Читать интересную книгу Фенрир. Рожденный волком - Марк Лахлан

Леший намеревался сесть на другой корабль в Кобенхавне, но даны возвращались в Хайтабу. Тем лучше. Сто лет назад тамошний конунг похищал купцов с востока. А его преемник вынужден приветствовать каждого, кто предлагает свои услуги.

Ворон с Офети решили извлечь из ситуации выгоду. Надвигалась зима, и в Хайтабу у них было гораздо больше шансов найти подходящий корабль, чем если бы они сидели и ждали его на замерзающем побережье, пусть даже для начала придется отклониться от верного пути – так они сказали купцу. Хугин был не в восторге, но выбирать не приходилось. Он не был мореходом, и даже если он сначала окажется в Хайтабу, то все равно доберется до Ладоги быстрее, чем если бы двигался по суше.

Они уже пять дней были в пути, продвигались медленно, постоянно заходя в бухты и заводи, чтобы ремонтировать рулевое весло. Офети прекрасно справлялся с задачей с помощью небольшого плотницкого топора, оказавшегося на борту у Скакки. Он набрал необходимой древесины, ободрав один дом на берегу, и починил руль.

Офети видел, что Скакки наблюдает за ним, и чувствовал, как рука сама тянется к мечу. Работорговец не покушался ни на кого из его близких знакомых, однако некоторых из его жертв Офети знал лично. Сородичи. Ударяя по дереву топором, он представлял, что это голова Скакки. Однако Скакки был далеко не глуп. Он знал, что похожих на него людей не так уж много, и замечал металлический блеск в глазах Офети, как бы тот ни старался его скрыть.

– До Хайтабу остался день пути, – сказал Скакки, усаживаясь рядом с Лешим. Офети был занят парусом, уговаривал народ навалиться всем миром, и в данный момент его не интересовало ничто другое. Ворон занимался раненым, очищал раны от гноя.

– Было бы неплохо вымыть соль из одежды, – проговорил Леший.

– И снова оказаться в торговом городе.

– Мне нечем торговать, но если я могу быть чем-то полезен тебе, только скажи, и я все исполню, – пообещал Леший. Ему не нравился этот человек со шрамом в углу рта, из-за которого казалось, что на его лице постоянно играет кривая усмешка.

– Как думаешь, сможешь выручить хорошую цену за наших рабов?

– Я родился давным-давно, командир, и торгую с самого детства. Я могу купить за полцены и продать в два раза дороже, чем любой из знакомых тебе торговцев.

Скакки глядел на море.

– Я слышал, тебя в Альдейгьюборге уже не ждут с распростертыми объятиями.

– Ждут, но только если я привезу подарок, которого у меня нет.

– Что за подарок?

– Женщину.

Скакки кивнул.

– Мое ремесло – работорговля, – сказал он, – но я боец, а не торговец. На рынке я теряю половину того, что добываю в бою.

– Ты предлагаешь работать вместе? Я-то как раз не боец.

– Это заметно, – сказал Скакки, – зато, как я понимаю, ты умеешь торговать. Вид у тебя такой, будто ты удачливый торговец.

– Это я умею.

– Тогда я тебя испытаю, – сказал дан. – Люди, с которыми ты путешествуешь, тебе не сородичи.

– До этой весны я не был с ними знаком.

– Отлично. Я хочу продать их как рабов. За целителя дадут целое состояние, а воина хордов можно продать самому правителю. Он слишком буйный, чтобы с ним справился какой-нибудь крестьянин.

– Сейчас уже не сезон, – сказал Леший. – Тебе не дадут хорошую цену.

– Дадут самую лучшую, если торговаться будешь ты.

– Здешние купцы меня не примут.

– Я скажу слово, и они примут тебя. Я сделал их богачами, привозя рабов и трофеи. Они примут тебя с радостью.

Леший продолжал выискивать возражения, желая не столько убедить викинга, сколько высказать их самому себе.

– А если в порту окажутся воины хордов, что тогда? Начнется большая драка, если ты наткнешься на их корабль. Эти люди хватаются за мечи не рассуждая.

– Все хорды в Британии, – сказал Скакки, – и правитель запада вовсе не жаждет видеть их на своих берегах. Я безрассуден, но не настолько.

– В таком случае по рукам. Но предупреждаю, эти двое не слабаки и не трусы. Толстяк – свирепый воин, а второй, целитель, еще свирепее. Они убили многих, многих бойцов, они владеют могучей магией.

– Отлично, – сказал Скакки. – Если я захвачу их в плен, то прославлюсь еще больше. Но хочу дать тебе один совет: не пытайся их предупредить, если не хочешь, чтобы я перерезал тебе глотку.

Леший побелел.

– И когда ты хочешь действовать?

– Завтра.

Леший выдохнул. По крайней мере, у него есть время подумать, что делать дальше. Он отошел к мулу и выбросил за борт кучку навоза. «Это животное многому научило меня», – подумал Леший. Мул принимает все, что посылает ему жизнь, и никогда не сетует. Мул просто жует сено, которое они прихватили в заброшенном амбаре на берегу, глядит на море и гадит. Леший едва не засмеялся вслух. Да это просто его девиз: «Смотри на море и гадь». Прекрасный девиз, под которым можно прожить жизнь: думай о будущем, но не забывай заботиться о повседневном. И какой же у него выбор? Стать героем или оставаться прагматиком?

– Друг! – Скакки обнял Офети, во всяком случае попытался обхватить толстяка.

– Я тебе не друг, – возразил Офети, стараясь не выказывать своих истинных чувств. – Мы просто путешествуем вместе. Должно пройти много лет, ты должен совершить много славных подвигов, чтобы я назвал тебя другом. Во всем мире всего три человека, которых я называю друзьями. Вон тот воин на носу корабля, который скромен у костра, но буен в сражении, доказал, что он мне друг. Еще купец, который живет в страхе, но поступает храбро, а значит, он храбрее многих, родившихся храбрецами. Он не побоялся войти ночью в дом врага, чтобы достать для меня лодку, он без разговоров делится хлебом и, хотя он уже стар, почти не жалуется на трудности.

– А третий друг?

– Меч у меня на поясе, – объявил Офети, похлопав по оружию.

Скакки потянулся к рулю, но на него напал приступ кашля, и он трижды стукнул кулаком по борту корабля. В следующий миг он протянул руку, выхватил у Офети из-за пояса меч и быстро отступил назад.

Кашель был условным сигналом. Когда Скакки схватил меч, еще шесть человек навалились на Ворона, но Хугина было трудно застигнуть врасплох. Хотя у него тоже отняли меч, он был проворным, гибким и всегда начеку. Он вскочил с места и швырнул на дно корабля одного из нападавших раньше, чем остальные вообще заметили его движение. Однако его окружили, на него надвигалась целая толпа.

Лешему Скакки тоже не поверил. На купца нацелил нож юный викинг с жидкой бородкой и выбитыми передними зубами; он улыбался, но из-за своей улыбки выглядел еще более свирепо, чем если бы ругался. Завтра. Конечно, Скакки не собирался рисковать, дожидаясь, пока Леший расскажет Офети и Хугину о его намерениях. На самом деле он переговорил с купцом перед нападением, чтобы заронить сомнение в его душу, заранее исключить еще одного возможного противника, увериться в том, что купец не станет нападать на него, поддавшись порыву.

Офети шагнул к Скакки, широко раскинув руки.

– Ну, иди ко мне, – сказал он. – Я пожил достаточно долго, да и ты тоже зажился. Давай-ка сходим в гости к Ран, повелительнице волн, вместе. Поглядим, как ей там живется на морском дне.

– Ты будешь сражаться за конунга данов в числе его отборных воинов.

– Пока что я слишком занят, сражаясь за себя, – проворчал Офети, – да и сомневаюсь, что правитель Хайтабу настолько мягкотел, едва ли он захочет видеть в своем войске того, кто проиграл битву тебе, слизняку и девчонке. Давай, начинай уже драться. Или ты сражаешься только с детьми и женщинами хордов, но всегда бежишь, когда их мужчины возвращаются с моря домой?

– Я убил немало твоих соплеменников, – сказал Скакки.

– Так убей еще одного. Вас много. Неужели ты такая баба, что боишься одного-единственного безоружного человека?

– Не хотелось бы портить товар, – пояснил Скакки.

– Мой дед был берсеркером, он прокладывал себе дорогу в этом мире копьем и мечом, он никогда не отступал. Мой отец был не таким суровым воином, однако волки все равно жирели в тех землях, куда приставал его корабль. Я Тьерек, сын Тетмара, внук Тетлейфа, и я не склонюсь перед тобой! Я видел женщин, вооруженных вязальными спицами, которые вели себя храбрее, чем ты, вооруженный копьем и мечом. – Он выдернул из-за пояса нож и швырнул его на дно драккара.

– Ну, подходи! У меня нет оружия! – Он орал на своих врагов, ударяя себя в грудь кулаком.

Лешего восхитила храбрость берсеркера. У этих северян есть за душой что-то такое, ценности и идеи, которые упорядочивают, задают направление всей их жизни, отчего сами они гораздо лучше его, например. Каково это, иметь цель в жизни, выходящую за рамки простого существования: удовольствия, денег, которых хватило бы на танцовщиц и хороший дом, – что значит видеть что-то, кроме счетов, прибылей и убытка? Счастье – это чудесно, однако оно мимолетно. Всегда что-нибудь другое приходит вместо него: разбойники, недород и голод или же повседневность, раздражающие мелочи жизни, вроде разболевшегося живота, ссоры с друзьями, неудачной покупки мула или раба. Теперь Леший понимал северян. Их жажда славы проистекала не просто из гордости, она подталкивала их к великим подвигам, к тому, чтобы прожить с блеском и запомниться в веках. Они стремились совершить нечто такое, что осталось бы навсегда. Это для них было важнее счастья, уюта и всего остального.