ответы улыбалась с восхищением, столь искренним и сильным, и восторгом столь радостным, что Хин чувствовал, как в груди становится теплее. Никто и никогда не смотрел на него так, будто он оправдал ожидания и даже превзошёл их, а его присутствие рядом - не обуза, но дар и благо.
- Ты был мною доволен? - спросил он Келефа вечером накануне дня свадьбы. - Хоть раз?
Тот лукаво прищурился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});