Читать интересную книгу Тайны политических убийств - Сергей Утченко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 88 89 90 91 92 93 94 95 96 ... 105

Здесь непременно следует сказать несколько слов о Диего Ривере, строптивом, но и душевном человеке, очень неровном политическом деятеле и мятежном художнике. Ривера был в 1922 году одним из организаторов в Мексике компартии и членом ее ЦК, весьма рьяным и активным. Однако в ноябре 1927 года по приглашению ЦК ВКП (б) он находился в Советском Союзе и там стал свидетелем разгрома оппозиции, что его чрезвычайно удивило и озаботило. Ривера возвратился из Москвы настолько озадаченным, что вскоре вышел из рядов Мексиканской компартии. На этой почве Ривера порвал дружеские отношения и с Давидом Сикейросом, однозначно принявшим сторону Сталина.

С Сикейросом Ривера познакомился в 1919 году в Париже, куда тот, после окончания Мексиканской буржуазно-демократической революции, прибыл для получения военного образования. Ривера убедил Сикейроса бросить военную службу и стать художником на службе революции.

— Я, как только прочел призыв великого Ленина использовать в интересах пролетарской революции монументальное искусство, больше не рассуждал. Мы с Давидом поклялись на крови отдать все свои силы этому делу. Однако у вас в России призыв Ленина остался призывом, а в Мексике мы, последователи его идей, на деле осуществили план вождя Октябрьской революции и сделали монументальное искусство средством просвещения и коммунистического воспитания широких народных масс, — Ривера излагал, видимо, сотни раз произносимые им вслух мысли. — Многие, особенно у вас в Москве, утверждают, что Давид поставил меня на революционный путь. Чепуха! Виновата русская женщина! А его поставил — я! В голове у мексиканского революционера бродило пульке. Я помог ему выдержать пульке до кондиции текилы. (Крепкий спиртной напиток — результат перегонки пульке, бродящего сока агавы).

— Диего, я читал статью Сикейроса в американском журнале «Нью-Мэссис». Давид в ней серьезно критиковал не только твою политическую позицию, но все творчество. Извини, но он утверждал, что твое оппортунистическое поведение наложило неизгладимый отпечаток на все твои росписи. Еще раз извини, но Сикейрос обвинял тебя «в спекуляции на революционную тематику, в буржуазном гедонизме, в дешевой экзотичности…».

— Болтовня все это! Давид дошел до того, что обозвал мои фрески «живописью для туристов». А все потому, что, когда он возвратился из Парижа в Мексику, я уже начал осуществлять наши планы. Он не мог скрыть зависти. А потом вскоре в Мексику приехал Володя Маяковский. Он познакомился с Давидом, видел его работы. Ну, что я мог поделать, если Маяковский не обратил на них внимания. А Давид крыл меня последними словами за то, что я не мог заставить Маяковского, говоря о революционной живописи Мексики, упоминать и Сикейроса. Маяковскому не нравился Сикейрос… и все тут!

— Однако столь серьезные обвинения Давид не мог делать в твой адрес только из-за зависти или на основе личной антипатии, — заметил я, полагая, что подливаю масла в огонь.

— В тридцать пятом году Давид организовал дискуссию мексиканских художников. Проходила она три дня во Дворце изящных искусств. Шумели, кричали, ругались. Давид обвинял меня не за мое искусство, а потому что я вышел из компартии. Я тогда сказал: «Пока Сикейрос разглагольствует, я пишу!» Скажи сам, кто мог такое? Изобразить Ленина и Троцкого на стене Рокфеллеровского центра в Нью-Йорке? Кто смог так возвеличить борьбу классов и дело коммунистов? Кто? Диего Ривера. Я и глазом не моргнул, когда заказчик вскоре уничтожил фреску. А губошлепы, которые только и знали пить спиртное за счет денег советских рабочих и крестьян, набирались наглости заявить, что я антикоммунист.

Ривера встал с кресла, подошел к библиотечной полке, снял с нее богато переплетенный том, открыл нужную страницу и протянул мне. Я увидел заглавие статьи «Искусство и революция», известной еще и как письмо Троцкого в журнал «Партизан Ревью» за 17.VII.38. Когда я прочел отчеркнутое место, почувствовал, что должен тут же его переписать в свою тетрадь. Этим я сделаю приятное Ривере. Вот текст: «В области искусства Октябрьская революция обрела своего лучшего толкователя не в СССР, а в далекой Мексике, не среди официальных друзей, а в лице известного «врага народа», которым гордится IV Интернационал, имея его в своих рядах. Хотите вы видеть своими глазами секретные пружины социалистической революции? Смотрите фрески Риверы! Хотите знать, что такое революционное искусство? Смотрите фрески Риверы! Перед нами не просто «картина», предмет пассивного эстетического обозрения, а живой кусок социальной борьбы. В то же время это вершина искусства».

— Диего, но многие уважаемые люди считают, что ты удостоился такой оценки потому, что Троцкий обязан был оплатить твое гостеприимство, — заметил я, зная, что эти слова неприятны Ривере.

— Послушай, если бы я не знал тебя хорошо, вызвал бы на дуэль. Вспомни, что говорил Маяковский: «Диего из кольта попадает в монету на лету». Ты говоришь «оплатить». Я художник! Моими картинами торгует жена, Эмма. А те, кто произносит слово «оплатить», и есть торгаши, а не революционеры и художники. Торгаши, они и проторгуют революцию.

— Диего, другие утверждают, объясняя мне причину, почему ты так горячо ратовал за приглашение Троцкого в Мексику, что в этом случае художник возобладал над политиком. Ты желал иметь Троцкого в своем доме, чтобы писать с натуры портреты председателя Петроградского Совета, человека непоколебимой воли, близкого Ленину деятеля.

— Это мои друзья! Они так старались задобрить Сталина, успокоить местных коммунистов. Меня, если хочешь знать, с Троцким связывало давнее знакомство. Мы знали друг друга по Парижу в годы мировой войны. Он видел мои работы. А потом один французский друг послал Троцкому, уже в Алма-Ату, альбом репродукций моих произведений революционного периода. Троцкий был очень рад… Он высоко их оценил. Над таким человеком нависла угроза быть уничтоженным агентами Сталина. После процесса над Зиновьевым и Каменевым мне стало ясно, что Сталин получил моральное право разделаться с Троцким в Норвегии. Но главная причина приглашения — политическая. Троцкий оставался истинным революционером, в то время как Сталин изменял идеям ленинской революции, — Ривера замолчал.

— И все? — Я ожидал более подробного объяснения.

— Нет! Не все! Диего Ривера желал, как утверждает Давид, быть рядом с Троцким, чтобы купаться в его славе, чтобы таким образом войти в историю. Давид забывал, что мне творческие взгляды Троцкого на искусство просто были близки.

— И все же, Диего, раскрой точнее твои политические позиции того времени, — попросил я. — Рано или поздно я о них напишу.

— Ты помнишь слова прокурора Вышинского? Требую, чтобы каждая бешеная собака была расстреляна! Если в СССР истинных революционеров стали считать за бешеных собак, как я мог дальше поддерживать твою партию? Смертельный приговор Зиновьеву и Каменеву означал приговор и Троцкому с его сыном, который вскоре и умер в Париже при очень странных обстоятельствах. Их признали виновными в организации и личном руководстве терактами в СССР, и потому, в случае их обнаружения на территории СССР, они подлежали немедленному аресту, суду военного трибунала. То есть расстрел без всякого суда. А Трюгве Ли был на стороне Сталина. Это означало, что в любой день Троцкого могли похитить, и он оказался бы на территории СССР якобы для того, чтобы лично руководить убийством Сталина.

— Диего, это похоже на фантазию. Норвежское правительство тщательно охраняло Троцкого.

— Ты молод еще, а я много знаю. После такого приговора в Норвегии их могла ждать лишь очень скорая смерть.

— Диего Ривера руководствовался гуманными соображениями, — заметил я. — Так и запишем.

— Не только! Сталин для процесса избрал не случайно август тридцать шестого. Гитлер, которому явно симпатизировал Сталин, уже крепко держал власть, а во Франции сложилось правительство Народного фронта. Процесс в Москве был шантажом! Он бил по рабочему движению и особенно по интеллигенции Запада, видевшей в Народном фронте союзника против Гитлера. И потом, не ЦК дал власть Сталину. Он сам ее захватил ценою смерти многих настоящих коммунистов. Вспомни завещание Ленина! Ты, может быть, даже и не знаешь о его существовании, а Ленин в своем завещании предупреждал, что Сталин сконцентрирует в своих руках невероятную власть и будет ею пользоваться во вред остальным членам партии. Так и случилось! А Лев Давыдович от этой власти отказался. Сам! Добровольно!

— В это трудно поверить. Насколько я знаю, Троцкий, будучи председателем РВС, очень любил власть.

— Это другое дело! Он применял ее на пользу революции. Троцкий строго наказывал разгильдяев и подлецов. Но ты знаешь, что Троцкий и не подумал бороться за место вождя, когда умер Ленин. Сталин и его товарищи наговорили потом на Троцкого черт-те что, а сами сделали все, чтобы он даже не смог прибыть в Москву и участвовать в похоронах Ленина.

1 ... 88 89 90 91 92 93 94 95 96 ... 105
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Тайны политических убийств - Сергей Утченко.
Книги, аналогичгные Тайны политических убийств - Сергей Утченко

Оставить комментарий