– Я не заметил, что она так уж плохо выполняет свои обязанности, – отвечал Брент. – Возможно, тут дело скорее в твоих чересчур высоких требованиях.
– Возможно, ты просто такой же неряха, как и она, – съязвила Андреа.
– Если она тебя не устраивает, попытайся найти кого-нибудь другого, кто пойдет навстречу твоим невероятным требованиям.
– Я просто вынуждена на это пойти, а после как можно скорее заменить и повара.
– Ну, в этом я, пожалуй, с тобой согласен, – смягчился Брент. – Он малость тяжел на руку в отношении соли, не так ли?
– Когда он не разваривает все до консистенции старой подметки, – кивнула Андреа.
– Ты знаешь, может быть, нам следует нанять также и няню, – предложил он.
Андреа уставилась на него так, словно он только что предложил ей отстричь кончик носа.
– Нет, – твердо отвечала она. – Заботиться о Стиви буду я, и только я. Он во мне нуждается. Он мне верит. И ему за последние недели довелось пережить немало неприятностей, так что тем более не стоит спихивать его на чужого человека.
– Я знаю это, Андреа, но будь же благоразумна, – с тяжким вздохом отвечал Брент. – Ты изведешь себя, занимаясь им непрерывно – и днем, и ночью. И, честно говоря, я не очень обижусь, если мне будет возвращена хотя бы часть твоего внимания, которой я лишился ради него. Я бы с удовольствием пригласил тебя на бал, или на обед, или в театр, да мало ли куда. Или позвал бы к нам в гости друзей или особо важных клиентов. А вместо этого, возвращаясь домой, я нахожу тебя такой усталой, что ты буквально валишься с ног.
– Няни не будет, – отчеканила она, грозно сверкнув очами. – По крайней мере сейчас.
– Прекрасно. Поступай, как знаешь. Но если ты все же согласишься, что тебе необходима помощь, дай мне знать.
– Не прикидывайся невинной овечкой, Брент, – посоветовала Андреа холодно. – Возможно, я бы скорее согласилась нанять кого-то, если бы ты проявил уступчивость и разрешил Стиви спать в нашей кровати хотя бы иногда, в те ночи, когда у него случаются эти ужасные кошмары.
– Нет, Андреа, – решительно покачал головой Брент, – это не самая лучшая воспитательная мера, с которой нам стоит начинать. У него имеется его собственная комната, а в ней его собственная кровать, и именно там он и должен спать.
– Но ведь ты знаешь, как он порой боится.
– Если это необходимо, можешь оставлять непогашенным ночник.
– Ты просто бессердечный эгоист!
– Нет, я просто любящий муж, который желает, чтобы его жена по ночам принадлежала только ему. А Стиви пока немножко маловат, чтобы посвятить его в то, чем занимаются под одеялом мамочка с папочкой, тебе не кажется?
– Мы не будем заниматься этим в его присутствии, – не унималась она.
– Возражение не принято, любовь моя. Считайте дело закрытым.
Двумя днями спустя, когда Брент был еще на работе, в дверь квартиры постучали двое рабочих, доставивших какую-то огромных размеров коробку. Они тут же принялись распаковывать ее и, к удивлению Андреа, на свет явилась полностью укомплектованная швейная машинка фирмы «Зингер» – самая лучшая, последней модели.
– Ах, он запомнил! – прошептала она радостно. – Ну что за внимательный, заботливый мужчина!
Мэдди, присутствовавшая при сей сцене, сухо заметила:
– Надеюсь, эти слова относятся именно к твоему супругу, для которого часом раньше у тебя не нашлось и пары добрых слов.
– В последние несколько дней я была несколько сварлива, – с обезоруживающей искренностью согласилась Андреа.
– Ну так постарайся найти, наконец, золотую середину, дорогая.
– Я знаю, что должна это сделать. Но мы все время ругаемся оттого, что по-разному смотрим на то, как надо воспитывать Стиви. Брент упрекает меня, что я его балую, но после всех пережитых им ужасов я не могу быть с ним строгой. Он нуждается в доброте и ласке, а не в сухих нравоучениях, которые Бренту угодно именовать «приучением к дисциплине» и «руководством». Это его адвокатская привычка – играть словами лишь для того, чтобы прикрыть свои истинные цели.
– А где сейчас твой маленький разбойник? Я имею в виду Стиви. Последние полчаса что-то подозрительно тихо.
– Ох, благодарение Богу, его сморила послеполуденная дремота. Он весьма насыщенно провел нынешнее утро. После того как размазал свою овсянку по всей кухне, и, естественно, измазался сам, он устроил истерику, когда я попыталась его отмыть. Потом он заявил, что будет одеваться сам. Это по крайней мере отвлекло его на какое-то время. Но зато теперь мы наверняка не досчитаемся его башмака. А тем временем моя щетка для волос успела загадочным образом набрать в себя кошачьей шерсти, так что я не смогла толком причесаться. Ну а Прелесть, по-моему, не захотела вылезать из-под дивана – вряд ли скоро захочет.
– Догадливая киска, – пробормотала Мэдди. – Я бы на ее месте поступила точно так же. Ведь недаром опытные воспитатели предупреждают об опасных младенцах двух лет отроду.
– Ты не хочешь прокатиться со мною по магазинам, когда Стиви проснется? – спросила Андреа, полностью проигнорировав замечания подруги. – Теперь, когда я обзавелась своей собственной швейной машиной, мне не терпится опробовать ее. Мне кажется, стоит купить все необходимое для нового платья и, возможно, один или два отреза на костюмчики для Стиви, если найдется что-нибудь подешевле.
– Ну, а что же со всего этого будет иметь Брент – человек, который, смею тебе напомнить, стал виновником такого торжества? – поинтересовалась Мэдди.
– Напомни мне присмотреть какой-нибудь миленький батист на пару новых рубашек.
– Извини, дорогая, но мне кажется, что он ожидал несколько иную благодарность за проявленную им щедрость.
– Ну, тогда я куплю телячью вырезку и закажу роскошный обед.
– Несмотря на все, что тебе до сих пор приходилось слышать, – качая головой, нравоучительно произнесла Мэдди, – путь к сердцу мужчины начинается вовсе не с его желудка. Вспомни лучше мужскую анатомию и возьми на фут пониже – и ты окажешься гораздо ближе к цели.
Было три часа утра, когда Стиви приснился очередной кошмар, и он проснулся, громко плача. Обычно в таких случаях Андреа сама вскакивала с кровати и спешила к нему, но в этот раз она так вымоталась за день, что и ухом не повела, когда раздался жалобный плач. Брент поднялся и сам отправился утешать малыша.
– Стиви? Что стряслось, сынок? Тебе приснился дурной сон? – тихонько спросил Брент, присаживаясь на край кроватки мальчугана. Он потянулся было, чтобы погладить его по голове.
– Анда! – заверещал Стиви, рефлекторно отшатнувшись. – Я хочу Анду!
– Андреа спит, – терпеливо принялся объяснять Брент. – Но если хочешь, ты можешь взобраться ко мне на руки, и я немножко посижу с тобой.