Ира с отличием закончила девятый класс, вся – в общественной и комсомольской работе. Не на шутку увлеклась театром, все вечера пропадает во Дворце культуры, в драмкружке, и даже сыграла небольшую роль – учительницу французского языка – в профессиональном спектакле. И сколько отец ни убеждал ее – «театр не для тебя» – Ира по-прежнему мечтала об артистической карьере. А после того как в Рыбинск на просмотр одной из постановок приезжала артистка МХАТа и, пригласив Иру в гримерную, высоко отозвалась о ее игре, дочка ни о чем другом и слышать не хотела. А зря, отец был убежден в ее технических наклонностях: великолепный аналитический ум, прекрасная память, способность к абстрактному мышлению. Он втайне надеялся, что дочь пойдет по его стопам, раз уж Алексей предпочел профессию химика.
…Девятнадцатого июня в семье Климовых был праздник, раздавались частые телефонные звонки, радостные голоса. Возвращаясь с работы, Владимир Яковлевич в соседней деревне скупил все распустившиеся пионы. В дом он вошел с необъятным ароматным облаком бело-розовых цветов, буквально завалив ими жену и дочь. Алеша блестяще окончил университет, получив красный диплом, и в ближайшие дни вместе с другом приедет к ним на полюбившиеся волжские просторы. За праздничным ужином строились планы совместного дачного отдыха. Нужно было за оставшиеся дни кое-что докупить, довезти, додумать. Ира почти все хлопоты взяла на себя. Она обожала старшего брата и теперь буквально считала часы до его приезда в Рыбинск. И по вечерам, набегавшись в поисках необходимого по полупустым магазинам, не раз съездив на дачу – с пятнадцати лет отец доверял ей самостоятельно водить машину за чертой города, она засыпала, как только голова прикасалась к подушке.
В эту субботу Ира не дождалась возвращения отца с работы и видела уже десятый сон, когда он наконец пришел домой. Краешком недремлющего подсознания Ира слышала, как родители о чем-то встревоженно разговаривали в своей комнате, потом несколько раз пронзительно звонил телефон, кто-то входил и выходил из квартиры, и только под утро установилась абсолютная тишина. Она же всю ночь видела красочный нескончаемый сон, будто вместе с братом в составе Красной конницы скакала по высокому берегу Волги, штурмовала вражеские позиции, лихо рубала шашкой в бесконечных сражениях. А вслед коннице под алыми знаменами разносилось многоголосое «Война!».
Утром Ира рассказала матери свой яркий, запомнившийся во всех деталях сон. Та как-то странно посмотрела на нее и, ничего не ответив, пошла за какими-то срочными покупками. Ирочку переполняло счастье – уже завтра приедет Алеша и впереди – только чудесные летние дни отдыха и развлечений.
А днем с завода позвонил отец: «Ирочка, послушай радио. Кончилась мирная жизнь. Война.» Выбежав на улицу, девушка увидела мрачные, застывшие лица сотен людей, собравшихся в сквере у репродуктора. «Говорит Москва. Говорит Москва… Война…». Полдень 22 июня принес эту страшную весть в каждый дом, а на западных рубежах страны уже восемь часов как шли бои с немецкими войсками. Огромная линия границы – от Баренцева до Черного моря – стала фронтом. Знали, что война неизбежна, но не оставляла надежда на отсрочку или полное изменение расклада сил.
В каждый дом
Переход на военное положение произошел в считанные минуты. Руководство страны, отраслей промышленности и предприятий с четырех часов утра, а все население воскресным полднем, моментально оказалось за чертой, где жить – значило бороться, и на фронтах, и в тылу. Избранных не было, война пришла в каждый дом…
В наркомате авиационной промышленности шло совещание. Извещенный Молотовым нарком срочно собрал всю свою команду, а в это время дежурный оповещал о настигшей беде руководителей заводов во всех уголках страны. Шахурин был краток:
– Продумайте, что нужно немедленно сделать по каждому главку, по каждому заводу, чтобы увеличить выпуск боевой техники.
Отечественной авиапромышленности не хватило всего полгода, чтобы успеть «насытить» новыми самолетами армию, а военно-воздушным силам – обучить летчиков. Нужно было срочно искать замену дефицитным материалам, изделиям, которые до последнего дня получали из-за границы. К тому же необходимость немедленного дублирования всех предприятий, расположенных на европейской территории страны, была очевидной. Немцы не только форсированно продвигались по нашей земле, но и бомбили города далеко за линией фронта. И хотя западнее Смоленска авиационных заводов не было, но заводы-поставщики находились и в Белоруссии, и в Прибалтике, и на Украине.
На предприятия шли срочные распоряжения из Москвы: перейти на круглосуточный график, ввести обязательные сверхурочные работы, отменить отпуска и выходные, руководящий и инженерно-технический персонал перевести на казарменное положение, сделать все возможное для сокращения цикла производства самолетов и моторов, испытывать изделия с применением заменителей дефицитных материалов.
В первый же день войны нашей авиации был нанесен колоссальный урон: уничтожено 1200 самолетов, половина – прямо на земле, стоявшими мирно зачехленными на аэродромах. Получившую повреждение технику нужно было срочно ремонтировать, зачастую непосредственно во фронтовых условиях. Проблемы, вопросы, задачи, над которыми в мирное время бились бы не один месяц, а может, и год. Война перевернула все привычные представления о времени, о ценностях, о себе…
Некогда тихий патриархальный Рыбинск принимал на себя все больше обязанностей военного, пока еще удаленного от фронта города. Где еще недавно выпускались печатные машинки и предметы быта, налаживалось производство минометов и катеров, снарядов и мин, обмундирования и противотанковых ежей. Более ста видов военной продукции выдавал город фронту. И главное – моторы, как можно больше двигателей для крыльев Родины. Завод не умолкал ни на минуту. И днем, и ночью шли к проходной, сменяя друг друга, рабочие, под звездным небом, в абсолютной темноте видны были движущиеся неясные силуэты и слышны ритмичные глухие шаги по мостовым. Зримо менялся их состав. Мужчины всеми правдами и неправдами стремились на фронт, нарушая обязательную бронь оборонщиков, к станкам вставали женщины и недавние студенты, школьники, крестьянская молодежь.
Главный конструктор вместе с директором и парторгом завода, переведенные на казарменное положение, практически не бывали дома. С первых дней войны в их кабинетах появились раскладушки, на письменных столах, рядом с чертежами и графиками – неизменные чайники и резервные буханки хлеба. Ежедневные доклады в Москву о суточном выпуске моторов чередовались с тревожными сообщениями о задержках поставщиков, о нехватке металла. Десятилетиями складывался разветвленный отлаженный организм авиационной промышленности, а тут одна за другой обрубались жизненно важные артерии. Сказывалась неподготовленность к войне – основные базы снабжения в мирное время не дублировались. Все руководители предприятия сразу подключались к выбиванию и добыванию, где на личных связях, где на повышенных тонах. Даже Климов порой выходил из себя, доказывая и разъясняя. Изредка вырываясь домой, Владимир Яковлевич получал тревожные известия и о своих близких.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});