Читать интересную книгу Большой шухер - Леонид Влодавец

вепре» было до фига и больше. Бог знает, кому суждено сдохнуть от излучений,

кому от сигарет, а кому от бандитской пули.

Роль безмятежно-радушного хозяина удавалась Иванцову с пребольшим трудом. От этой четверки исходила скрытая опасность. Иванцов знал, что, связавшись с конторой Чуда-года и прочно заняв позицию в ее окопах, он может и взлететь высоко, и увязнуть глубоко. Несомненно, что у присланных Чудом-годом людей очень большие возможности. Стоило вспомнить весенние разговоры с Рындиным, материалы расследований о нападениях на оптовую базу АО «Белая куропатка» и Лутохинский молзавод (эти дела превратились в глухие висяки, которые Иванцову пришлось тихо «затоптать»), как появлялось ощущение не то чертовщины, не то собственного идиотизма. Хотя сам Иванцов еще не сталкивался напрямую с техникой, состоящей на вооружении Чуда-юда и Сарториуса, а о принципах ее действия имел самое смутное представление, в ее наличии он был твердо убежден. Его фантазия не шла дальше «аудио-видео», но он понимал, что имеет дело с чем-то неординарным. А неизвестное всегда порождает беспокойство.

Альгамбровцы приехали ровно в 11 часов, скромно, на относительно старом «Мерседесе-300». С господами Маряхиным и Заборским прибыли три охранника, включая водителя, которые остались во дворе. В комнате им было нечего делать.

Начали с дегустации армянского коньяка, который Иванцов выставил к приезду гостей. Обменялись впечатлениями о вкусовых качествах, а уж потом перешли к делу.

— Виктор Семенович, — не без волнения поглядывая на своего внушительного спутника (Алик Забор весил далеко за сто кило), начал Маряхин. — Нас очень волнует, как идет расследование похищения нашего сотрудника, господина Гнездилова. Конечно, неудобно, что мы вас беспокоим в отпуске, но сами понимаете, хотелось бы знать, насколько это дело продвинулось. Ведь речь идет о человеке…

— Очень вам сочувствую, Вячеслав Петрович. И понимаю, что у всего коллектива вашей фирмы сейчас настроение неважное. Хотя вы сами, наверно, догадываетесь, что многое в интересах следствия должно оставаться тайной. Кроме того, я хоть и держу это дело на контроле, но сам его не веду. Может быть, вам следовало бы с Алпатовой побеседовать или с Моряковым? Тем более что у вас, как я понял, уже какая-то своя версия происшедшего сложилась. У нас в производстве дело об умышленном убийстве трех охранников, хотя начинали с ДТП, а вы говорите о похищении. Если у вас есть основания так считать, надо было составить соответствующее заявление, мы бы стали рассматривать его как одну из возможных версий. Но меня информировали, что ваши сотрудники очень слабо помогают следственной группе. Даже создается впечатление, будто они целенаправленно уклоняются от ясных ответов на вопросы работников прокуратуры. Как же будет продвигаться дело, если так пойдет дальше? Надо теснее сотрудничать с правоохранительными органами, тогда есть надежда во всем разобраться.

— Виктор Семенович, сами знаете, какая сейчас криминогенная ситуация. Боятся люди…

— Ну, раз боятся, тогда придется смириться с исчезновением господина Гнездилова. Кстати, а почему вы считаете, что это было именно похищение?

— Ну, мы же уведомлены, что в машине его не обнаружили…

— Ему кто-либо угрожал похищением?

— Нет, об этом я не слышал, — пробормотал Маряхин, опять поглядев на Забора: мол, шеф, смотри, прокурор нас крутить начинает, не запутает ли?

— У него были какие-то сомнительные знакомые, деловые партнеры с неясной репутацией?

Иванцов не мог отказать себе в удовольствии поиздеваться.

— По-моему, нет… — произнес зиц-президент в явном смятении. Забор мрачно помалкивал.

— Может быть, кто-то уже звонил вам в «Альгамбру» и требовал выкуп?

— Нет, — произнес на сей раз сам Забор. — Не было звонков. И угроз не было.

— А может, вы просто нам не сообщаете об этих звонках? Скажем, похитители пообещали, что в случае вашего обращения в правоохранительные органы Гнездилов будет убит? — прищурился Иванцов. Он прекрасно знал, что никто не назначал выкупов и не угрожал, но помариновать альгамбровцев было приятно.

— Как можно, гражданин прокурор, дезинформировать следствие? — обиженно сказал Забор.

— Прекрасно. Значит, угроз не было, выкупа никто не просит, а вы, тем не менее, предполагаете, что это было похищение? Странно и нелогично. Если людей похищают, то обычно требуют выкуп, верно? Или, допустим, похищают для того, чтоб выбить долг. Вероятно, скажем, и похищение с целью принудить к совершению противоправного деяния. Если никаких условий не ставится, то какой смысл в столь рискованной затее? Предположим, что Гнездилова решили похитить, чтобы убить тайно и тем ввести в заблуждение органы следствия. Но ведь для такого убийства тоже нужны мотивы, верно? Конечно, бывают немотивированные убийства, но их совершают либо психически ненормальные, либо в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. А тут, насколько я осведомлен, все было серьезно организовано, явно участвовала группа лиц, привлекалось несколько единиц автотранспорта. Так что, господа, позвольте мне усомниться в вашей версии или приведите те аргументы, которые убедят меня.

— У нас есть сведения, которые косвенно подтверждают, что Гнездилов был похищен, — произнес Маряхин, дождавшись разрешительного кивка Забора. — Но нам не хотелось бы оглашать источники. Это может сильно повредить тем, кто нас уведомил.

— Вы поставьте себя на мое место, Вячеслав Петрович, — сказал Иванцов с наигранной задумчивостью. — Приходят к вам люди и говорят: «Мы знаем, что нашего товарища похитили. Но что мы по этому поводу узнали и от кого, не скажем. А вы идите и ищите, неведомо где и неведомо как». Это смешно, право слово! Не раскрывая ваших источников, вы стремитесь воздействовать на прокуратуру, чтобы она проводила следственные действия в каком-то определенном, очевидно, выгодном для вас направлении. Знаете, у меня появляются сомнения в необходимости нашего разговора.

— Что вы, что вы! — испуганно забормотал Маряхин. — Мы вовсе не собираемся оказывать давление или как-то влиять на следствие. Просто нам стало известно, что господин Гнездилов, по некоторым данным, захвачен преступной группой некоего Чуда-юда и содержится в Москве, в частном научном центре.

— В принципе мы могли бы и подробнее, — добавил Забор, — но, извиняюсь, только на условиях неразглашения. Людям неохота подставляться. Там контора очень крутая.

— Сейчас все конторы крутые, — усмехнулся Иванцов. — И всем неохота подставляться. Стало быть, показаний вашего информатора в следственном деле не будет, на суде он выступать как свидетель обвинения не собирается. А что вы нам прикажете делать? Ссылаясь на оперативный источник, связываться с Московской областной или городской прокуратурой, выходить на них с просьбой санкционировать проведение обыска в этом самом научном центре, обращаться с ходатайством о задержании на тридцать суток господина по кличке «Чудо-юдо»? Да нас засмеют! Это в лучшем случае. Если наше ходатайство будет рассматривать умный человек, который не найдет оснований ни для выдачи санкции на обыск, ни для задержания. Но гораздо хуже, если найдется дурак, который даст санкцию — и нас, и себя подставит под гражданский иск о защите чести и достоинства. А то и под 178-ю — за незаконное задержание.

Иванцов немного сгущал краски, но на Маряхина и Заборского это подействовало впечатляюще. Забор, однако, сказал:

— Ну а если в Москве кое-кто поддержит это дело?

— В каком плане поддержит? — заинтересованно спросил Иванцов.

— В том плане, что поможет взять Чудо-юдо с поличным.

— Это что же за «контора Никанора»? — противненько улыбнулся Виктор Семенович. — Не слышал, чтобы в нашем правовом и демократическом государстве имелись ведомства, кроме правоохранительных, которым были бы присвоены подобные полномочия. Или вы имели в виду ФСБ и МВД?

В глазах у Забора появился очень неприятный блеск. Он как бы говорил то, что сам Алик сказать не мог: «Смеешься, законничек? Смотри, не пришлось бы поплакать немножко».

— Вы, Виктор Семенович, только поймите нас правильно, — заторопился Маряхин. — Мы хотим помочь относительно мирно решить проблему с господином Гнездиловым. А она, уверяю вас, очень сложная.

— Вы хотите помочь? — изумился Иванцов. — А мне показалось, что пять минут назад вы говорили об обратном, искали у меня помощи в розыске и спасении своего сослуживца…

— Виктор Семенович, — мрачно произнес Забор. — Все мы люди, все человеки, всем надо помогать друг другу, как учат нас Господь Бог и коммунистическая партия. Вы извините, я без образования, у меня, кроме восьми лет школы, еще четырнадцать лет по трем ходкам, но жизнь немного знаю. Обидно будет, если мы друг друга ни фига не поймем, честное слово!