Читать интересную книгу Сказания Меекханского пограничья. Север – Юг - Роберт М. Вегнер

– Так и есть. Идиллия. – Эккенхард поднял кубок в тосте. – За прекрасные сны, комендант Гентрелл.

– За сны.

Они выпили.

– Я думал, что мы встретимся только на ужине.

– На ужине у нас гость, мы не смогли бы поговорить откровенно.

– И кто же нас почтил своим присутствием?

– Вельгерис.

Эккенхард миг-другой всматривался в коменданта, ища на лице того хотя бы след насмешки. Не нашел.

– Шутишь?

Командующий замком Лотис скривился и послал ему умиротворяющую улыбку. Эккенхард вспотел. О Гентрелле говорили, что если он орет и ругается – все в порядке, но, если начинает улыбаться, – пора брать ноги в руки, поскольку вот-вот покатятся головы.

– Хотел бы я. Когда он вчера сюда заявился, я полагал, что, как обычно, приехал подразнить, уколоть да при случае разнюхать. Но нет, он сразу спросил о Глеввен-Он.

Эккенхард вздрогнул. Вроде бы такого и стоило ожидать, иначе с чего бы Второй Гончей империи почтить своим присутствием Крысиную Нору, но ведь еще миг назад он тешил себя надеждой, что это – лишь случайный визит. Вздохнул.

– Нам и так удавалось сохранять тайну более пяти лет, – сказал он. – Неплохо, если принять во внимание, что мы потеряли там две роты пехоты и пятерых боевых магов. Это не говоря о трехстах жителях селения. Полагаю, что пять лет – это и так милость богов.

– Каких только, а? Если некто из пантеона принялся заваривать кашу, хотелось бы знать, кто именно и с какой целью.

– Я говорил фигурально. Впрочем, а чего мы могли ожидать? С самого начала мы втянули их в работу, не открывая слишком многого. Пришлось им искать за границами империи девицу с черными волосами пятнадцати лет от роду, вокруг которой случались бы странные вещи. Если Гончие пронюхали обо всей правде, используют ее против нас.

– Как и любой другой.

– Что ты намереваешься делать?

– Я? Ничего. – Комендант зловеще улыбнулся. – Рассчитываю на тебя.

– О, конечно же, используй единственную нераскрытую Крысу в этой провинции только затем, чтобы не напрягаться. Он сказал что-то еще?

– Да. Утверждал, что у него есть доказательства, что жители села, которое было вырезано, вовсе не пали жертвой банды грабителей, терроризирующих те окрестности. Что-то вспоминал и о Двадцать втором полку, который был внезапно переформирован и солдат которого разослали по другим отрядам по всей империи.

– Интересно. А ты напомнил ему, что Гончие не должны разнюхивать вокруг армии? Дела внутренней безопасности – наши.

– Напомнил. Он не принял это слишком близко к сердцу. Похоже, полагает, что он знает достаточно, чтобы припереть нас к стенке.

– То есть малой кровью нам не откупиться?

– Может, я и стар, но не глуп. Это Вторая Гончая империи. Полагаю, он прекрасно знает, что именно ищет.

– Я тоже.

Оба невольно взглянули в сторону восточной стены комнаты. За ней находилось подворье, а за ним вставала одна из низких, хмурых и уродливых башен. Эккенхард знал, что башня поросла плющом, которому позволили взбираться на кирпичную стену лишь по одной причине: чтобы скрыть, что большинство окон заложены, а на остальных – толстые решетки. Всем – случайному путнику и селянину, доставляющему припасы солдатам, – следовало пребывать в святой уверенности: стоит здесь лишь забытый империей гарнизон, стерегущий безлюдное болото. Никто не должен объединять замок с лежащим милях в восьмидесяти сельцом, которое несколько лет как было поглощено Урочищем.

– А как здесь? – Эккенхард оторвал взгляд от стены.

– Без изменений. Постоянно.

* * *

– Где мы?

Она молчала. Уже несколько дней, с момента, как он согласился на ее предложение, она воспринимала его как пустое место. Не говорила, не отвечала на вопросы, лишь шагала вперед, все время держа на запад. По крайней мере ему казалось, что там – запад.

Дни они проводили в неглубоких тенистых распадках, прячась от льющегося с неба жара, она всегда умела найти такое место, а ночами – шли. Путь вел их от источника к источнику, от скрытой под камнями грязной лужи к углублению, которое приходилось расширять руками и где через несколько часов выступала мутная жидкость. Только вот девица, похоже, не желала пить такую грязь, а потому обычно в выкопанной ямке через несколько минут булькала холодная, хрустально чистая вода. Такой воды в пустыне не найти, такую он пил лишь на севере, на горных пастбищах. Впрочем, он игнорировал подобные мысли, удовлетворяя жажду и не задавая лишних вопросов. Пока еще – нет.

Вдоль их пути у нее были тайники с припасами: несколько сушеных фруктов, пара сухарей, кусок вяленого мяса. Делилась с ним молча, отгрызая кусок-другой, и тут же засыпала. Он тоже. Спали они в самые горячие часы дня, в остальное время молчали и оглядывали окрестности. После того, что она сделала с ним в пустыне, после людей, что восстали к жизни, а потом рассыпались в пыль лишь потому, что она пожелала его испытать, ему не слишком хотелось говорить. Была она… кем-то… чем-то… Он искал нужные слова. Чем-то чужим. Чары, Сила – он не распознавал этого вокруг нее, а ведь умел чуять магию, как ощутил приближающегося к дому Аэрина чародея. Вокруг нее такого не было.

Вокруг нее была пустота.

Первый вопрос он задал, только когда увидел, что меняется цвет песка. Из бледно-желтого тот сделался кремовым, а после белым. Не светло-серым, но белым, словно меловая пыль. Они оказались на таком пятне внезапно, посреди ночи. Перешли границу: ряд черных на фоне неба каменных зубов двукратно выше взрослого мужчины – и вдруг оказались там. Возможно, он не обратил бы на это внимания, в конце концов во тьме непросто понять, что изменяется цвет почвы, когда бы не звук. Песок под его ногами начал скрипеть, словно друг о друга терлись ремни. Он остановился и зачерпнул горсть. Даже в ночи знал точно – держал в кулаке то, что прикосновением и цветом напоминало гипсовую пыль.

– Где мы? – повторил он, на этот раз решительно настроенный получить ответ.

Скрип ее шагов во тьме затих, а через миг приблизился. Раньше девушка даже не оставляла на песке следов, но теперь брела пустыней так же, как и он, тяжело, упорно, проваливаясь в пыль по щиколотки. Она перестала быть призрачным видением, обманом умирающего сознания и по мере того, как он восстанавливал силы, приобретала реальность.

Проявилась она из темноты внезапно, словно лишь в нескольких шагах до него тьма решилась выпустить ее из объятий.

– Ты ведь именно сюда и стремился, верно?

У него пересохло во рту.

– Скорпионья Мельница? То есть ты все же служанка Дома Сна…

Она чуть улыбнулась:

– Нет, я ведь говорила уже: я не служу никому. Это место, которое вы называете Скорпионьей Мельницей, и скорпионы некогда приходили сюда умирать. Но сейчас – уже нет. Слишком многое изменилось со времен, когда венлегги пришли сюда, чтобы попытаться воссоединиться со своей кааф. Когда утихли отголоски последней битвы, когда появился барьер, у них не было другого выхода. Но у них не получилось. Эта пустыня обладает собственной памятью и имеет свои планы на тех, кто здесь обитает. Она не выпустила их, убила, как и всех, кто не кланяется ей достаточно низко, смолола их хитиновые панцири в снежно-белый прах. А потом, чтобы скрыть убийство, не позволила их пыли покинуть здешние места. Впрочем, это было легче всего. Сила тут аж бурлит.

Он всматривался в ее глаза, пытаясь увидеть зрачки.

– Не гляди так на меня, мой маленький скорпион. – На сей раз он знал, что она улыбается: пугающе, как умеет. – Даже вы, потомки предателей, немногое помните из тех времен. Да и с чего бы вам это помнить?

– Я не потомок предателей.

– Правда? Если некто клянется, а после клятву нарушает, приносит присягу другому господину и преступает ее вновь, то как называется его история?

Он потянулся памятью к рассказам дядюшки Имринна.

– Это зависит от того, проиграла или выиграла его сторона в конце концов.

Она некоторое время глядела на него, склонив голову набок.

– Хороший ответ. Очень хороший. Ну-ну, попался мне умненький скорпион.

Она повернулась и шагнула во мрак.

– Поспеши, – донеслось из тьмы. – Тут мы наверняка не найдем воды. Даже для меня пустыня в этом месте не сделает исключений. Потому лучше бы нам до рассвета оказаться по ту сторону.

* * *

– Кто ты?

Фигура подняла голову и заскулила. Старый сарай, в котором они сидели, казалось, дымился от этого звука, совершенно как если бы скулеж выдавил весь воздух, оставив пустоту, которую внешний мир пытался заполнить, напирая на трухлявые доски.

Неалла собрала свою смелость и подошла ближе, хоть ей и чудилось, что сердце сейчас выскочит из груди.

– Кто ты?

Девушка – откуда-то она знала, что это девушка, еще до того, как та повернулась к ней, – затихла. Впечатление давления на стены сарая исчезло.

Приблуда перестала корчиться в углу и взглянула на нее. Неалла чуть не заорала и не кинулась к выходу. В глазах голой дикарки светилось чистое, ничем не прикрытое безумие. В последний миг она вспомнила слова матери: «Не бойся тех, кого боги уже при жизни забрали к себе. Бойся тех, кого не возьмут они даже после смерти».