Читать интересную книгу Тайны политических убийств - Сергей Утченко

В просторной комнате штаба фронта нарком в присутствии командующего Тухачевского, члена РВС Уншлихта и начальника штаба, пощипывая свою бородку, диктовал письма сразу трем машинисткам и то и дело давал указания адъютанту.

Врач увидел глаза больного и чрезвычайно уставшего человека. Нарком не обратил внимания на вновь вошедшего, и тот терпеливо, с порошком в руке и стаканом воды в другой, стоял несколько минут в ожидании.

Машинки стучали, фразы наркома, хоть и произносились севшим голосом, были отточенными, содержали четкие разъяснения и категорические, ясные приказы. Вошел телеграфист с лентой, подал ее наркому. Троцкий пробежал глазами по тексту, метнул рукой в сторону одной из машинисток, продиктовал ей несколько фраз, попросил заменить ими прежнюю концовку письма. Додиктовал второй машинистке и тут же отдал приказ начальнику штаба фронта.

— Вы согласны, Михаил Николаевич? — спросил Троцкий командующего.

— Возражений нет. Но откуда вам, Лев Давыдович, известно, что в стыке этих двух армий дыра?

— А бывает иначе? Завтра начнем, а противник через нее зайдет к нам в тыл. А вы кто? — Нарком обратился к отцу.

— Врач из госпиталя. Вы просили, — пояснил Тухачевский.

— А! Давайте! Извините, доктор, дело требует. — И, допив стакан до дна, тут же забыл о враче.

— Он был наркоманом, что ли? — спросил я тогда, будучи хорошо наслышан в доме о том, кто такие наркоманы.

— Нет! Человеком, валившимся с ног, которому в ту ночь еще предстояло принять окончательный план начала наступления на белополяков по всему Западному фронту…

Генерал Нуньес изъявил желание отвезти Троцкого в своей машине, тот согласился и протянул генералу газету «Эль Популяр» за 20 июня, где было опубликовано заявление МКП и говорилось, что ни один из арестованных по делу не является членом МКП, что главный виновник нападения на Троцкого — Шелдон Харт и что все эго «дело» — выдумки провокаторов-троцкистов.

Через неделю на стене флигеля, где обычно находились дежурные секретари и охранники, Троцкий повесил чугунную доску, на которой были отлиты имя, фамилия, годы жизни погибшего и слова, объявлявшие Роберта Шелдона Харта жертвой Сталина. Эта доска находится на том месте и по сей день…

Полковник занялся розыском убийц Шелдона. Следовало дать точный ответ на вопрос: Шелдон соучастник или жертва?

Когда обнаружили труп, полковник уже знал, что владельцем домика в Санта-Роса был столичный инженер Даниэль Р. Бенитес, постоянно проживающий в Мехико.

Вечером инженер Бенитос давал показания в Главном управлении полиции.

Как-то в начале мая он довольно поздно возвращался домой. Навстречу ему из автомашины марки «паккард» с нью-йоркским номером шагнул элегантный незнакомец.

— Хочу арендовать у вас домик в деревне Санта-Роса. Вы ведь его хозяин? Всего на три месяца. Я художник…

Они сошлись на 45 песо, и арендатор обещал подготовить необходимую расписку, однако хозяин больше его никогда не видел.

Полковнику было ясно, что арендатором мог быть один из троих: Давид Альфаро Сикейрос, Луис Ареналь или Антонио Пухоль.

…По просьбе защитника Серрано Андонеги и Луиса Матео Мартинеса 2 июня состоялась встреча с Троцким, его адвокатом Антонио Франко Ригальтом, Натальей Седовой и секретарями-охранниками. Разговор, при котором присутствовали судьи первой инстанции района Койоакан, представитель прокурора и журналисты, занял более трех часов.

Интересны ответы Троцкого па вопросы защитника.

— С каких пор вы начали опасаться нападения на ваш дом?

— По-настоящему я готов был к нему два года назад, сразу как только приехал. Однако, начиная с января, а то и с прошлого декабря, я ожидал нападения с большей уверенностью. Я разоблачил захват Россией Польши и части Финляндии, вскрыл и обнародовал причину союза Москвы с Гитлером. Эти мои заявления вызвали шок. Последний съезд Мексиканской компартии проходил под девизом борьбы с Львом Троцким, с троцкизмом. Призывом съезда было: «Смерть Троцкому!»

— Вы считаете, что Шелдон был верен вам до последнего дня?

— Шелдон Харт… Я абсолютно уверен, что Роберт Шелдон до конца был верен своим идеям, а значит, и мне, и стал жертвой именно этой верности. Если бы здесь я мог изложить свои соображения более подробно, я бы указал на ряд ошибок, допущенных теми, кто вел расследование. Несмотря на то что генерал Нуньес и полковник Санчес Саласар энергичные и знающие дело люди, они следовали ложной гипотезе.

Заявление Троцкого вызвало бурную реакцию генерала и полковника. Саласар тут же, как прочел это заявление Троцкого в газете, направился в тюрьму заново допросить Мариано Эрреру Васкеса.

Полковник не сомневался в том, что Шелдон являлся соучастником. Однако почему он был убит?

На этот вопрос могли ответить Сикейрос и братья Аренали. Однако их поиск был затруднен двумя серьезными причинами. В связи с предвыборной кампанией в стране шла острая политическая борьба, а 20 августа 1940 года был убит Л. Д. Троцкий. Только закончив расследование убийства и освободившись от дел, связанных с внутренней политикой, — президентом был избран генерал Авила Камачо и члены нового состава Конгресса заняли свои места, — полковник Санчес Саласар мог вернуться к поискам наиболее активных участников майского покушения на Троцкого.

К этому времени полиция знала, что Леопольдо Ареналь скрылся на Кубе, а Луиса видели в Нью-Йорке. Было известно и то, что жена Луиса Ареналя, узнав об этом, отправилась вместе с детьми в США. Она посетила консульство СССР в Лос-Анджелесе, и след ее пропал. Полиция полагала, что семья Л. Ареналя была направлена на жительство в СССР.

Где же находился Давид Альфаро Сикейрос?

Еще 15 июня Троцкий писал полковнику Санчесу Саласару: «Газеты утверждают, что братья Аренали и Сикейрос находятся в Мансанильо. Я твердо знаю, что в ближайшие дни в порт войдет советский пароход. Якобы за металлом для Японии. Скорее всего, на самом деле этот корабль прибудет, чтобы вывезти Сикейроса, Ареналей и других агентов ГПУ».

Все пароходы, город и местность вокруг были осмотрены, но безрезультатно.

Между тем Сикейрос посылал в газеты и журналы статьи с резкой критикой в адрес правительства, и один из журналов даже опубликовал интервью своего корреспондента с художником, поместив серию свежих фотографий.

Полковник нервничал, пока наконец из Гвадалахары, столицы Халиско, не поступили сведения, что Сикейроса и его жену следует искать в Осто, так сокращенно мексиканцы называют город Остотипакильо.

В конце сентября, заверив генерала Нуньеса, что он не возвратится в Мехико, пока не обнаружит Сикейроса, полковник и шесть его агентов отправились в Осто.

Два лучших агента под видом продавцов кукол исколесили Осто, но ничего интересного не обнаружили. Тогда наиболее смышленый из агентов пошел в церковь и в исповедальне поведал священнику о своей тяжелой жизни. Сообщил, что собирается уехать в горы, однако там партизанят коммунисты — заклятые враги религии, под предводительством некоего Сикейроса, и верующий боится встречи с ним. Священник подтвердил сомнения исповедовавшегося: он тоже слышал, что Сикейрос находится поблизости в горах, и его следует опасаться, так как он пользуется покровительством муниципальных властей.

Полковник должен был действовать быстро и точно и остановил свой выбор на давно не работающем в шахте, страдающем силикозом Кристобале Родригесе Кастильо, с которым Сикейрос еще в 1926 году вместе создавал шахтерский профсоюз в Синко-Минас. Придя в дом к Родригесу Кастильо и оставшись наедине с ним, полковник без обиняков заявил:

— Вы серьезно больны. Вам необходимы отдых, уход и лечение. Тюрьма для вас — верная смерть и несчастье для семьи. Я понимаю и разделяю ваши чувства друга и соратника по партии. Однако так сложилась ваша судьба, вам сейчас предстоит выбирать. Помочь правосудию и сохранить себе жизнь или выдать полиции друга. Иного вам не дано!

После двухчасового разговора, утомленный и измученный, старый шахтер произнес:

— Поезжайте в Ранчо-де-сан-Бласито… у подножия горы…

Сикейрос, обросший до неузнаваемости и в грязной одежде, был обнаружен спавшим на тюфяке прямо в зарослях и задержан. При нем оказалось портмоне, в нем 1600 песо и 100 долларов, охотничий нож, авторучка, тюбик зубной пасты, флакон бриллиантина и несколько маисовых лепешек в походной сумке.

Увидев полковника, Сикейрос явно занервничал, побледнел и стал утверждать, что он ни от кого не скрывается, себя виновным не считает и что никакого участия в нападении на Троцкого не принимал…

Теперь предоставим слово самому Сикейросу — его рассказ я записал сразу, как только услышал.