Меркурий.
Hy, говори. Даю я позволенье.
Созий.
Как в голову тебе пришла такая дичь, Скажи мне, чтобы вдруг назваться мною? Будь даже демон ты, тебе ведь не достичь, Чтоб не был Созий я, чтоб, не был сам собою.
Меркурий.
Как! Ты опять?
Созий.
Помилосердствуй, стой, Ведь перемирие с тобой мы заключили.
Меркурий.
Мошенник! Негодяй! Обманщик!
Созий.
Что с тобой? Меня порой не так честили! Не очень брани я боюсь И на тебя нисколько не сержусь.
Меркурий.
Ты снова Созий?
Созий.
Да. И кем же быть мне снова?
Меркурий.
Я мир кончаю наш, беру назад я слово.
Созий.
Пусть так. Я не могу исчезнуть для тебя И с явною нелепицей мириться. Ужели можешь ты в меня вдруг превратиться И сделать так, чтоб я вдруг стал не я? Стремился ль кто-нибудь к такой безумной цели? И как-то отрицать, что истина сама? Скажи: я в грезах ли, во сне ли? Сошел ли я с ума? Я ясно чувствую, что я сегодня в яви, Что ум мой тверд и здрав вполне. Меня Амфитрион послал — на то он вправе — Сюда, в свой дом, к своей жене! Я должен рассказать ей о победе славной, Что над врагом стяжал наш господин, наш царь. Не я ль в руке держу фонарь? И не тебя ль я встретил подле двери? Не я ль с тобой заговорил добром? Не ты ль, подметивши, что трус я в полной мере, Избил меня дубьем и кулаком И не даешь войти мне в дом? Не ты ли надо мной натешился исправно, Дал вдоволь мне изведать твой кулак? Ах, к сожалению, все это слишком явно, И было б для меня приятней, будь не так! Так перестань над бедным насмехаться И долг исполнить свой позволь мне в тишине.
Меркурий.
Стой! Иначе опять придется прогуляться Мне палкой по твоей спине! Все, в чем изволил ты признаться, Удары исключив, относится ко мне. Меня Амфитрион послал сюда к Алкмене, Из гавани сюда сегодня прибыл я; Я должен рассказать, событий не тая, О том, что враг разбит, и полный ход сражений. Короче говоря, я — Созий, Дава сын, Арпага брат, умершего в Паиде; Муж Клеантиде, Чей нрав я проклинал не раз один. Добавлю: в Фивах раз наказан был плетями, Хоть никому о том не говорил, А также заклеймен публично был врагами За то, что слишком честно жил.
Созий (в сторону).
Он прав. Как можно знать, не бывши мною, Все то, что он передает? И так я изумлен, что сам перед собою Ему поверить я согласен в свой черед. И правда: как стоим теперь мы с ним нос с носом, Я вижу — у него совсем мой рост, мой вид… Но подступлю к нему с вопросом, Который тайну разъяснит.
(Громко.) Скажи мне, милый друг: из всей добычи бранной Амфитрион себе на долю выбрал что?
Меркурий.
Алмазов крупных пять; короной той венчанный, Вождь вражеских полков блистал так, как никто.
Созий.
Кому ж назначил он восьмое это чудо?
Меркурий.
Своей жене. Пора блистать и ей в венце.
Созий.
А где ж хранится он покуда?
Меркурий.
Печатью запертый, лежит в его ларце.
Созий (в сторону).
Ни слова ложного во всем его ответе, И чувствам верить я перестаю своим. Насильно Созием он стал сперва на свете, Но скоро, кажется, и вправду станет им. Но, трогая себя и жизнь припоминая, Сдается мне, что — все ж я. И тщетно я ищу, где истина прямая, Чтоб уяснить себе себя. Спрошу его о том, чего никто не знает, Что делал я совсем наедине. Его вопрос такой, наверно, запугает, И правду станет видно мне.
(Громко.) Скажи мне: битвы в час, укрывшися в палатке, Что ты один проделал там?
Меркурий.
От окорока я…
Созий.
Ай-ай!
Меркурий.
…отрезав без оглядки Ломтя два-три, работу дал зубам; Прибавил я вина, припрятанного рядом, Дающего восторг и языку и взглядам, И за успех всех наших дел, Как должно, выпить я успел.
Созий (в сторону).
Да, совпаденье чрезвычайно, И я им просто побежден. Коль он моей владеет тайной, То уж, конечно, Созий он.
(Громко.) Не смею спорить я: все с истиною схоже. Ты — Созий, это я обязан подтвердить. Но если Созий — ты, то я-то кто же? Ведь кем-нибудь я все же должен быть!