Читать интересную книгу Шестьдесят рассказов - Дино Буццати

Наконец Регюлюс повествует о встрече с единственным подлинным свидетелем. За несколько минут до последнего вздоха, в предсмертной агонии, этот человек открыл Регюлюсу ужасную тайну.

Во второй части рассказывается о событиях, происшедших на борту невиданного судна, начиная со спуска его на воду и кончая трагической гибелью у дальних, чужих берегов.

Третья часть книги — своеобразное приложение, в котором автор заранее пытается ответить на возможные замечания, возражения и недоуменные вопросы читателей. Главный вопрос, разумеется, один: как случилось, что событие такого огромного масштаба по сию пору осталось никому не известным? Пытаясь ответить на него, Регюлюс приводит множество подробностей, цитирует разного рода документы. Однако все они звучат не очень убедительно, особенно когда речь идет о кульминационном моменте страшной драмы. Здесь, на мой взгляд, от читателя не требуются здравые рассуждения — предлагается поверить автору на слово. Конечно, каждый волен верить или не верить. Что до меня лично, то я верю. Как знать, быть может, силы зла и тьмы, о которых теперь можно прочесть лишь в старинных книгах, узрели в безумных создателях чудовищного судна достойных соперников? Узрели и спустились из своего небесного обиталища на землю, чтобы вступить с ними в схватку?

Гуго Регюлюс родился в Любеке в семье владельца судоверфи. Когда началась война, ему было тридцать пять лет. Прежде он служил морским офицером, но еще в середине 30-х годов в чине капитана третьего ранга вышел в отставку по состоянию здоровья и семейным обстоятельствам. Здоровье у него и впрямь было неважное, а семейное обстоятельство одно — помогать старику отцу на верфи.

Едва начались военные действия, Регюлюса снова призвали на флот. И хотя он по-прежнему не мог похвастаться здоровьем и ему не составило бы большого труда освободиться от действительной службы, любовь к Великой Германии взяла верх. Он решил не искать поблажек, чтобы отсидеться в тылу. Впрочем, на флот он не попал, а осел в отделе учета контингента военно-морского министерства, где и пребывал до последнего дня войны.

Служебные функции Регюлюса были весьма необременительны. Ему вменялось в обязанность вносить в специальную картотеку сведения о прохождении службы унтер-офицерами. Он скрупулезно записывал все: повышения в чине, переводы в другие части, отпуска, дисциплинарные взыскания и т. п. Таким образом, у него перед глазами всегда была довольно полная, хотя и косвенная картина положения дел на германском флоте.

И вот начиная с лета сорок второго года в этой картине появился загадочный штрих. В отдел Регюлюса стали один за другим поступать приказы на переводы военнослужащих в другие части. В приказах указывались части и подразделения, в которых служили люди прежде, места их дислокации, а вместо части назначения стояло: «Специальное подразделение 9000, явиться в оперативный отдел № 27».

Все приказы о назначении в подразделение 9000 неизменно шли с грифом «совершенно секретно», поэтому никто из служащих отдела учета контингента не осмеливался любопытствовать, что именно скрывается за четырехзначной цифрой. Да и приходили приказы не особенно часто: в «специальное подразделение» людей направляли небольшими партиями — по семь, от силы по восемь человек. При желании можно было как-то себе объяснить, в чем тут дело. Может, людей берут в контрразведку и даже со временем зашлют в тыл врага. А может, намечается особо важный рейд подводных лодок и его решили засекретить основательнее, чем обычно.

Однако в какой-то момент положение резко изменилось. В «специальное подразделение» стали посылать не семь-восемь и даже не десять человек. За считанные недели число отправленных туда унтер-офицеров перевалило за две сотни. Людей требовалось все больше и больше, и на протяжении последующих месяцев «специальное подразделение» исправно поглощало новые десятки.

Капитан Регюлюс лишь раз-другой перемолвился с сослуживцами о таинственном подразделении. Похоже, и они ничего не знали. Однако его не оставляла мысль, что коллеги знают об этом деле нечто такое, что ему недоступно. Впрочем, он не горевал. Не зря говорится: меньше знаешь — крепче спишь. А знать военную тайну вообще хлопотно: вечно боишься проронить слово, выдать свое знание по забывчивости или неосторожности. Человек, облеченный тайной, волей-неволей меняет весь уклад своей жизни и поведение. Он начинает избегать друзей и знакомых, и если женат, то в ужасе просыпается среди ночи: ему мерещится, будто во сне он сказал что-то запретное, чего жена не должна услышать.

Между тем «специальное подразделение 9000», точно пасть гигантского чудовища, поглощало все новые сотни людей. Оно стало чем-то вроде двери в таинственный мир, и за этой дверью ничего не разглядеть, кроме тьмы — непроглядной, кромешной тьмы. Может, там база для создания нового секретного оружия? Или учебный центр, где готовят участников небывалой операции? А может, там идут приготовления к высадке десанта в Англии? Покуда Регюлюс втихомолку размышлял над вошедшей в его жизнь тайной, ненасытная пасть поглотила его товарища и подчиненного Вилли Унтермайера.

Этот Унтермайер всегда служил старательно и даже ревностно, однако, на беду, в нем так и не прорезалось настоящей военной жилки. Больше всего на свете он боялся неизвестности. Его мучительно угнетала мысль, что в один прекрасный день придется сняться с насиженного места в министерстве, где он прослужил семь лет, и шагнуть на корабль, в море, в неведомое. Неведомого он боялся так, что даже не умел как следует скрыть свой страх. Однако до поры судьба его хранила: он исправно нес службу, начальство было им довольно и покуда предпочитало держать в министерстве. Но и его не обошли превратности военной фортуны. Она явила бедному служаке свой самый устрашающий лик — «подразделение 9000». Сотрудники отдела учета контингента по-прежнему пребывали в неведении, что именно скрывается за таинственным обозначением. Однако, несмотря на это, а возможно и вследствие этого, одно лишь слово «подразделение 9000» ввергало их в трепет. Оно стало для них синонимом невероятной опасности, отлучения от человеческого сообщества, пути к верной погибели без малейшего проблеска надежды на возвращение.

Прежде Унтермайер был деловит, замкнут, даже несколько угрюм. Однако ввиду близкой отправки его как подменили: он сделался нервным, суетливым, настырным. Жалко и несуразно дергался и все силился выведать у начальства хоть словечко, хоть полсловечка, что же это за подразделение, куда его отправляют. Непробиваемая стена молчания была ему ответом.

Капитан Регюлюс взирал на происходящее с печалью и душевной болью. Загадка «специального подразделения 9000», которая до сей поры существовала совсем близко, рядом с ним, но все-таки вне его, властно вошла в душу. Жажда проникнуть в неведомое, вкусить запретное, прикоснуться к тайному — все эти чувства и устремления, которые так мало пристали военному человеку, однажды возникнув, прочно овладели всеми помыслами капитана. Теперь всякий раз, когда дежурный приносил конверт с пометкой «секретно», адресованный лично ему — а такое случалось не раз на дню, — сердце его начинало отчаянно колотиться: неужто пришел и его черед?

Когда начались бомбежки Берлина, министерство перевели в бункер на окраине. А потом пришел конец и войне, и министерству, и Великой Германии. Но судьба и на этот раз оказалась милостивой к бывшему капитану третьего ранга: ввиду слабого здоровья ему удалось избегнуть плена и интернирования.

То было удивительное время, время разоблачений. Одна за другой выплывали на свет божий жгучие тайны третьего рейха. О них писали и говорили, их обсуждали тысячи простых смертных, которые прежде лишь безмолвно трепетали. Многое, многое тайное теперь становилось явным. Многое, но не «специальное подразделение 9000». «Как же могло так случиться? — терялся в догадках Регюлюс. — Ведь туда в свое время отправили не одну сотню унтер-офицеров, а уж простых матросов и подавно тысячи! Где же теперь эти люди? Должен ведь кто-то остаться в живых? А раз кто-то жив, значит, вернулся домой. А раз вернулся — почему молчит? Взять того же Унтермайера. Куда он исчез? Прежде от него каждый месяц приходила армейская открытка без марки. Впрочем, и без штемпеля, вернее, с таким штемпелем, что на нем не разглядишь, где ее опустили».

Постепенно желание разгадать тайну «специального подразделения» стало у бывшего капитана навязчивой идеей, вытеснив собой все другие желания и устремления.

В ту пору военные и политические секреты обеих воевавших сторон стали стремительно выплывать на поверхность из тайников секретных канцелярий. И если прежде от чужих глаз их защищала неодолимая преграда фронта, а от своих — столь же неодолимая преграда военной тайны, то теперь что ни день выплескивались наружу тайны правительств и верховных главнокомандований. О чем только тогда не писали, не говорили! Обсуждали подробности жизни фюрера, толковали о попытках сепаратных соглашений между Германией и союзниками… Все понемногу становилось достоянием гласности. Все, кроме «специального подразделения 9000». Оно стало чем-то вроде белого пятна на карте, необъяснимого пробела в цепи исторических событий, словно в этой цепи по странной случайности выпало звено. Причем звено не такое уж мелкое, чтоб можно было спокойно выкинуть его из головы. Ведь там безвестно исчезли тысячи людей.