Но напиток великана и невероятное здоровье Страны действовали на него, невзирая на его страдания. Плоть постепенно приспосабливалась к жесткой спине Дьюры. И, сам того не сознавая, он все больше совершенствовался как наездник. Он учился совершать движения вместе с лошадью, вместо того чтобы противиться ей. Проснувшись после третьей ночи, он обнаружил, что физические страдания больше не угнетают его.
К этому времени отряд уже оставил позади возделанные поля и углубился в дикие степи. Когда они разбили лагерь в центре сурового плато и Кавинант получил возможность обратить внимание на пейзаж, то глазам его предстала скалистая и безрадостная местность.
Тем не менее сознание того, что он двигается вперед, вновь дало ему иллюзию безопасности. Подобно многим другим вещам, Ревлстон остался позади. И теперь, когда великан обратился к нему в очередной раз, он нашел в себе силы отвечать ему без раздражения.
Заметив это, великан сказал Морэму:
— Камень и море, мой Лорд! Мне кажется, Томас Кавинант решил вернуться к жизни. Безусловно, это заслуга «глотка алмазов». Эй, Юр-Лорд Кавинант, добро пожаловать в нашу компанию. Знаете ли вы, Лорд Морэм, что у великанов существует древняя легенда о войне, прекращенной «глотком алмазов»? Хотите послушать? Я могу рассказать ее за полдня.
— В самом деле? — усмехнулся Морэм. — Неужели на это потребуется всего лишь полдня, хотя ты будешь рассказывать лишь на бегу, во время движения?
Морестранственник расхохотался.
— В таком случае, я справлюсь с этим раньше заката завтрашнего дня.
Это утверждаю я, Сердцепенисто-солежаждущий Морестранственник.
— Я слышал эту легенду, — сказал Высокий Лорд Протхолл. — Но рассказчик заверил меня, что на самом деле причиной войны и ее окончания был все же не «глоток алмазов». Эта заслуга принадлежала манере великанов разговаривать. Когда великаны перестали задавать вопрос о причинах войны, прошло уже столько времени, что соперники забыли суть дела.
— Ах, Высокий Лорд, — вновь захохотал Морестранственник, — вы не так поняли. О войне было забыто потому, что великаны пили все это время «глоток алмазов».
Смех вырвался у слушающих воинов, и Протхолл тоже улыбнулся, возвращаясь к коню. Вскоре отряд уже вновь был в пути, и Кавинант занял место рядом с Морэмом.
Теперь Кавинант начал прислушиваться к тому, что происходило в отряде. Лорды и Стражи Крови молчали почти все время, погрузившись в размышления, но топот копыт перекрывали обрывки разговоров и песен, доносящиеся со стороны воинов. Возглавляемые Кеаном, они выглядели уверенными в себе и радостно оживленными, словно им не терпелось наконец применить на деле те навыки, что они получили за годы тренировки в учении меча.
Некоторое время спустя Лорд Морэм удивил Кавинанта тем, что без всякого предисловия сказал:
— Юр-Лорд, как вам известно, Совет задал вам не все вопросы, какие следовало бы. Могу ли я сделать это сейчас? Мне хотелось бы побольше узнать о вашем мире.
— Моем мире? — Кавинант с трудом проглотил слюну. Ему не хотелось говорить об этом, не хотелось вновь переживать болезненную процедуру Совета. — Зачем?
Морэм пожал плечами.
— Потому что чем больше я буду о вас знать, тем точнее смогу предположить, чего следует ожидать от вас в момент опасности. Или, может быть, потому, что понимание вашего мира может научить меня обращаться с вами надлежащим образом. Или, может быть, я задал этот вопрос просто из чувства товарищества.
В голосе Морэма Кавинант услышал искренность, и это обезоружило его. Он поклялся Лордам и самому себе соблюдать своего рода честность. Но этот долг был для него не из легких, и он не мог найти никакого легкого способа высказывать все, что необходимо было сказать. Повинуясь инстинкту, он сказал:
— У нас существуют рак, болезни сердца, туберкулез, всевозможные склерозы, врожденные дефекты, проказа; есть также алкоголизм, венерические заболевания, наркомания, изнасилования, грабежи, убийства, развращение малолетних, геноцид…
Он не стал дальше перечислять этот каталог зла, который мог длиться вечно. Через мгновение он привстал на стременах и жестом указал на лежащие вокруг суровые равнины.
— Вероятно, вы видите это лучше, чем я, но я могу все же сказать, что они прекрасны. Они живы — живы в том смысле, в каком должны быть. Эта трава имеет неприглядный вид — она желтая, жесткая и редкая, но я могу видеть ее здоровье. Она принадлежит этому месту, этому виду почвы. Черт возьми! Глядя на грязь, я даже могу определить, какое сейчас время года. Я вижу весну.
В том месте, откуда я пришел, мы лишены способности так видеть.
Если не знать ничего о годичных циклах растений, невозможно определить разницу между весной и летом. Если не иметь образца сравнения, невозможно определить… Но мир прекрасен — то, что от него осталось, то, что мы еще не разрушили, — образы Небесной Фермы проникли в его мозг, и он не смог удержаться от сарказма, сказав в заключение: — У нас тоже есть красота. Но у нас она служит только для декорации.
— Декорация, — эхом отозвался Морэм. — Это слово мне незнакомо, но мне не нравится, как оно звучит.
Кавинант ощутил странное потрясение, словно только что увидел, что он стоит слишком близко к пропасти.
— Это означает, что красота — нечто побочное, — проскрежетал он. — Это хорошо, но это нечто такое, без чего можно жить.
— Можно? — во взгляде Морэма появился опасный блеск.
А великан позади него повторил, немного запинаясь:
— Жить без красоты? Ах, друг мой! Как же вы там сопротивляетесь отчаянию?
— Я не думаю, что мы это делаем, — пробормотал Кавинант. — Просто некоторые из нас упрямы.
Потом он замолчал. Морэм не задавал ему больше вопросов, и он ехал, погрузившись в свои мысли, пока Высокий Лорд Протхолл не объявил остановку на отдых.
В течение остатка дня молчание Кавинанта, казалось, понемногу заразило всех остальных. Болтовня и пение Дозора постепенно стихло. Морэм как-то искоса поглядывал на Кавинанта, но не делал попыток возобновить разговор. А Протхолл казался таким же мрачным, как и Стражи Крови. Потом Кавинант догадался, в чем дело. Этой ночью должно было наступить первое оскверненное полнолуние.
Дрожь пронзила его. Эта ночь будет своего рода проверкой силы Друла: если пещерник сможет удержать свою кровавую отметку даже на полной луне, то Лордам придется признать, что его сила не имеет видимых границ. И такая сила сможет сотворить — и почти наверняка уже породила — целые армии мародеров, чтобы удовлетворить вкус Друла к грабежу. Тогда отряду придется сражаться, чтобы пройти дальше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});